Шах и Мат (СИ) - Ардмир Мари (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
— Мне следовало намекнуть на особенность вашего заказа, иначе бы она не задержалась. — Говоря это, Федор открыл двери в приемную и удивленно уставился на меня.
Потягивая заказанное ими кофе, совсем не спешила на встречу с многообещающим «будущим» нашей фирмы. Добродушное выражение на лице шефа мгновенно сменяется менее привлекательным. А прищур синих глаз «тонко» намекнул, что Фельмаршал не в духе. Я тут же прихватила поднос приготовленный Марией Ивановной с тремя чашками, сливками, сахарницей и печеньем, прошмыгнула мимо него.
— А вот и она, спешит на всех порах.
— Извините пробки. — Я направилась прямиком к гостю, и поставила перед ним поднос. С немецким давно не практиковалась, но как говорил мой куратор — это сродни езде на велосипеде. Все знаешь все понимаешь, все можешь — главное не пасовать.
— Здравствуйте.
— Добрый вечер.
Подтянутый мужчина среднего роста в синем до черноты костюме и синей рубашке цвета аквамарин легко поднялся мне навстречу и протянул руку. Автоматически пожимаю сухую и горячую ладонь. Явно узнал, но на его лице не дрогнул и мускул. Я же… Сказать, что удивлена не сказать ничего. Этого индивида была бы рада не видеть еще лет сто или хотя бы как в прошлый раз еще лет пять. В это мгновение Федор сжал мои плечи, опередив попытку к бегству, и представил нас друг другу.
— Анна знакомься, Авдалян Шаген Хоренович.
— А это Тур Анна Михайловна…
В голове в это время проносились обрывки из прошлой моей жизни, где этот Хаш, или Шах, да точно Шах временно фигурировал. Значительно похудевший с еще молодыми глазами, он, как и раньше выглядел на пять-семь лет старше. Возможно, стал еще значительнее и успешнее, однако малой кровью это ему не обошлось.
Вновь почувствовала себя двадцатитрехлетней девчонкой, берущей интервью в прямой эфире в киевской студии. Это был третий опыт открытых дискуссий со зрителями, где я задавала вопросы, а гость отвечал. К сожалению, в тот день у нас был этот самый иностранец с аббревиатурой АШХ, которого мы меж собой нарекли «Шахом». Кажется, идея с прозвищем исходила от меня. Тогда мое знание немецкого, а тем более армянского приравнивалось нулю, чего не скажешь о вере в светлое будущее, она стремилась к абсолюту. По прошествии времени все изменилась с точностью наоборот…
Еще долго после нашей встречи я думала над тем — может ли мгновение растянуться в вечность? Может. Если, напротив вас сидит незнакомец, лицо которого от учтиво вежливого неожиданно становится оскалом неуравновешенного зверя. И как в замедленной съемке мозг фиксирует его рваное движение в сторону воды, а затем еще одно более резкое — уже в мою.
Следующий запечатленный кадр — емкость с водой медленно выплевывает свое содержимое. Еще один — сквозь стремительно приближающуюся прозрачную пелену подмечаю микро эмоцию улыбки на лице гостя. И в голове проносится лишь одна мысль «Что я такого сказала?»
Шшш-ш-леп!
Съемочная группа на площадке удивленно замерла.
Даю сто процентов замерли в предвкушении скандала. Пару смешков я все же услышала, а увидеть их ухмылки не позволила застилающая лицо вода. И вытереть ее нельзя и двинуть ирода напротив ничем нельзя, прямой эфир продолжается. Слышу в наушнике, как шеф шепчет о рекламе.
— Аня, только не впадай в истерику, даем рекламу. Третья камера.
Выдавливаю из себя фирменную улыбочку:
— Ситуация накаляется, возможно далее мы получим более интересные ответы. А сейчас у нас реклама.
Далее в наушнике звучит сигнал о запуске рекламного блока. Сдерживая негодование и гнев, прошу подать полотенце. Тут же получаю его в руки, медленно вытираю лицо. С ужасом понимаю, что руки трясутся и стараюсь думать о том, что тушь может и не поползет, но лицо припудрить придется снова. А напротив все в той же позе сидит бледный и возмущенный Шах, в глазах которого столько презрения, сколько вообще можно вылить на телевизионную таракашку.
— Возможно, — говорю я, с трудом сдерживая голос, — возможно, мы не правильно поняли друг друга. — И почти с улыбкой добавляю. — Подобное случается.
Он не двинулся с места. Отдаюсь чуть-чуть назад, наклонив голову в сторону помощницы главного редактора, чтобы спросить:
— И что я сказала не так?
— Вообще-то его переводчик допустил промах, — Антонина прикусила губу, — и твои слова прозвучали не как вопрос, а как оскорбление.
— А переспросить он не мог?
— Как видишь, нет.
— Вижу.
Подоспевший к Шаху помощник, сгорбившись в три погибели при росте под два метра, быстро шепчет в ухо «великого», разъясняя произошедшее. Видеть, как взгляд все еще полный презрения становится невинно ясным и удивленным, было горько. Вот сейчас посыпятся запоздалые извинения на немецком языке.
— Ты молодец, — прошептала Антонина, — сдержалась!
— Оно и не удивительно Шах ведь. — Это уже Степан снимал с меня микрофон.
— Степ, будь на его месте… — я оборвала никчемные пояснения, — предлагаю свернуть тему.
— Анют, — помощница Глеба Васильевича настороженно улыбнулась, обращаясь ко мне, — он очень извиняется и просит…
Дальше можно было не продолжать. Чего именно просит наш главный, так это продолжить эфир, и как ни в чем не бывало завершить программу полюбовно. Раз просит, значит нужно, раз нужно, сделаю.
— Что по времени?
— Ты золотце! Чуть менее минуты…
— Я знаю.
Переодевалась там же не «отходя от кассы», точнее спрятавшись за спину нашего Степана. Сильно оголяться не пришлось, под пиджаком была не только рубашка, но и нательная майка. Промокнуть она не успела, так что следующую рубашку натянула поверх нее.
— Блин! В Youtube попадет его плевок газировкой! И моя мокрая улыбка…
— Сорвешь кучу лайков, — прокомментировал Степан, не поворачиваясь, — улыбка у тебя, что надо получилась…
— Спасибо.
Стул поменять забыли, да и я это заметила с опозданием. От того плюхнувшись на мокрое сидение поблагодарила от души всех и сразу. Мокряк на груди — это одно, а вот на попе — это уже совсем другое.
— Ань, — молоденькая гримерша замерла над моим лицом с кисточкой наперевес, — хорошо хоть водой.
— С газом, — поправила я и притянула микрофон к губам, вызывая режиссера. — Глеб, теперь отпустишь поплавать? Смотри, меня на моря уже и так и этак посылают.
Он не ответил. И это говорило лишь о том, что мой отпуск вновь откладывается.
Вспомнилось, как после эфира Шах с переводчиком поймал меня в коридоре. Я смотрела на него, не скрывая разочарования. А ведь всего лишь чуть более получаса назад гордилась тем, что возьму интервью у такого человека.
— Анна, — начал переводчик, — Шаген просит…
— Послушайте! — я остановила двухметрового помощника Шаха и обратилась непосредственно к инициатору газированного душа. — У меня совесть большая и очень словоохотливая, поэтому я не говорю людям гадости. Однако, в вашем случае уверена, что смогу с ней договориться. Не тратьте времени на извинения, они не помогут.
Перевожу взгляд в сторону его помощника:
— Извините за предоставленные трудности с переводом. Буду признательна за дословность.
Он кивнул. Вот теперь моя совесть чиста, развернулась и ушла с мокрым пятном в душе и на юбке тоже…
За воспоминаниями пропустила часть хвалебной речи Федора:
— …Работать вы будете совместно, — сверкая глазами, говорил он. Для передачи масштабов ликования нашего Фельдмаршала следовало бы еще и руки потереть. Но он каким-то образом воздержался от этого жеста.
— Ролик снимем на вашей территории, оборудование доставим — это не проблема, антураж создадим, и вы лично сможете проследить за работой наших специалистов.
Вот тут я не выдержала и перешла на родную речь:
— Он не только место предоставит, он еще и проследит? А он в курсе всех особенностей съемок?
— Он не только в курсе всех особенностей, — подал голос Шах, — он еще и русский знает.
