Ты, я и Париж - Корсакова Татьяна Викторовна (мир книг .TXT) 📗
— Если ты намекаешь на китайский эликсир, то там нет никакого крокодильего помета, там исключительно растительные компоненты.
— Да бог с ними, с компонентами, — Шурик вдруг нахмурился. — Немиров, тебе пора всерьез взяться за свое здоровье.
— У тебя есть предложение? — Ян допил коктейль, грохнул бокалом о стол.
— Есть, и не одно.
— Излагай.
— Для начала надо обследоваться.
— Зачем?
— Чтобы узнать, что у тебя болит.
— Я знаю, что у меня болит. У меня болит голова.
— А отчего она у тебя болит, ты знаешь?
— От переутомления и хронических стрессов.
— Немиров, кого ты пытаешься обмануть? — Шурик неодобрительно покачал головой, поправил сползшие на нос очки, сказал: — Значит, так, я уже обо всем договорился.
— О чем ты договорился? — насторожился Ян.
— Завтра идем делать тебе ядерно-магнитный резонанс.
— Какой-какой резонанс? — Слово «резонанс» еще с уроков физики вызывало в душе Яна активный протест.
— Это такое обследование. Ну, типа просветят твою башку и сразу все увидят, — пояснил друг.
— Что именно увидят?
— Да все! Сосуды, мозги, если они у тебя, конечно, есть. Что-то я последнее время в этом очень сильно сомневаюсь.
— А еще что? — Ян почувствовал неприятный холодок в животе.
— Ну, проблемы там всякие. Я ж не врач.
— Какие проблемы? Опухоль? — Слово сорвалось с губ, свинцовым шаром покатилось по столешнице, брякнулось о гранитный пол и рассыпалось на сотни мелких шариков.
Вот он и сказал то, о чем думал все эти дни и месяцы, то, чего подспудно боялся и из-за чего не хотел обследоваться. У молодого мужика голова не болит ни с того ни с сего. Должны быть причины…
— Ну почему сразу опухоль?! — замахал руками Шурик. — Что, других болезней мало?!
— Да, есть еще СПИД. — Холодок в животе усилился.
— Вот за что я тебя, Немиров, люблю, так это за неисправимый оптимизм! — Друг плеснул себе еще «Бехеровки». Пара капель упала на кипенно-белую скатерть, оставляя на ней некрасивые бурые кляксы. — Кстати, ты еще забыл упомянуть чуму и лихорадку Эбола. Ладно, Ян, не паникуй раньше времени, завтра в десять я за тобой заеду.
Шурик явился ровно в десять утра. Еще один тревожный признак — друг никогда не отличался пунктуальностью и умудрялся опаздывать даже на деловые переговоры, а тут такая точность.
— Готов? — Он, не здороваясь, протиснулся мимо Яна.
— А надо было как-то по-особенному готовиться? — Неожиданно для себя Ян испугался, что назначенное обследование может сорваться из-за того, что он не выполнил каких-либо подготовительных манипуляций. В конце концов, ночь не спал, настраивался на предстоящую экзекуцию, а тут Шурик со своим «готов»…
— Да нет, там главное требование, чтобы тело весило не больше центнера.
— Чье тело?
— Твое! Чье ж еще?! — Шурик окинул его оценивающим взглядом, спросил: — Ты сколько весишь, Немиров?
— Килограммов восемьдесят вешу.
— Ну, тогда никаких проблем!
Хорошо другу говорить — никаких проблем. Ян шкурой чувствовал, что проблемы будут. Вот как только он посмотрит правде в лицо, согласится на обследование с жутковатым названием ЯМРТ, так и начнутся настоящие проблемы. Вернее, проблемы уже есть, но пока они безымянные, можно считать, что все это понарошку и вовсе даже не с ним происходит. В голове мелькнула упадническая мыслишка — а не послать ли все к черту? И Шурика, и его ЯМРТ! Несколько секунд Ян рассматривал этот вариант очень серьезно и пристально, но потом отмел как неконструктивный. Во-первых, от Шурика так просто не отцепишься, а во-вторых, Ян — мужик, а не тварь дрожащая, что ему какое-то там обследование?..
— Это оно? — Ян с затаенным ужасом рассматривал махину, занимающую едва ли не половину просторной комнаты.
— Это магнитно-резонансный томограф. — Врач, с виду молодой и не слишком опытный, устало улыбнулся, видать, надоело отвечать на глупые вопросы.
— И мне туда? — Ян кивнул на махину.
— Да.
— Надолго?
— Минут на двадцать.
Ян поежился:
— Что-то холодновато тут у вас.
— Это кондиционер, аппаратура требует специального температурного режима.
Вот оно как: это чудо техники, похожее на сильно модернизированный саркофаг, требует особого режима, а ему, Яну, нужно всего лишь нырнуть в его хромированное чрево…
— Вас укроют пледом, — врач по-своему расценил его заминку, — холодно не будет.
— А результаты когда? — От мысли, что его перед загрузкой в махину завернут в плед, стало совсем худо.
— Почти сразу же. Подождете полчасика — и будут вам результаты. Ну, прошу вас, господин Немиров!
Изнутри махина не понравилась Яну еще больше, чем снаружи. Вдруг оказалось, что клаустрофобия — это реальная проблема, а не выдумки психиатров. Особенно когда у тебя нет возможности пошевелиться, а в уши льется размеренное пощелкивание, похожее на звук метронома. Внутри махины время, казалось, текло по-другому. Ян сначала пробовал считать про себя, но постоянно сбивался из-за чертового метронома. В конце концов он махнул рукой на это неблагодарное занятие и решил просто расслабиться. Не с первой и не со второй попытки, но у него получилось, и к концу обследования он чувствовал себя почти нормально. Легкая дрожь в пальцах не в счет.
Когда Ян наконец выбрался из «саркофага», оказалось, что Шурик ушел.
— Ваш друг просил передать, что отлучился по неотложным делам. — Молоденькая медсестра улыбалась Яну дежурной вежливой улыбкой.
Надо же, отлучился по неотложным делам! Дезертир несчастный! А Яну что теперь делать одному? Он вытер взмокшие ладони о брюки. Ну и хрен с Шуриком! Он как-нибудь сам разберется с этим чертовым обследованием. Подумаешь, сложность — выслушать диагноз! Даже любопытно узнать, что у него там в черепушке.
Ян бродил по гулкому больничному коридору, то и дело поглядывая на часы. Врач сказал, что подождать нужно всего полчасика, а прошло уже сорок пять минут. Что же они там так долго? Что такое интересное обнаружилось у него в мозгах? Ему вдруг нестерпимо захотелось курить. Два года не хотелось, а теперь вот — пожалуйста. И Шурик, как назло, слинял по неотложным делам…
Из врачебного кабинета выпорхнула все та же молоденькая медсестра. Ян рванул ей навстречу.
— Ну, как там? — Ему очень хотелось, чтобы голос звучал не слишком заинтересованно и без заискивающих ноток. В конце концов, он взрослый мужик, уважаемый бизнесмен, грех ему волноваться, словно желторотому мальчишке.
Медсестра улыбнулась все той же вежливо-профессиональной улыбкой, сказала:
— Еще пару минут, пожалуйста. Доктора совещаются.
Сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Доктора совещаются! Это что ж они так долго совещаются?! И вообще, если это банальное обследование, как утверждал Шурик, то зачем вообще совещаться?! Выдали результаты — и все дела…
Медсестра обошла его по большой дуге, словно прокаженного, звонко зацокала каблучками по выложенному каменными плитами полу, а Ян остался стоять перед приоткрытой дверью. Из помещения доносились мужские голоса. Голоса о чем-то спорили. Ян воровато оглянулся — в коридоре не было ни единой живой души, — прижался взмокшей от пота спиной к стене, аккурат возле двери. Голоса стали громче.
— …Ну и что, что клиника нетипичная? А ты не смотри на клинику, ты смотри на томограмму. Видишь?
— Вижу. И что теперь? К нейрохирургу?
— Можно, конечно, и к нейрохирургу, только он не поможет, опухоль неоперабельная, уж больно локализация неудачная. Мужик-то хоть пожил?
— Какое там пожил?! Тридцатник только-только разменял.
— Да, жалко парня, смертный приговор в тридцать лет.
— Как думаешь, сколько ему осталось?
— Да кто ж знает? Месяц-другой максимум…
Коридор закачался и «поплыл», чтобы не упасть, пришлось ухватиться руками за стену. Вот и приехали… Вот тебе и банальная головная боль… Месяц-другой — это все, что оставила ему чертова опухоль… Это его лимит… А ему только тридцать, и планов на жизнь громадье: подписать договор с финнами, прыгнуть с парашютом, Алину свозить в Париж… Ничего не будет, потому что у опухоли неудачная локализация, и жить осталось пару месяцев…
