Соврати меня (СИ) - Лари Яна (прочитать книгу .TXT, .FB2) 📗
– Облезешь!
Ну-ну. Без правил, так правил. Они оба мне дороги, шибанутые, лживые – какие есть. Но и оба меня не на шутку разозлили.
Теперь пеняйте на себя, родимые.
Весь следующий день я привожу в порядок свой организм, нехило прибалдевший от такой насыщенной ночки. Аспирин, вода и отжимания до седьмого пота быстро возвращают в норму мой вероломно подмоченный боевой настрой. План прост – отбить у друга Машу. Зря только переживал, мы с Димой, оказывается, друг друга стоим. Мы снова на одной ступени. Прозрел, принял, и дышится легче.
Но вот условно счастливое утро понедельника начинается совсем не по сценарию, а если быть точным – с перехваченного у носа кулака.
– Исаев, ты в честь чего с утра глаза залил? – чешу затылок с любопытством разглядывая едва стоящего на ногах Диму.
– Где она? – прошмыгивает он мне под руку в дом, и эпично таранит башкой ветвистый фикус. – Маша, вы... вых... выходи! Поговорим! Я пришёл. Вот он я, мля...
– Дим, – растопыриваю пальцы над своей головой, показывая что хорошо бы вытряхнуть листья, застрявшие в сбившемся гнезде его волос.
– Рога? – уточняет он, пытаясь сфокусировать зрение, а затем принимается мотать головой и заодно качает обоими указательными пальцами. – Нет-нет-нет... Не верю. Ты б не влез на неё. Поперёк меня... Маша, где ты?!
– Влез бы, – твердо смотрю ему в глаза. – Но меня... остудили. Нет её, не ори.
– Тогда кранты.
– Дим, какие ещё кранты? Хорош лютовать, как стадо бизонов в брачный период.
Дима заходится лающим смехом и сползает вниз по комоду.
– Всё, кранты, – разводит он руками. – Прош...щёл...щёлкали мы Машу. Её у нас увели.
Глава 19. Навстречу безрассудству
– Слышь, что пишут? Оказывается, пик самоубийств приходится на понедельник. По-моему, это знак, – задумчиво тянет Дима, листая ленту новостей в своём смартфоне. Моя рука замирает, так и не донеся бутылку до рта. – Как думаешь, Маша ко мне вернётся, если я сигану с крыши? Высота в два этажа, плюс кусты... Думаю, обойдусь максимум парой переломов.
– Отличная идея, валяй, – передаю ему виски, а заодно отрезвляю глотком бодрящей правды: – Пока в дурке отлежишь я как раз ей предложение сделаю.
– Козлина ты, Мир, – морщит он нос. – А ещё на крови братались.
С тоской смотрю на белобрысую макушку друга, развалившегося рядом на траве и удобно устроившего голову на моём бедре в то время как я крайне символично подпираю спиной ствол самой голубой из всех голубых елей округи. Идея дождаться возвращения Маши в сквере напротив ворот её дома возникла спонтанно и только бог знает, чем она в итоге обернётся. Так было всегда любой посредственный кипишь мы в два счёта превращали в лихую авантюру. Всегда и во всём вместе, пока нас не разлучили километры. И Маша.
Сейчас мы на пару часов вернулись в детство, и это то, ради чего стоит искать адекватный выход. А пока у нас дружба – не дружба, шаткий баланс между братской любовью и желанием перегрызть сопернику горло. Так не должно быть. Дима не должен смотреть на меня так, будто я его предал, а я не должен отводить взгляд, как если б сделал это на самом деле. В итоге мы с обеда кормим здесь комаров, и буйную фантазию прохожих, потому что прежде чем решить, как быть с Машей, хорошо бы разобраться что вообще происходит.
– Дим, а с чего такая уверенность, что она с мужиком, а не у какой-нибудь подруги?
– Кто, Маша? – отстранённо уточняет друг, просматривая страничку паучонка в инстаграме.
В зарослях запевает сверчок.
Воздух жаркий, влажный: сумерки пропитаны вечерней росой, прогреты раскаленными тротуарами и влитыми в себя градусами. Прикрыв глаза, пытаюсь полной грудью вдохнуть манящую эхом прошлых лет безмятежность. Бесполезно. Какое-то новое чувство поперёк горла встаёт и ломает голос кусачей иронией.
– По-твоему мне интересна жизнь твоих однодневок? – шлепком размазываю по плечу очередного кровопийцу. – Конечно Маша.
– Она взяла тайм-аут. Считай, послала, только культурно, – в его нетрезвом бурчании появляются обиженные нотки и меня почти неудержимо тянет заржать. Абсурдное в своей непоследовательности желание. В данном случае смех это всего лишь звон натянутых нервов.
– Не обязательно.
– Не скажи. Утром я случайно становлюсь свидетелем того, как Маша покупает себе совершенно блядский комплект нижнего белья, а уже вечером она приглашает меня в гости. Угадай для чего? Чтоб заявить окрылённому мне, что нашим отношениям чего-то не хватает. Не хватает! Ещё бы! Я год пытаюсь заполнить этот пробел. Почти дожал. Вот какого чёрта ты влез тогда в окно?!
– Соскучился, – любовно треплю его по голове.
Гуляющая с сыном семейная пара при виде нас сворачивает в сторону. Женщина косится с любопытством. Мужик брезгливо сплёвывает. Я мысленно показываю ему средний палец, признавая, что мы расположились достаточно живописно, чтобы вне сомнений быть причисленными к представителям сексуальных меньшинств. Впрочем, меня чужое мнение, как всегда, не колышет.
– Я считал нас друзьями, – вздыхает Дима, приподнимаясь, чтобы нашарить в траве выпавший из руки смартфон.
– Я тоже, – потираю затёкшую ногу, но почти сразу вытягиваю её обратно, чтобы Дима мог удобно улечься. – Мы квиты. Я тебе обломал планы, ты мне. Думаешь, этого достаточно, чтобы переступить через общее прошлое?
– Чёрт знает, – возвращает он мне бутылку. – Сегодня я был готов тебя убить.
– Из-за Маши?
– Ну. Поставь себя на моё место. Где ей ещё быть с утра пораньше? Решил, бесшабашный Мир и здесь меня уделал.
– Мы разве соревнуемся?
– А то нет.
С силой провожу ладонью по лицу, поражаясь комедии положений. Я сколько себя помню, уважал друга за сдержанность, а он всё это время завидовал моей разнузданности. Мы знали друг друга разными: беспечными и разбитыми, робеющими и рисковыми. Мы знали друг друга разными, но в упор не разглядели друг в друге главного.
– Дим, а при чём здесь Маша?
Но он меня будто не слышит.
– Вот дерьмо! – Диму буквально подбрасывает. Друг пару секунд ловит ртом воздух, затем просто протягивает мне телефон. Теперь уже я чувствую, как лёгкие начинают работать вхолостую. – Полюбуйся, выложила свежие снимки. С пылу с жару, чтоб её!
Если до сегодняшнего дня я считал себя махровым эгоистом, то при виде того, как жизнерадостную Машу обнимает какой-то смазливый хмырь, в полторы нашей с Димой мышечной массы, понимаю что садист из меня выйдет ничуть не худший. И первым же образом, который генерирует моя больная фантазия является бычья шея молодчика крепко перетянутая трусами, потому что другой одежды на нём, собственно, нет.
– Это как понимать? – плюхается рядом Дима. – Смотри, там видно часть дивана со съехавшим покрывалом. И край стола: бокалы, клубника, шампанское... Чёрт, он своей перекачанной тушей весь обзор закрыл. Ох, ты ж ё моё! Видишь, бретелька из-под сарафана белая торчит? Сто пудов тот комплект, что Машка вчера покупала. С чего она вообще так раскраснелась? Думаешь...
– Выпила, – хмурюсь, отдавая другу смартфон. Жадный глоток обжигает горло огнём, выбивая из меня шумный выдох. – Она выглядит счастливой...
И понимаю, что злость почти так же сильна как облегчение. Кто бы он ни был, Маша явно не чувствует себя в опасности. Однако жжение в груди прямо пропорционально горящему в её глазах восторгу. Потому что с ним Маша явно не чувствует себя в опасности. А со мной – трясётся даже сильнее, чем трепещет. Не хочу так, но как вернуться в начало, как это исправить не знаю.
– Позвони ей.
Дима качает головой.
– Она предупредила, что не станет отвечать.
– Ты проверял?
– А чем я, по-твоему, всю ночь занимался? Надирался и звонил, – Дима, полностью разделяя мою жажду крови, продолжает таращиться в смартфон стеклянным взглядом убийцы. – Глянь, ламповый телик... Боже, где она откопала этого бича?
– Вот именно, – цежу, сминая в кулаке вырванный с корнем пучок травы. – Нас таких успешных променяли на первого попавшегося бича.
