Лестница на небеса - Полякова Светлана (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Потом она услышала гудок поезда. И в этом не было ничего удивительного, потому что школа стояла недалеко от железной дороги, но отчего-то именно сейчас Мышкино сердце сжалось от страха и ожидания. Именно так. С одной стороны, было ожидание, а с другой — торчал уродливый, злой и неизбежный страх. Потом голос Зинаиды потонул в стуке колес — и это тоже было странно, потому что никогда колеса не стучали так громко, ни у одного поезда — только у этого…
Теперь Мышке казалось, что он несется прямо на нее, и сейчас ее не станет, и стук становился все громче и громче, проникая в самые потаенные уголки ее сознания, а сама Мышка растворялась в этом зловещем гудке — и надо было бежать, бежать, бежать отсюда…
Она попыталась зажмуриться, хотя в глазах и так потемнело, закрыть уши ладонями, как будто стук этот уже не жил внутри ее…
«Не-е-ет…»
Кто-то дотронулся до ее плеча.
Она очнулась. Зинаида стояла перед ней и смотрела с укором. Так Мышке показалось.
— Тебе плохо, Краснова?
Мышка кивнула. Ей сейчас и в самом деле было плохо. Пусть не физически, но ведь душа что-то все-таки значит?
«Почему это со мной случилось?» Глупо задавать себе вопрос, на который не знаешь ответа…
— Тогда ступай домой… Ты дойдешь? Или тебя проводить?..
— Не надо, я дойду… Спасибо…
Мышка прекрасно понимала, что Зинаида Александровна движима в данный момент совсем не чувством жалости, а страхом перед неприятностями, и, несмотря на это, была ей благодарна.
Мышка вышла из класса. Ненадолго остановилась, жадно вдохнув воздух освобождения.
Она не слышала, как облегченно вздохнула учительница, стоило только закрыться за Мышкой двери.
— Как хорошо без этой сумасшедшей… Не связывайтесь с ней…
— Кинг! Что такое «У зайн зум тоде»?
Он открыл глаза.
«Черт, — подумал он, — и почему они считают меня умным? Откуда я знаю, что это такое…»
— Не знаю, — пробормотал он. — В жизни не учил немецкий…
— Но Ницше ты читал?
— Он мне не понравился, — сообщил Кинг, просыпаясь уже окончательно. — А теперь должен вам сказать, любезнейшая моя, я его просто ненавижу. Я так чудесно плыл по реке, окруженный водяными лилиями…
— Офелия, — фыркнула девушка. — А вокруг еще скакали водяные пауки и один из них…
— Ирка!
— …прыгнул тебе прямо на фейс, — продолжала она. — «Фу, — закричал новоиспеченный Офелий, — гадость-то какая!»
Кинг швырнул в нее подушкой. Она увернулась и показала ему язык.
— Ты обещал сходить за сахаром…
— Схожу, — смиренно согласился он. — И за портвейном схожу… И за колбасой даже. И за пером сокола-миротворца…
Он продолжал лежать.
— Все ради тебя, дорогая, — сообщил он спустя минуту, по-прежнему не делая никаких движений. — Я могу принести тебе даже горстку зеленых кофейных зерен… И букет той травы, которую в просторечии называют «петрушкой», а я предпочитаю называть ее «травой-упавшей-с-небес»… И, я так думаю, это будет мой самый ценный дар тебе.
— Мне достаточно сахара, — сказала Ирина, вставая рядом с ним на колени и убирая с лица прядь рыжеватых светлых волос.
Теперь ее губы были так близко, что он почувствовал себя монахом, терпящим стихийное бедствие.
— Я же должен идти…
— Потом, — сказала она. — Магазин не собирается исчезать. По крайней мере, в ближайшие полчаса…
— А ты?
— А я уже исчезаю…
Он вдруг услышал, как где-то загудел поезд, и ему отчего-то показалось, что его зовут… Он мягко отодвинул Ирину, встал, на одну минуту остановился у окна, вглядываясь туда, далеко, точно пытаясь понять, кто только что позвал его.
Ирина оказалась за его спиной, обняла за плечи.
— Ты меня иногда пугаешь…
— Я сам себя пугаю… Ты слышала этот гудок?
— Тут рядом железная дорога, — пожала она плечами. — Странно, что ты только сейчас услышал поезд…
— Действительно странно, — рассмеялся он. — Ладно, я пошел за сахаром и кофейными зернами… Может, по дороге пойму смысл существования рядом с железной дорогой…
Кинг натянул джинсы, майку, надел куртку. Потом обернулся и ласково коснулся губами ее щеки.
— Если меня долго не будет, — сказал он шепотом, — значит, я наткнулся на охотников за тунеядцами… Тогда собирай армию, и спешите мне на выручку…
Мышка на минутку остановилась в школьном дворе. Ветер ласково коснулся ее щеки, и она прикрыла глаза, улыбаясь началу весны. Домой ей не хотелось. Она всегда успеет домой, как ей казалось.
Она шла неторопливо, пытаясь забыть про неказистое форменное платье, в котором самой себе казалась исхудавшей цаплей, и это клетчатое пальто, которое мама с трудом купила и так этим гордилась, а потом вдруг выяснилось, что почти всем девочкам в городе мамы купили эти светло-коричневые румынские пальто, и Мышке иногда казалось, что ее размножили… Сейчас она шла, стараясь вообразить себя одетой в легкие, невесомые шелка, и стрижки этой короткой не было, и глаза были фиалкового цвета… В общем, не Мышка шла по улице, а Фрези Грант легко перепрыгивала с одной волны на другую…
Наверное, она долго брела бы так, в полусне, но внезапное видение заставило ее остановиться. То есть сначала этот человек показался ей продолжением сна. Он шел ей навстречу — именно так! Ей показалось, что именно к ней он направляется, посланный самим Богом. Он улыбался — именно ей, и на одну секунду Мышке даже стало немного страшно, настолько это все походило на чудо, которого она так долго и упорно ждала. Но теперь это чудо было наяву, и Мышке захотелось убежать прочь, спрятаться подальше — а вдруг она его, этого чуда, недостойна?
Он приближался к ней, и Мышка сама не знала, почему не делает ни шага ему навстречу, а стоит и смотрит, на время превратившись в соляной столб, подобно жене Лота, и слово «жена» кольнуло в сердце, почти заставив поверить, что этот человек и есть ее муж, суженый…
Он подошел к ней совсем близко и неожиданно улыбнулся.
— Как дела, принцесса? — бросил он.
Увы, это было все, что он сказал. Дальше он… О, Мышке куда больше хотелось бы, чтобы он просто растаял в воздухе, оставив после себя только слабый след непонятной тайны, немного горький и сладкий одновременно вкус на губах, но ничего этого не произошло.
Он просто зашел в магазин, и на секунду Мышке даже стало обидно, но потом она подумала: а если это совсем не магазин типа «сельпо», с плохо окрашенной радостной голубой дверью, на которой размашистым почерком написаны непечатные слова, а какая-то законспирированная штаб-квартира ангелов, напившихся и упавших с Небес?
Она подумала и, набравшись храбрости, толкнула дверь.
На минуту ему показалось, что у него остановилось сердце.
Девчонка, идущая ему навстречу, в этом дурацком пальто, которое делало ее несчастной, потому что как будто насильно притягивало к земле, заставляло выполнять функцию «одной из многих», и он откуда-то знал, что ей это совсем не нравится… Сначала она действительно показалась ему обычной девчонкой. Но вот она остановилась внезапно, и он был вынужден присмотреться к ней внимательно, потому что она-то стояла, как будто ожидая, что он к ней подойдет, и он в самом деле чуть не подошел… Потому что ее глаза были «остановкой в пути». Он еще подумал, что, когда она вырастет, эти глаза станут погибелью для многих — и юношей безусых, и мужей, убеленных сединами, и отчего-то сердце кольнуло, как будто он этого не хотел, и заранее ревновал, как будто… эти глаза должны были смотреть только в его глаза. Именно так. Глупо-то до чего, невольно поморщился он. Это просто маленькая девочка… Просто маленькая…
Он судорожно вздохнул, пытаясь справиться с почти невыносимым желанием подойти к ней поближе и посмотреть в ее глаза, чтобы утонуть в них, растаять да там и остаться…
Он сдержался.
— Как дела, принцесса? — спросил он, выдавив улыбку, чтобы от ее глаз скрылась его серьезность и его желание остаться рядом с ней хоть ненадолго — скажем, на одну человеческую жизнь, если, конечно, не получится с вечностью.
