Дежа вю - Туманова Юлия (электронная книга .txt) 📗

Он был единственным сыном в семье, и это все усложняло. Мать Олега, как и мать Тины, была женщиной смирной, и мужу не перечила ни при каких обстоятельствах. Мужа надо холить, лелеять, а главное — уважать. Лет до шестнадцати Олег беспрекословно отца почитал, во-первых, поддавшись материнскому внушению, во-вторых, собственными глазами не раз убедившись, что папа — человек достойный. Нет, не то чтобы он был кумиром Олега, но все его поступки оценивались сыном на «пять». Олег думал, что знает, каким должен быть настоящий мужчина, и гордился тем, что его отец — такой. Немногословный, но остроумный, с усталым выражением лица, крепкими нервами и стальными мышцами. Умеющий постоять за себя в схватке с уличными хулиганами. Щедро сыплющий мелочь нищим на паперти. Таскающий для жены корзины цветов. Никогда не унизившийся до крика.

Андрей Морозов мало времени проводил с сыном, зато тратил на него кучу денег и предоставлял максимум свободы, и это, конечно, тоже много значило.

— Ты должен все попробовать, — добродушно разрешалось Олегу, — и тогда убедишься, что я предлагаю тебе лучшее.

В каждом разговоре о будущем отец оставлял загадочное многоточие.

Олег не слишком задумывался над этим, проводя время как обычный подросток из обеспеченной семьи. Шлялся по кабакам, гонял на мотоцикле, водил девчонок на закрытые кинопоказы, щедро поил друзей. В карманах его фирменных джинсов не переводились купюры, но и этот факт осмысливать Олег не торопился. Батя дает «лавэ», так чего париться? Все его приятели рассуждали таким же образом, однако Олегу не приходило в голову, что, возможно, подобное единомыслие объясняется тем, что приятелей ему подбирал все тот же батя.

— У Константина Еремеича сынок на днях приезжает, — как бы между прочим бросал отец, — ты бы встретил парня, город показал, он лет пять тут не был, небось, забыл, как Новосиб выглядит.

— Маша Патанина тебе привет передавала. Как это не знаешь? Ты не знаешь Машу?! Ну, друг мой, ты много потерял!

И Константин Еремеич, и Патанины были папиными друзьями или коллегами, Олег точно не знал, но встречался с их отпрысками, тусовался, и другой компании было ему не нужно.

Его беззаботность длилась бы еще долго, отец вполне мог позволить себе это. Но, вернувшись на рассвете с выпускного бала, пьяненький и счастливый, Олег разбудил родителей и заявил:

— Давайте прощаться, шнурки! Я по вам скучать буду ужасно, вы только не забывайте тугриков присылать, лады?

— Андрюша, о чем он? — испугалась мать.

— Иди умойся, — велел отец, — я жду тебя на кухне.

Разговор, случившийся через несколько минут, огорошил обоих.

— Ты нужен мне здесь! — орал батя, который никогда прежде не орал. — Ты что, совсем дебил и не понимаешь простых вещей? Ты думаешь, откуда деньги берутся, а?

— Откуда? — удивился Олег.

— Ох, я вырастил идиота! Ты глаза-то разуй! Пора бы уж!

— Чего пора?

— Делом заняться, а не только девок лапать да вино хлестать.

Олег икнул. Ему казалось, что он объяснил все четко и ясно. В Новосибирске ему делать нечего, ни один институт не подходит для будущего писателя, коим он вознамерился стать. Толком Олег и сам не понимал, зачем ему это надо. Просто все остальное было неинтересно, и ведь нельзя же на самом деле всю жизнь проводить в кабаках. Надо найти взрослое занятие. Он и нашел. Ему всегда нравилось писать сочинения, а по малолетству он даже стихи сочинял. Подростком Олег часто представлял себя в шикарном кабинете за большим дубовым столом, с трубкой в зубах и гусиным пером в руке, а еще с чеховской бородкой и байроновским томным взглядом. Зрелище казалось очень привлекательным. Тишина, благодать, в бокале сухого вина отражается огонь в камине, а за окном штурмуют крыльцо поклонники и поклонницы, молящие об автографе.

В общем-то, это была даже не мечта, а так — набросок. Ему нравились внешние атрибуты профессии, в которой он ни черта не понимал и которую профессией-то назвать было можно только с натяжкой.

Вручая аттестат, директор школы спросил, куда Олег будет поступать, тот пожал плечами и честно сказал, что не знает такого вуза, где бы учили писать книжки. Директор — душевный мужик! — проникся и устроил опрос среди учителей. Вскоре юному беллетристу дана была установка: Литературный институт имени Горького в Москве.

Отлично, подумал Олег, заодно и столицу посмотрю. Предвкушая гордость родителей, чей сын собирался стать не заурядным космонавтом, милиционером или комбайнером, а инженером человеческих душ, Олег всю ночь напролет строил планы и запивал их водкой.

— Пап, я же говорю, — промямлил он теперь, обескураженный отцовским гневом, — я же выбрал дело-то, мне в Москву надо!

— В подвал тебе надо суток на трое, вот куда! Посидел бы, подумал! Какой на хрен писатель, а?!

Отец тряхнул его за шиворот, отвернулся от перегара и посмотрел издали с внезапной надеждой.

— А может, ты пьян просто?

— Пьян, — согласился Олег, — но это ни при чем! Я твердо решил!

— Чего ты решил? — ухмыльнулся недобро батя. — Бумагу марать, задницу протирать в кресле редактора заштатной газетенки?

— Пап, я поступлю в Литературный институт! Причем тут газетенки?! Меня научат книжки писать!

Отец расхохотался. Но как-то невесело.

— Господи, да ты и в самом деле недоумок, — успокоившись, пробормотал он разочарованно. — Ладно, садись, давай попробуем поговорить по-взрослому.

Олег солидно кивнул, великодушно пропустив мимо ушей «недоумка». Мало ли чего не скажешь в запале! Вот только непонятно, почему отец так занервничал.

— Чего ты злишься, пап? Я, конечно, понимаю, первое время мне трудно будет. Талант, он не сразу проявляется и уж точно не скоро признается.

Морозов-старший схватился за голову.

— Значит, ты считаешь себя талантом? — простонал он.

Сын пожал плечами и рассудительно пояснил, что талантами не рождаются, а становятся.

— На какой хрен ты будешь становиться, а? — завопил отец так, что в кухню заглянула встревоженная мать.

Он цыкнул на нее, и дверь мгновенно закрылась с той стороны. Отец перевел тяжелый взгляд на Олега.