Это случилось в полночь - Лэндон Кейт (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Харрисон сделал глубокий вдох и ощутил в воздухе аромат духов Микаэлы. У него возникало желание близости с женщиной. Особенно остро эта потребность возникала в те моменты, когда Харрисон пытался скрыться от темных теней прошлого, оставленных ему отцом. Харрисон желал, нет, нуждался в теплоте, в доброте, которая помогла бы ему справиться. Но эта причиняющая боль пустота в его жизни так и оставалась незаполненной даже в редкие моменты, когда приходило облегчение.
Микаэла вздохнула во сне, и раскрытая теплота ее губ стала влажной. Харрисон закрыл глаза, почти ощущая на них, на своей коже прикосновение губ Микаэлы. Под одеялом она уютно свернулась калачиком, потом вытянулась, вздохнула, и у Харрисона возникло жгучее, до дрожи, желание обнять ее.
Высвобождаясь от ее воздействия, борясь с чувствами, в которые он не хотел погружаться, Харрисон уселся на стул. Налив себе еще бокал вина и слегка взболтав его, он залюбовался богатыми золотыми оттенками напитка. Быстро выпив вино, Харрисон наполнил бокал снова. Он не мог позволить себе хотеть Микаэлу, это было невозможно после всего, что семья Кейнов причинила семье Лэнгтри – изнасилование Фейт, рождение сводной сестры и похищение ребенка.
После того как, растратив чужие деньги, умер его отец, восемнадцатилетний Харрисон оказался без единого цента. На первого частного детектива, которого он нанял для поисков ребенка, ушла часть денег из накопленных на оплату учебы. Детектив не справился с работой, лишь запутал следы. Молодой Харрисон извлек урок – более тщательно подбирать людей, которых он собирался нанимать. Харрисон иногда по ночам работал бухгалтером на автомобильном кладбище, чтобы компенсировать деньги, затраченные на так называемого сыщика. Ему было девятнадцать лет, он был на втором курсе и уже начал давать консультации по вложению денег. Преследуемый воспоминаниями о жестокости, которую проявила его семья по отношению к Лэнгтри, Харрисон открыл свой счет и приступил к серьезному расследованию. Учился «продираться» сквозь счета и личности. Он оценил все изготовленное по специальному заказу серебро из особняка Кейнов, а затем продал его, чтобы оплачивать свою «охоту». Запонки, часы, зажимы для галстука – все, что у него оставалось, – он очень обдуманно распродал лицам, предлагавшим максимальную цену. Бесценная коллекция его детских игрушек также была продана по частям. Они не были его любимыми игрушками, скорее, являлись экспонатами семейства Кейнов, демонстрацией обществу того, как хорошо они относятся к своему единственному маленькому сыну. Он продал детскую коллекцию марок и монет – все, что могло способствовать пополнению средств, необходимых, чтобы разыскать Сейбл.
Он должен был дать Фейт возможность поставить точку, закончить тот кошмар, который начал его отец… и его мать. Джулия Кейн была искусным хамелеоном, и ее тропинка бесконечно петляла, как и ее разум. Любила ли она когда-либо своего сына? Может быть, она ненавидела его, потому что чуть не погибла при тяжелых родах, во время которых была занесена инфекция, сделавшая ее бесплодной.
Микаэла беспокойно пошевелилась, ее руки подтянулись к лицу, в этой позе она напоминала спящего ребенка. Окружающая тишина эхом отозвалась на песенку, которую, не просыпаясь, промурлыкала Микаэла – Харрисон узнал подарок Захарии своему сыну, наследие Лэнгтри.
Звук собственного голоса разбудил Микаэлу, и она села, поеживаясь.
Кошка, зашипев, отпрыгнула от нее, словно почуяла преследующего зверя. Харрисон узнал беспомощное отчаяние, проступившее на лице Микаэлы. Подобное чувство он испытывал с того самого дня, когда его отец открыл ему все грязные тайны.
На лице Микаэлы выступили бисеринки пота, прекрасная кожа была слишком бледной, на ресницах блестели слезы. Харрисон не слишком-то умел утешать, но ему мучительно хотелось обнять ее.
– Микаэла…
Она опустила голову к коленям, обхватив их руками. Судорожные вдохи были слишком знакомы Харрисону – так ночные кошмары сражались с реальностью, – нужно было редкое самообладание, чтобы отправить их назад в темноту.
Микаэла выпрямилась, дрожащей рукой налила себе вина и залпом выпила его. Затем наполнила еще один бокал и теперь уже пила медленно, пристально глядя на огонь.
– В последнее время я сплю очень плохо. В Нью-Йорке я была… так далеко от всего этого. И вот теперь здесь все воспоминания словно ожили. Я должна была проснуться в ту ночь. Я должна была пойти в детскую. Я должна была…
– Будь благоразумна. Тебе было всего четыре года.
Харрисон с трудом сдержал гнев, вспомнив то зло, которое причинила его мать. Джулия могла убить их всех, всю семью, и не почувствовать никаких угрызений совести. Ненависть и чувство разочарования уничтожили ее хрупкую красоту и столь же хрупкий разум. Он помнил силу этих костлявых рук, когда Джулия, впадая в безумную ярость, начинала трясти его.
Микаэла посмотрела на Харрисона затуманенным взором, словно была где-то далеко в прошлом.
– Что-то странное происходило той ночью. Я не знаю, что именно. Я слышала, как кто-то пел колыбельную, но это была не Мария. И рука, которая коснулась меня и откинула прядь волос с моего лица, была слишком холодной.
Кровь Харрисона ледяными толчками пронеслась по всему телу. Его мать думала о том, не убить ли Микаэлу и Рурка. Наверное, она держала холодную бутылочку с молоком для ребенка, достав ее прямо из холодильника.
Микаэла поставила рядом бокал с вином и обеими руками потерла лицо, будто отгоняя кошмары той ночи.
– Я не могу забыть. Иногда мать… – Микаэла умолкла и нахмурилась, глядя на Харрисона. – Что происходит между тобой и матерью? Почему ты смотришь на нее так, будто тебе известно что-то, что неизвестно нам? Почему она смотрит на тебя так, будто пытается увидеть что-то, чего не может быть? Будто она пытается разглядеть что-то в тебе?
Харрисону был понятен этот пристальный напряженный взгляд Фейт, и он знал, что именно она пытается увидеть. Она пытается представить, как выглядит ее ребенок, похожа ли его сводная сестра на него. Если только она жива.
– Твоя мать – изумительная женщина. Я восхищаюсь ею. И это не должно казаться странным. Ведь это Фейт Лэнгтри.
Микаэла встала, прошлась по комнате.
– Не пытайся изобразить из себя этакого мистера Крутого, Харрисон. Если у тебя есть какие-то мысли в отношении моей матери…
Он схватил Микаэлу за руку и притянул к себе медленно и нежно.
– Следи за тем, что говоришь, детка.
Микаэла схватила руки Харрисона, сжав пальцы изо всех сил, и на лице ее отразилось негодование.
– Свои удовольствия можешь получать где-нибудь в другом месте.
– А почему ты считаешь, что я этого не делаю?
Его восхищал этот огонь, этот инстинкт бесстрашного воина, с которым Микаэла бросалась на него. Наверное, ему нужна ее сущность, первобытные открытые эмоции, честность, которые, продираясь сквозь его рассудительность, заставляют почувствовать жизнь. Харрисон наблюдал, как Микаэла прокручивает эту мысль, анализируя, что ей известно о нем. «Не существует другой такой женщины, – подумал он, – страстной и порывистой. Она вспыхивает мгновенно».
Харрисона охватило сильное желание, оно пронзило его, как раскаленная добела электрическая искра, вспыхнувшая в воздухе. Румянец на щеках Микаэлы стал сильнее, когда она попыталась высвободиться. Но Харрисон крепко держал ее руки.
– Давай проясним все до конца. Я не лезу в твои личные дела.
– Вот и отлично, потому что я не намерен выслушивать твои стоны.
«Как сильно, как страстно она обжигает», – подумал Харрисон, погружаясь в возникшую между ними смесь самых разнообразных эмоций.
Губы Микаэлы язвительно сжались.
– Никаких стонов!
– Неужели никогда? – поддел он мягко, наслаждаясь тем, как она зашипела, когда чувственный двойной смысл задел ее.
Харрисон ожидал от Микаэлы действий. Думал, она постарается отделаться от его объятий – тыльная сторона его ладони почти касалась груди Микаэлы. Но Микаэла запустила руку в его волосы и сильно потянула их, глаза горели синим огнем.
