Гипноз для декана (СИ) - фон Беренготт Лючия (библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Позже я узнала, что разбила трофей ни много ни мало за восхождение на Эльбрус, в котором Игнатьев участвовал лет десять назад в составе группы из пяти человек, обогнавшей еще несколько таких групп и пришедшей на вершину первой. А также, прочитала интервью с ним, в котором он признавался, что не было в его жизни достижения важнее, чем это самое восхождение, и что полученным трофеем он гордится больше, чем всеми своими успехами в дипломатической и научной работе. Вот так-то.
Неудивительно, что с тех самых пор жизнь моя на факультете превратилась в самый что ни на есть бег с препятствиями, причем по кругу — сродни тому, что происходит с хомячком, которого посадили в клетку и заставили крутить лапками дурацкое, бесконечное колесо.
Сдам, к примеру, какой-нибудь предмет на сессии, а потом оказывается, что у меня по нему хвост. Что за хвост? Откуда? Вроде всё сдала! Бегу к преподу разбираться — а его нет, в отпуске человек. «Назначьте встречу на следующей неделе». А на следующей неделе у меня работа начинается, или практика, на которой я пропадаю с утра до вечера… А там глядишь уже и новый семестр подоспел, на который не зачислят с хвостами.
Снова бегу к преподу, а там его аспирантка — выскакивает, как черт из табакерки, и предлагает сдать по-быстрому зачет «на четверочку» — мол, преподу сейчас не до тебя разбираться, где там у тебя хвосты с прошлого семестра… Возможно, по успеваемости, но это не точно. Сам же препод на связь так и не выходит.
И вот таким образом, за год, из твердой отличницы я превратилась в слабенькую хорошистку, если не в троечницу, хотя занималась по всем предметам не меньше прежнего. Сомнений в том, кто стоит за всем этим академическим беспределом, у меня не было — конечно же тот, кто лишился по моей вине самого дорогого трофея в его жизни.
— Алин, у нас времени в обрез, — выдергивая меня из грустных воспоминаний, Кира тронула меня за плечо. — Давай начнем, что ли?
— Что? — не сразу сориентировавшись, я подняла на нее глаза, поморгала, перевела взгляд на сидящую перед нами Киру, уже принявшую расслабленную позу и откинувшуюся на спинку стула с подложенной под голову подушкой. — Ах да…
Я вспомнила — мы здесь для того, чтобы попробовать спасти Ерохину от полного провала на экзамене по английскому языку, а в потенциале и меня, если метод хоть частично сработает. Может, хоть четверку влепит, гад бессовестный.
— Ну что ж… начнем… — собралась с мыслями, выдохнула… и, в соответствии с указанием из инструкции, включила на телефоне звук обильного, летнего дождя, зажгла ароматическую свечу зажигалкой, подняла за цепочку медальон в форме часов и медленно закачала его перед глазами у Ренаты. — Расслабься, Ерохина… — забубнила тихим, мягким и монотонным голосом. — Почувствуй, как твои руки слабеют и становятся невесомыми… сначала пальцы… потом запястья… потом плечи… твои ноги расслабляются… веки тяжелеют… глаза закрываются… мой голос баюкает тебя… ты хочешь спать… спать…
Уже сама начиная засыпать от собственного голоса, я вдруг дернулась — Кира хлопнула меня по руке.
— Спит! — прошипела и кивнула в сторону Ерохиной.
Я повернула голову и чуть не ойкнула от изумления, что безусловно свело бы на нет весь успех операции. Действительно, уронив голову на грудь и тихо посапывая, Рената спала! По-настоящему, явно не притворяясь! Даже немного слюну пустила из уголка рта.
— Наушники… — снова зашептала Кира. И протянула мне через стол мягкий головной убор с вмонтированными в нем динамиками.
Стараясь поменьше двигаться, я встала со стула, мягкими, кошачьими шагами скользнула к спящей подруге и надела ей на голову наушники, стараясь, чтобы динамики совпали с ушами.
— Врубай! — одним ртом скомандовала Кире.
Та уже держала телефон наготове и при моей команде лишь нажала иконку «старта» на приложении. Медленно подняла звук на несколько делений — так, что, склонившись к голове спящей Ренаты, я могла различать слова.
— ОК! — пальцами показала мне Кира, широко улыбаясь.
Я показала ей в ответ то же самое. Первый этап нашей операции завершился успехом! Ерохина была введена в транс, и в данный момент ее мозг принимал то, что в активном состоянии принимать отказывался.
— Я пойду, кофе принесу, — уже громче сообщила мне Кира, убедившись, что Рената крепко спит.
— Ага, — шепнула в ответ я, ничего не имея против. — Можешь не спешить, Кир, от тебя больше ничего не требуется…
Не сдержавшись, я широко зевнула, предвкушая сорок минут покоя под еле слышное бубнение из наушников и посапывание загипнотизированной подруги. Можно было расслабиться, усесться поудобнее, достать какой-нибудь учебник и спокойно полистать его, пока не придет время выводить Ренату из гипноза — для этого в брошюре тоже были даны инструкции. А можно и тоже подремать. Такие минуты покоя в последнее время редко выдавались на мою долю…
Вот только и сейчас расслабиться у меня не получилось.
Не прошло и пяти минут после того, как Кира убежала за кофе, как с той стороны двери раздались четкие шаги явно мужских ботинок и донеслись голоса, один из которых мгновенно вогнал меня в хтонический ужас.
— Всё в порядке, Антонина Васильевна, я сам объясню студентам, что у меня ремонт и мне нужна эта комната… Думаю, меня простят.
— Конечно, конечно, Андрей Федорович… Просто я думала, что вас это затруднит…
— Не затруднит, Антонина Васильевна. Будьте добры заняться другими делами — думаю, у вас их предостаточно.
Словно в кошмарном сне, оцепенев и широко распахнув глаза, я наблюдала за тем, как дверь в наше уютное убежище медленно открывается, и на пороге, прижав локтем кипу экзаменационных тетрадей, появляется тот, из-за кого вся моя университетская жизнь покатилась в последний год коту под хвост.
Наш декан — Андрей Федорович Игнатьев, собственной персоной.
— Так, так… — вместо приветствия прокомментировал он открывшуюся ему картину, переводя прищуренный взгляд с меня на все еще спящую Ренату. — Сафронова… и Ерохина… Как интересно… Запрещенными веществами балуетесь, девушки?
Глава 2
Ожидая чего угодно, только не этого вопроса, я замотала головой и отчаянно захрипела без слов — слова застряли где-то на уровне груди.
Не обращая внимания на мои потуги, декан вальяжно обошел стол, отодвинул стул, на котором только что сидела Кира, и удобно разместился в нем, хлопнув пачкой тетрадей о гладкую поверхность столешницы.
Я не могла не заметить его довольного выражения лица — небось уже представил себе, как будет писать на меня заявление в полицию, сразу же следом за приказом об отчислении.
— Я… мы не… мы ничего не делали… запрещенного… — у меня наконец получилось выдавить хоть что-нибудь.
Декан хмыкнул.
— Серьезно? И поэтому Ерохина сейчас крепко спит в сидячем положении, несмотря на то, что я говорю в полный голос в двух метрах от нее. Рассказывай, Сафронова — чем обдолбалась твоя лучшая подруга? Чистосердечное признание, знаешь ли, творит чудеса.
— Да ничем она не обдолбалась! — прижав руки к груди, я вскочила, показывая ему телефон, к которому тянулся провод от наушников, надетых на Ренату. — Мы просто… просто… пытаемся ее научить английскому… под гипнозом! Она загипнотизированная сейчас, понимаете? Поэтому вас не слыши…
Не дав мне договорить, он вдруг расхохотался — громким, издевательским смехом.
— Слушай, я тут недавно в Филадельфии был — там таких загипнотизированных целая улица. Кенсингтон называется — может, слышала. А если серьезно, ты эти сказочки про гипноз будешь на суде рассказывать, а мне эту лапшу вешать на уши не надо, Сафронова. Гипноз у них… За такой «гипноз» у нас пять лет колонии общего режима дают, если ты не в курсе.
— Да вот же… Послушайте! — выдрав из телефона провод от наушника, я тыкнула в остановившуюся запись и подняла дивайс перед деканом.
«Donation — пожертвование…» — монотонно забубнило из динамика. — «Donate — пожертвовать…»
