Его плохая малышка (ЛП) - Мэдисон Фэй (серия книг TXT) 📗
И люди услышали.
Хершман не попал в тюрьму, как следовало бы, но его выгнали из Торнбулла. Тогда я попросил о кое-каком одолжении у знакомых бывших головорезов, которые пошли к нему домой и провели с ним некоторое время. Теперь у него на лбу вытатуировано слово «насильник», и, как мне сказали, его член вряд ли когда-нибудь сможет стоять.
К черту его.
Ветер налетает на меня, и я иду по нашей улице прямо от Гарвардского кампуса. Итак, теперь она здесь, в школе, где ей самое место, с чистой характеристикой, ведь все, что касается инцидента с машиной, вычеркнуто из ее дела.
И вы разве не знаете, что она все еще трахается со своим профессором.
Не директором, профессором.
Видите ли, мое пребывание в качестве директора в Торнбулле, честно говоря, никак не могло продолжиться. Я понял это в ту же секунду, как ворвался в класс Хершмана. И я определенно знал это, когда целовал ее перед половиной школы. И я бы сделал это снова, миллион раз.
Черт, я понял, что не задержусь в Торнбулле, как только вошел в свой кабинет и увидел Темпест. И действительно, работа директором не для меня. Она имела мало общего с преподаванием, просто руководство, а я уже достаточно делал этого на службе. Я хотел преподавать, как моя мать. Хотел способствовать обучению и помогать умам расти и расширяться, а это сложно делать в качестве школьного директора и создателя правил.
Поэтому я уволился.
Но город заплатил мне за работу. Впрочем, это не имело большого значения. Технически, я не сделал ничего плохого. То, что случилось с Темпест и со мной, конечно, было неуместно, но, учитывая, что ей восемнадцать, и она совершеннолетняя, и все происходило по обоюдному согласию, единственным реальным нарушением стало то, что я был ее директором и все случилось на территории школы.
Эй, я никогда не утверждал, что святой, и не собирался лгать.
Пол и Кэрри, пара, которая вырастила Темпест, казалось, восприняли все более менее спокойно, вернувшись домой из своей поездки сразу же, как только им сообщили, что произошло. Ладно, сначала я позволил им злиться, что парень примерно их возраста каким-то образом влюбился в девушку, которую они поклялись вырастить. Но когда они встретились со мной, думаю, они отбросили все опасения, которые у них имелись. Они увидели, что я не какой-то там подонок, который охотится за ней из-за ее молодости. И кроме того, они знали, что Темпест в любом случае всегда была взрослее своих сверстников, и поэтому то, что мы оказались вместе, действительно имело смысл.
Черт, не могу не согласиться.
Они поддерживали нас так сильно, что в конечном итоге возглавили призыв к тому, чтобы я был вознагражден за мои усилия по спасению Темпест, раскрытию дела Эми и фактически остановил Хершмана от причинения вреда кому-либо еще. Оказывается, было еще несколько девушек, к которым он подкатывал, и их родители тоже присоединились, когда узнали, что я раскрыл монстра.
Так что, в конце концов, чтобы уладить все это, Торнбулл позволил покинуть мне пост директора, дав очень хорошие рекомендации, что я сделал. Пол задействовал связи и добился кое-каких милостей от своих старых коллег, которые, так уж вышло, работали в администрации Гарварда.
И вот я здесь — в совершенно новой должности профессора военной истории в школе Лиги плюща.
Кто бы мог подумать.
Я переехал сюда в тот же день, что и она, и в тот же день сделал ей предложение, и мы вдвоем сняли квартиру рядом с кампусом. Конечно, это породило некоторые пересуды, но мне наплевать. До тех пор, пока она не решит взять доклад на тему «Вступление к наполеоновским войнам» или «Саддам и Персидский залив: ретроспектива», к нам никаких вопросов.
Я выуживаю из кармана ключи и захожу в фойе нашего дома. Квартира в новом здании небольшая, но сейчас нам ее вполне хватает. Кстати, Темпест обнаружила, что любит молекулярную биологию, и помните, как я говорил, что она гений? Ну, на самом деле я не преувеличивал. Она чертовски хороша, и работа, которую делает, настолько интенсивна и настолько новаторская для ее младшего курса, что она уже получает будущие предложения от некоторых крупнейших лабораторий в стране. Что-то мне подсказывает, скоро мы переберемся в более просторное место.
В конце концов, нам придется это сделать.
Нет, она не беременна. Еще. Но единственная причина, по которой она этого не делает, заключается в том, что я настаиваю, чтобы она сперва закончила учебу. Но в тот гребаный день, когда она получит этот диплом, запомните мои проклятые слова: я выброшу ее противозачаточные таблетки и буду наполнять ее своей спермой весь день, каждый чертов день, пока она не забеременеет.
Эта мысль заставляет мой член дергаться, когда поднимаюсь на лифте в нашу квартиру на верхнем этаже. Я выхожу в коридор и ухмыляюсь запаху, который, как знаю, может исходить только от нашей двери, так как это знаменитый — по крайней мере, для меня — соус болоньезе, который готовит Темпест, кипит на плите. Это старый рецепт ее отца, и, черт возьми, он фантастический.
Запах захлестывает меня, когда отпираю дверь и захожу внутрь, но я полностью забываю о нем и еде, когда смотрю на ту, что меня встречает.
И я рычу.
Черные стринги и моя старая футболка — это всё, что на ней надето, когда она встает на цыпочки, чтобы заглянуть в кастрюлю, кипящую на плите. Это движение напрягает ее икры, вытягивая худые ноги так дьявольски соблазнительно и натягивая футболку на ее тугую маленькую задницу. Мой член становится чертовски твердым от этого зрелища, и на этот раз, когда рычу, она, должно быть, слышит меня, потому что внезапно ахает и поворачивается ко мне лицом.
— Черт, ты меня до смерти напугал!
Ее плечи вздрагивают от потрясения, но она улыбается, когда видит меня. Но потом она, должно быть, заметила выражение моего лица, потому что ее глаза опустились ниже. Она видит выпуклость в моих штанах, и когда снова поднимает глаза, ее взгляд такой же голодный, как и мой.
— Как прошел твой день, дорогой? — мурлычет она.
Я не говорю ни слова, просто бросаю портфель, сбрасываю пальто, срываю галстук и иду прямо к ней. Темпест, визжа и хихикая, убегает от меня, но я легко ловлю ее и кружу в своих руках. Она мурчит, когда прижимаюсь губами к ее губам, обнимает меня, а одну ногу закидывает на мое бедро. Я стону, чувствуя жар между ее ног даже через трусики и мои брюки, и это разжигает пожар внутри меня.
Рычу, поднимаю ее на руки и несу к дивану в гостиной. Толкаю вниз на плюшевые подушки, но отстраняюсь лишь, чтобы сорвать с себя рубашку и расстегнуть ремень. Темпест стонет, стягивая футболку через голову и открывая моему взгляду мягкие, полные груди. Я возвращаюсь к ней, прижимая ее к подушкам и страстно целуя, пока рукой скольжу вниз по ее телу.
Провожу губами по ее шее, целую ключицу и нежно покусываю ее, прежде чем двинуться дальше. Провожу языком по ее соскам и дразню нижнюю часть груди, прежде чем двинуться еще ниже. Пальцами цепляю ее стринги и медленно стягивают их вниз, в то время как губами скольжу по ее животу, и, черт возьми, мне нравятся тихие мяукающие звуки, которые она издает, и то, как она выгибает бедра в предвкушении.
К счастью для нее, ей не придется долго ждать.
Отбрасываю ее трусики в сторону, широко раздвигаю ее ноги и тихо рычу. Темпест вскрикивает, когда мой язык находит ее скользкое влажное лоно. Вытягиваю мед из ее щели и жадно пробую его на вкус. Двигаюсь к ее клитору, слегка водя по нему языком, в то время как руками собственнически обхватываю ее горячую попку. Подталкиваю ее ноги назад, широко раздвигая их в своих руках и открывая ее, когда толкаюсь языком глубоко внутрь.
Темпест стонет, ее руки в моих волосах, бедра вздрагивают, когда я облизываю языком ее тугую, сладкую киску. Я безумно зависим от ее вкуса — чертов наркоман из-за ее сладости. Просовываю палец внутрь нее, и мой член на самом деле качается от того, насколько она чертовски тугая, даже просто вокруг пальца. Посасываю клитор, дразня его кончиком языка, пока двигаю пальцем туда-сюда, поглаживая ее внутренние стенки, заставляя Темпест стонами наполнять нашу квартиру.
