Мое непослушное сердце - Филлипс Сьюзен Элизабет (версия книг TXT) 📗

— Тетя Молли! Знаешь, все так кричали, что у меня ушки болят!

Поскольку Эндрю унаследовал от Дэна Кэйлбоу не только внешнюю привлекательность, но и громоподобный голос, Молли искренне усомнилась в последнем утверждении, но все же погладила племянника по голове.

— Бедняжка!

Мальчик поднял на нее глаза.

— И Кевин та-а-ак разозлился на папу, дядю Рона и тренера, что выругался на букву "х".

— Неужели? Как нехорошо!

— Даже два раза!

— О Господи! — Молли едва сдержала улыбку. Понятно, что, проводя столько времени в офисе команды Национальной футбольной лиги, дети слышали и не такие непристойности, но нравы, царившие в семье Кэйлбоу, были достаточно суровы, и каждое неприличное слово влекло за собой тяжкие последствия, хотя и не такие, как десятитысячный штраф Кевина.

Молли не могла понять, как такое могло с ней случиться. Самым ненавистным в ее увлечении Кевином был тот неоспоримый факт, что она умудрилась втрескаться именно в него, самого поверхностного, самого ограниченного во всем мире типа. Футбол — вот все, что интересовало его в жизни.

Матчи и бесконечная процессия топ-моделей с одинаково пустыми лицами. Где он их только находит? В интернет-сайте «Мисс Ничтожество.com.»?

— Привет, тетя Молли.

В отличие от остальных отпрысков Фэб и Дэна восьмилетняя Ханна не подбежала, а спокойно подошла к тетке. Хотя Молли любила всех четверых одинаково, все же относилась к этой беззащитной и слишком уязвимой девчушке, не обладавшей ни ловкостью, ни безграничной самоуверенностью сестер и брата, немного иначе. Ханна с самого рождения была чересчур чувствительной, безнадежно романтичной мечтательницей, одаренной богатым воображением, обожавшей читать и рисовать. Словом, копия своей тетушки.

— Мне нравятся твои волосы.

— Спасибо.

Проницательные серые глаза мгновенно подметили то, что ускользнуло от внимания старших сестер: грязь на брюках Молли.

— Что стряслось?

— Упала на автостоянке. Ничего страшного.

Ханна задумчиво прикусила нижнюю губу.

— Тебе уже рассказали, как поссорились папа и Кевин?

Девочка явно расстроилась, и Молли знала почему. Кевин иногда бывал в доме Кэйлбоу, и Ханна, совсем как ее глупая тетушка, втайне вздыхала по нему. Только в отличие от чувств Молли любовь девочки была чиста и невинна.

— Люди должны отвечать за свои поступки, солнышко, и Кевин не исключение.

— И что с ним теперь будет? — прошептала Ханна.

Молли, в полной уверенности, что Кевин очень скоро утешится с очередной моделью, едва говорящей по-английски, но зато превосходно владеющей всеми эротическими приемами, рассеянно ответила:

— Думаю, он остынет, и все обойдется.

— Боюсь, как бы он не натворил глупостей.

Молли отвела со лба Ханны прядь светло-каштановых волос.

— Снова спрыгнет на лыжах с вертолета, как перед игрой с «Бронкос»?

— Он, наверное, просто не подумал.

Еще бы! Вряд ли ничтожный мозг Кевина способен вместить больше одной мысли! Да разве он может думать о чем-то, кроме футбола? Весьма сомнительно!

Но Молли не собиралась делиться своими соображениями с Ханной.

— Мне нужно поговорить с твоей мамой, а потом мы сможем поехать.

— А после Ханны моя очередь, — напомнил Эндрю.

— Я не забыла, милый, — заверила Молли.

Дети любили ночевать в ее крошечном кондоминиуме на Северном Берегу. Обычно они проводили с теткой выходные, но завтра, в четверг, учителя будут заняты на каком-то семинаре, поэтому Молли решила пригласить к себе Ханну.

— Собирай рюкзак. Я быстро.

Оставив детей, она направилась вниз по коридору, украшенному фотографиями, отражавшими историю «Чикаго старз».

Первым висел портрет отца, и Молли заметила, что сестра подчернила рога, которые давным-давно пририсовала к его голове.

Берт Сомервиль, создатель команды, давно лежал в могиле, но забыть о его жестокости дочери так и не смогли.

Далее следовали официальный портрет Фэб Сомервиль, нынешней владелицы команды, и фото ее мужа, Дэна Кэйлбоу, сделанное в те времена, когда он был старшим тренером, а не президентом «Старз». Молли, улыбаясь, рассматривала снимок своего импульсивного зятя. Дэн и Фэб воспитывали ее с пятнадцати лет и даже в худшие времена были куда более любящими и заботливыми родителями, чем Берт Сомервиль — в лучшие.

Красовался здесь и портрет Рона Мак-Дермита, первого и единственного генерального менеджера команды, или просто «дяди Рона», как называли его дети. Фэб, Дэн и Рон делали все возможное, чтобы как-то совместить титаническую работу по управлению командой НФЛ и семейную жизнь. За эти годы произошло несколько реорганизаций, в результате которых Дэну, покинувшему было «Старз», пришлось вернуться.

Молли сбросила пальто и критически посмотрела на свое отражение в зеркале. Хотя короткая асимметричная стрижка шла ей и подчеркивала разрез глаз, Молли никак не могла успокоиться на достигнутом и выкрасила темно-каштановые волосы в ослепительно яркий оттенок рыжего. Новый цвет делал ее ничем не примечательное лицо более выразительным. Нет, не то чтобы она жаловалась на свою внешность. Нормальный нос, нормальный рот, нормальная фигура — не слишком тощая, не слишком толстая. Короткий взгляд на бюст напомнил о том, с чем она давным-давно смирилась: для дочери шоу-герл она выглядит явно обделенной природой.

А вот глаза ее огорчали меньше — Молли втайне верила, что легкая раскосость придает ей таинственный вид. В детстве она любила закрывать комбинацией нижнюю половину лица, воображая себя прекрасной арабской шпионкой, Она со вздохом стряхнула грязь с брюк, вытерла любимую сумку и, подхватив стеганое пальто, направилась к кабинету сестры.

Шла только первая неделя декабря, но служащие уже начали развешивать рождественские украшения. С двери кабинета Фэб улыбался Санта-Клаус в форме «Старз» — последний рисунок Молли.

— А вот и тетя Молли! — объявила она, заглядывая в комнату.

Ослепительная блондинка так энергично отбросила ручку, что золотые браслеты на запястьях весело звякнули.

— Слава Богу! Голос разума — именно то, что мне сейчас… Господи! Что ты сделала со своими волосами?!

Сама Фэб с копной роскошных, не знавших краски белокурых волос, янтарными глазами и потрясающей фигурой была похожа на Мэрилин Монро. Именно так выглядела бы звезда, если бы дожила до сорока лет. Впрочем, Молли никак не могла представить Мэрилин Монро с пятном от виноградного желе на шелковой блузке. Что бы ни делала с собой Молли, как бы ни старалась, ей все равно не сравняться с сестрой, но она не завидовала. Только самые близкие люди знали, сколько бед принесли Фэб изумительное тело и роковая красота женщины-вамп.

— О, Молли, неужели опять! — простонала Фэб.

Увидев ужас в глазах сестры, Молли от души пожалела, что не надела шляпу.

— Да успокойся ты! Ничего не случится!

— Успокоиться? Каждый раз, когда тебе приходит в голову особенно изощренным способом поиздеваться над своими волосами, на нас сваливается очередное несчастье! Теперь ничего хорошего не жди.

— Все это в прошлом. Можно подумать, я приношу одни беды! Уж и волосы покрасить нельзя! — обиженно фыркнула Молли.

— Я тебе не верю! Опять вляпаешься в какую-нибудь историю!

— Ничего подобного!

Может, если Молли будет повторять это достаточно часто, ей удастся убедить и себя?

— Тебе было всего десять лет, — пробормотала Фэб, — ты считалась самой способной и примерной ученицей в пансионе. И вдруг ни с того ни с сего отрезала себе косички и подложила в столовой бомбу-вонючку!

— Подумаешь! Химический опыт талантливого ребенка!

— А дальше? Тринадцать лет. Спокойная. Прилежная. После того случая с бомбой ни одного проступка. Пока ты не начала посыпать волосы сухим «Джелло» [2] . И тут взрыв! Ты быстренько собрала все университетские награды и призы Берта, вызвала мусорщиков и потребовала убрать их с глаз долой.