Правила неприличия (СИ) - Оболенская Ася (книга регистрации TXT) 📗
— Собираешься? — мама, видимо, почувствовала, что я думаю о ней, и решила заглянуть в комнату.
— Собираюсь. — кивнула, извлекая платье из чехла. — Как тебе удалось выбить черное?
Перед тем как ответить, мама широко улыбнулась.
— В этот раз споры были недолгими.
— Да неужели?
— В Саратов привезли новые холодильники… — многозначительно протянула родительница, поиграв бровями.
— Ну-у-у-у… Раз холодильники. — рассмеялась в ответ, понимая, что папа, пожалуй, не заметил бы, если я пришла на праздник и без платья вовсе, когда речь шла о новых Саратовских холодильниках.
Я села на кровать, и через несколько секунд мама опустилась рядом.
— Волнуешься? — спросила она, положив голову мне на плечо.
— А есть смысл? — усмехнулась в ответ.
— Сомневаюсь.
— Значит, не волнуюсь.
— Думаю, Митьке надо переживать больше. Все-таки тетя Маша будет…
С ужасом взглянув на маму, прошептала:
— Ты хоть не успела пообщаться с ним на эту тему?
Несколько секунд родительница молчала, а потом рассмеялась.
— А я-то думаю, что в коридоре подушки валяются…
— Он точно придумает, как нам отомстить. — со стопроцентной уверенностью проговорил я.
— Даже не сомневаюсь. — ответила мама с кивком, а уже в следующую секунду раздался голос с первого этажа.
— Лена, где, черт возьми, мой чертов синий галстук?
— Слишком много «черт» для одного предложения, не находишь? — беззаботно проговорила родительница.
— Красный код опасности.
— Иду, Витя! — громко ответила мама и, подмигнув мне, поспешила прочь из комнаты.
За следующий час однокоренные к черту я услышала еще восемнадцать раз, хотя Митя сказал, что их точно было девятнадцать.
Я считаю, что у каждого брата и сестры должны быть свои маленькие семейные забавы. Мы с Митей, например, очень любим считать папины ругательства, довольно мило, не находите? И сближает.
— Я говорю тебе, девятнадцать!
— Да когда этот чертов парковщик оторвется от этой чертовой курицы и подойдет уже, черт возьми, к нам! — сквозь зубы прошипел отец, а я лишь покачала головой, взглянув на брата.
— Двадцать один. — прошептала одними губами. Митя в ответ лишь закатил глаза.
В ресторан мы прибывали последними, однако сейчас папино терпение снова дало трещину. Оказывается, величественное появление, когда все гости уже в сборе, от позорного опоздания отделяет всего несколько минут и «чертов парковщик».
К счастью, молодой парень, который заставил самого Виктора Васильевича «черт возьми» Шуйского задержаться в машине на целых три минуты, мужественно стерпел все оскорбления в собственной неполноценности, и вот мы уже вошли в ресторан.
Папа подошел к организации мероприятия основательно, не скупясь. Да папа вообще не скупился, когда можно было показать все благополучие нашей семьи. Наверное, в тот момент, когда мы вошли в арендованный им вип-зал, где уже, конечно, собрались все гости, отец чувствовал себя императором. Самым императористым императором среди всех императоров.
Я не могла похвастаться схожими ощущениями, молча проследовала к своему месту и опустилась на стул. Благо хоть долгие приветствия и объятия здесь не были в почете. Все строго по очереди. Все строго так, как решил император.
Ожидая, пока папа поздоровается с теми, кому можно уделить несколько секунд личного времени, оглядела собравшихся. Прямо карта дистрибуции «Волшебной снежинки» в лицах!
Псковский филиал в лице дяди Леши, маминого двоюродного брата, о чем-то спорит с тетей Верой, Воронежским филиалом. Тетя Вера выглядит куда более недовольной. Еще бы, у дяди Леши ведь оборот в прошлом месяце практически в два раза выше!
Зато дядя Гриша практически светится, конечно, ведь в Питере в следующем месяце открывается новая линия производства, на строительство которой папа выделил «чертову кучу денег», именно поэтому улыбка дяди Гриши такая яркая, а смотрит он исключительно на Краснодарскую тетю Иру, которая готова испепелить его взглядом. Она-то такую же возможность упустила.
Однако все споры утихают как по команде, даже взгляды становятся добрыми донельзя, едва отец занимает свое место во главе стола и поднимает заранее наполненный бокал с коньяком.
— Дорогая семья! Я рад вас приветствовать! — пока папа говорит, никто не осмеливается даже лишний раз вздохнуть или моргнуть, отчего родитель испытывает удовлетворение. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить мою любимую дочь во взрослую жизнь!
Отец ненадолго прерывается, потом переводит взгляд на меня, улыбается, вроде бы даже искренне, и завершает тост:
— За Регину!
Обычно вакханалии, подобные этой, заканчивались к полуночи пьяной дракой Пензенского филиала с Новгородским, которых папа каждый раз свято клялся больше никогда не приглашать, но раз за разом нарушал собственное обещание. Если честно, мне кажется, что он получал удовольствие, наблюдая за тем, как тетя Женя пытается вырвать идеально уложенные волосы тети Карины, прическа которой с каждой новой встречей держалась на все большем количестве лака. Возможно, она тоже готовилась к боевому окончанию вечера.
Однако сегодня все шло не по плану. К полуночи лишь закончилась официальная поздравительная часть. Щеки уже болели, но я мужественно продолжала улыбаться, время от времени пиная Митю под столом. Это первые пятнадцать раз шутка про то, что он собирается занять мою комнату, звучала сносно, следующие полсотни братца уже хотелось прибить.
Когда прозвучал последний тост в мою честь, облегченно выдохнула, теперь все могли заняться обсуждением более интересных вопросов, вроде того, какие новинки планируется ввести в ассортимент в новом осенне-зимнем сезоне, а я, пользуясь случаем, могла ускользнуть домой.
— Размышляешь над планом побега? — тихо проговорила мама с небольшой тоской.
— Как думаешь, если я поползу под столом на четвереньках, папа заметит?
— Боюсь, под столом уже прячется Новгород. — усмехнулась родительница и сделала глоток шампанского.
— Тоже находишь такое течение праздника необычным и скучноватым?
— О да… — мама коротко улыбнулась и поднялась со своего места. — Я скажу, что у тебя заболела голова.
— Спасибо. — благодарно прошептала, глядя на то, как она, грациозно избегая компании многочисленных родственников, направилась прямиком к отцу.
План сработал, и уже через пятнадцать минут в сопровождении брата и папиного охранника Сергея Валентиновича мы ехали домой, оставив шумную семейную компанию в ресторане. К сожалению, захватить с собой маму не удалось, по должности ей было положено оставаться с отцом до последнего.
Так как Митя исчерпал практически все силы, которые обычно тратил на издевательства надо мной, в ресторане, а Сергей Валентинович вообще являлся островком адекватности в нашем морозильном царстве, путь обратно был вполне приятным.
Проносящиеся мимо витрины магазинов, подсвеченные сотнями разноцветных огоньков, настраивали на размышления, и я с удовольствием откинулась на сидении, прикрыв глаза, думая над тем, как изменится моя жизнь с завтрашнего дня.
И да, я уже говорила, что мою семью сложно назвать адекватной. Я совершенно не лукавила. Дело в том, что у папы был весьма своеобразный взгляд на жизнь в целом и на воспитание детей в частности.
Большую роль в этом сыграла его молодость. «Волшебная снежинка» далеко не всегда была такой прекрасной компанией. После развала союза папе в наследство досталось убыточное предприятие, занимавшееся то ли консервацией, то ли фасовкой. Эта семейная легенда звучала уже столько раз, что даже сам отец, кажется, забыл, как развлекался те три долгих года.
А дальше тоскливая часть истории заканчивалась, и начиналось возрождение семейного бизнеса Шуйских. Это же практически феникс из пепла!
Папа никогда не рассказывал, какими именно способами ему удалось сделать «Волшебную снежинку» столь прибыльным предприятием, да, если честно, я сомневалась, что вообще хотела это знать. Мораль все равно была не в этом.
