Небо на двоих (СИ) - "Korolevna" (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Почему не спишь? — спросил Максим. — Опять не можешь доверить перевод своим же специалистам? Лиз, зачем тебе столько работать?
— Макс, сотый раз об одном и том же, — тяжело вздохнула девушка. Опять новый виток заботы. — Почему ты так поздно? Совещаний, авралов и переговоров нет.
— Ревнуешь? — он приподнял бровь.
— А надо? — хмыкнула Лиза.
— Ты меня никогда не ревновала, — обижено протянул Стриж. — Хотя бы разочек, к новой секретарше или еще к кому-нибудь.
— Зачем? Я уверена в себе, в тебе. У нас всё хорошо, — она пожала плечами. — Мне просто интересно, где же ты был…
Макс прижал ее к себе, поцеловал в висок, убрал за ухо упавшую золотистую прядку, посмотрел в вырез шелкового халатика, из-под которого виднелась красивой формы грудь.
— Простишь меня, я очень устал, — пробормотал он, когда Лиза принялась стаскивать с него пиджак, развязывать узел галстука.
Когда она уткнулась носом в воротник белой рубашки, то чувство дежавю заставило сердце болезненно сжаться, подпрыгнуть к горлу. Девушка еще раз принюхалась. Одеколон, которым обычно пользовался Максим, выветрился, вместо шипрового запаха Лиза явственно ощутила аромат сандала, мускуса, навязчивой сладости. «Kenzo». Похоже, кое-кто не изменяет давним привычкам.
— Конечно, — елейным голоском проронила она, — понимаю. Скажи мне, дорогой, а Ева Лозинская сильно изменилась с последней нашей встречи? Помнится, она теперь то ли в содержанках, то ли в перманентных любовницах кого-то там… Не помню имени. Мы виделись не так давно на приеме в «Метрополе». Ты еще тогда смеялся, что она не перестает ногами играть в твоем присутствии, как и десять лет назад.
— Лиз, ты ревнуешь всерьез? — Максим побледнел.
— Нет, Макс, я не ревную. Просто не понимаю, почему у Лозинской свет клином сошелся на моих мужиках!
— Ты о чем?! Каких мужиках? Я же у тебя первый!
— Значит, Еву ты не отрицаешь, — Лиза сложила руки на груди.
— Лиз, послушай…
— Другую бы простила не задумываясь. Но не ее!
— Хорошо, хорошо! Не буду отрицать. Лизка, не закатывай истерик, прошу тебя. Ну оступился, не сдержался. Ты же в последнее время занята, тебе не хочется, ты устала. А я живой мужик, между прочим! Не каменный. Мне женщина нужна чаще, чем раз в двамесяца, и то, после трех стаканов мартини. — Он простонал: — Люблю я тебя. У нас же свадьба на носу, вы же с мамой приглашения выбирали, список гостей составляли.
— Нет, Макс! Это вы с моей мамой списки гостей составляли, а я… Я не могу так больше! Пусть Ева тебя забирает, хоть подавится! С меня хватит! — закричала Лиза, пытаясь не ударить Макса особым приемом, которому обучил ее Ромка.
Ромка! Ромочка, любимый! Хриплый стон, сорвавшиеся слезы, чувство безмерной, безграничной вины и обреченности. Лиза выбежала из комнаты, заперлась в ванной, не обращая внимания на окрики Макса, на его попытки взломать дверь. Включила воду в джакузи, чтобы ее рокот заглушил крики, судорожные всхлипывания. Она каталась по полу, сотрясалась в безудержных рыданиях, кляла судьбу за беспощадную хватку, за разбитую и отнятую любовь, за свою непроходимую глупость.
Память вспорола острым лезвием мешок, откуда высыпались разноцветные картинки: Ромка вернулся из армии, она прижимается к нему, проводит детскими пальчиками по лицу, чертит узоры, запоминает его; они в машине, он страстно ласкает ее, пытается остановиться, не может совладать с собой, но находит силы; Лизка точно так же валяется на полу, кричит и стонет, зовет, не верит в смерть единственного мужчины, которого любила и будет любить всегда.
Пришла в себя она не скоро. Осмотрелась по сторонам, будто пытаясь осознать, где находится. Яркий свет, блестящая сантехника, зеркала — всё чужое, ненастоящее, одолженное на время. Лизка медленно перевела взгляд на туалетный столик, заметила мобильник, который забыла здесь еще утром, собираясь на работу.
Лиза выключила поток в джакузи, подошла к раковине, долго умывалась холодной водой, медленно возвращая способность рационально мыслить. Незримый груз упал с плеч, пелена, застилавшая глаза исчезла, как снег по весне. Решение возникло моментально. Она взяла мобильник, нашла номер, нажала кнопку «вызов», слушала гудки, нетерпеливо барабаня пальцами по мраморной глади раковины.
— Лизка? Что случилось?! — послышался встревоженный голос Вики.
— Я с Максом рассталась. Ты еще ждешь меня в гости? Я давно обещала крестницу свою навестить, — она замялась, но тут же продолжила: — Не будет свадьбы, Викуля. Не хочу больше рожу его видеть. Устала. Сил нет.
— Лиза! — голос подруги лучился оптимизмом. — Наконец-то! Приезжай. Мартин тоже обрадуется. Буду тебя ждать.
— Пока, — девушка нажала «отбой», и впервые за долгие десять лет поняла, что пора начинать жить, а не существовать. Вена ждет ее, а там — новые перспективы, возможности. Хватит гоняться за миражами, закрывать глаза и плыть по течению.
Лиза вышла из ванной, методично переоделась, принялась собирать чемоданы. Макс сидел в кресле и пил виски безо льда из дизайнерского бокала причудливой формы. В его взгляде читалась тоска, сожаление, желание всё исправить. Такой чужой, ненужный, хоть и красивый, страстный, нежный, надежный. Мужчина из плоти и крови, так и не смевший вытеснить из ее сердца единственную любовь.
— Лиз, давай не будем драматизировать, — взмолился Стрижев.
— Не будем, — пожала плечами она. — Макс, мы оба виноваты. Я уеду на время к Вике в Австрию. Без меня фирма не обанкротится. Родителей предупрежу.
— Ты меня никогда не любила, — горько усмехнувшись, произнес он. — Даже не пыталась. Значит, правда… Ты и твой сводный брат…
— Да. И тогда с тобой в клубе… Думала, что это он. Прости.
Лиза, не оборачиваясь, направилась к выходу из квартиры, оставила ключи рядом с комплектом Макса на полке, хлопнула дверью и поняла, что вновь ощутила себя свободной, она стала собой.
Роман
Окружающий мир рассыпался на осколки. Сознание медленно гасло, утопая в вязкой, как болото, боли. Говорят, когда заглядываешь смерти в лицо, то вся жизнь проносится перед глазами, вспоминаешь всё — от первого крика до… Самого финала. Роман знал, что конец близок, попробовал усмехнуться непослушными и немыми губами. Не понял, удалось ли пошевелить лицевыми мышцами. Скорее всего, он уже находиться в бреду, порожденном предсмертной агонией.
Память, как старательная пряха принялась ткать полотно бытия. Воспоминания прокручивались кинопленкой, застывая на пару мгновений в стоп-кадре, и вновь неслись вперед.
Детство. Мама — самая красивая на свете, ласковая, добрая, отец — самый сильный и бесстрашный; школа, уроки, первые драки. Всё, как у всех. Без каких-либо различий. Но один день перечеркнул до этого безмятежные будни. Умерла мама. Мир ушел во мрак. Ромка, сжавшись в комочек, рыдал у себя в комнате, удерживая натужные всхлипы, рвущиеся из горла. Тринадцать лет. Он же взрослый, а поддается слабости. Слезы сами катились по щекам, боль тиранила сердце. С тех пор Ромка поклялся, что не будет плакать, никогда и ни за что.
Два года они с отцом пытались жить вдвоем. Поначалу быт приносил много хлопот, однако быстро научились готовить себе завтрак и мыть посуду, когда чистых тарелок в доме уже не оставалось. Бабушка и дедушка смотрели на мытарства единственного внука, старались не вмешиваться, но в итоге предложили перебраться к ним, тем более, у отца появилась женщина, с которой намечалось «всё серьезно». Ромка подумал и согласился. В пятнадцать лет знал уже, что к чему, не хотел обременять отца лишними ушами в квартире.
К тому моменту, Рома Бессонов из обычного мальчика-подростка успел превратиться во взрослого парня, раздался в плечах, обзавелсяудивительными по длине ресницами. В серо-синих глазах появились зеленые вкрапления на радужке. Длинные каштановые волосы завивались, стелились волнами, падали на плечи. Вокруг его персоны активизировался женский пол, до сего момента обходивший стороной. Он краснел, бледнел, но однажды преодолел врожденный порог нерешительности, научился преподносить себя в выгодном свете, к вящим восторгам поклонниц.
