Формула неверности - Кондрашова Лариса (полная версия книги .TXT) 📗
— Не выставляй меня идиотом!
— В крайнем случае можно пригласить домработницу. На те деньги, что ты мне дал, я могу себе позволить лет пять платить другим за работу, которую я делаю сейчас.
— Тогда что будешь делать ты?
— Тебя не поймешь. — Тане надоело препираться, и она просто «включила дурочку». — То ты не хочешь, чтобы я работала, то чуть ли не требуешь…
— Ничего такого я не требую. — Он понизил голос.
— А еще ты говорил, чтобы я нашла себе какое-то хобби.
— Ну говорил. — Он уже с осторожностью подбирал слова, решив про себя, что ему с ней надо держать ухо востро.
— Я придумала, чем смогу заняться. Стану рисовать картины.
Он так круто повернулся к ней, что машина вильнула на шоссе.
— Смотри на дорогу, — сказала Таня.
Ей стало не по себе от его взгляда. Она считала, что Ленька ее не знает, но она-то сама так ли уж хорошо его знала? Иначе почему вдруг ей пугаться?
Что-то этакое в ее жизни уже было. Ах да, она одно время боялась, что Мишка в ярости поднимет на нее руку. После того случая, когда он так жестоко обошелся с напавшими на них хулиганами.
— Ты хочешь заняться рисованием?
Он произнес фразу как бы по слогам, будто она сказала что-то донельзя глупое.
— А чем же это хобби хуже любого другого? — все же спросила она. — Я в юности неплохо рисовала. Одно время даже ходила в молодежную художественную студию. Наш руководитель, художник, говорил, у меня неплохая рука.
— И ты для того себя обезобразила? Наверное, в представлении богемы это очень красиво, а на мой взгляд, этому твоему имиджу только таблички не хватает: «Даю!»
— Останови машину, немедленно! — в бешенстве закричала Таня.
— Без нервов, мадам, — медленно процедил он, и взгляд его сделался злым и холодным. — Я отвезу тебя домой, и попробуй в мое отсутствие хоть шаг за калитку сделать!
— В твое отсутствие? И долго ты собираешься отсутствовать?
— Столько, сколько сочту нужным!
Он и в самом деле довез ее до дома и смотрел ей вслед, пока Таня не зашла во двор и не закрыла за собой калитку, а потом с ходу так ударил по газам, что взвизгнули покрышки.
Едва она простучала каблуками к своей двери, как услышала голос Маши — она кричала, свесившись с перил веранды:
— Сашенька, это ты?
Из-за навеса ей не было видно, кто открывает входную дверь.
— Это я, Маша, — отозвалась она.
— Таня, зайди ко мне на минутку! — сказала сестра. — Ты-то как раз мне и нужна.
Коттедж на два хозяина, в котором жили сестры, был мансардного типа, разрешение на строительство таких особняков давали в свое время весьма неохотно, но адвокат Вревский был заметной фигурой в городе, и ему строить дом разрешили.
Наверху в каждой половине располагались две спальни, одна из которых выходила на открытую веранду типа большой лоджии. У Маши она была открытой, а в Таниной половине Леонид ее застеклил. Наверное, чтобы жена не могла перелезать прямо к сестре на веранду.
Таня предвкушала реакцию Маши и, так и не открыв свою дверь, поспешила на половину сестры. День сегодня у Маши был нерабочий, и Тане отчего-то захотелось, чтобы она оказалась дома одна.
Маша и вправду была одна. Сидела за накрытым столом и пила чай. Рядом стоял белый электрический чайник из импортных, которые, закипев, сами отключаются.
— Ну, сестрица, вот это ты номер отмочила.
Это Маша ее облику изумилась и некоторое время рассматривала сестру, лишь слегка отодвинув стул, на котором сидела. Но потом она не выдержала и подошла поближе, чтобы убедиться: глаза ее не обманывают.
— Таня, Боже мой, да ты у нас просто красавица! А еще говорят: сколько-то там лет — бабий век. Это у кого как, а мы вот только расцвели по-настоящему… А ты знаешь, как сейчас на маму похожа. Русые волосы у тебя в папу, а мама у нас темноволосая была.
— Я помню, — тихо сказала Таня.
— Кто мог подумать два десятка лет назад, что мы, сестры, выросшие в дружной и любящей семье, вдруг останемся сиротами! — вздохнула Маша. — Как же это Леня позволил тебе такое?
— Замечательно, от сирот перешла сразу к Лене, — рассмеялась Таня. — А он, кстати, и не позволял. Так разозлился, что даже посадил меня под домашний арест.
— А в чем он заключается? — шутливо ужаснулась старшая сестра. — Тебе нельзя выходить со двора или из дома вообще?
— Не знаю, я отчего-то забыла уточнить.
— Ты сбежала из дома в парикмахерскую? Постриглась и покрасилась ему назло?
— Почему обязательно назло? Я всего лишь заранее его не предупредила. Вернее, я начала говорить, но он не стал слушать, куда-то торопился.
— Надо же, вылитая наша мама! — продолжала повторять Маша, любуясь ею, как картиной.
Она полезла в шкаф и вытащила оттуда фотографии.
— Вот, убедись сама.
Мама и вправду была очень красивой женщиной, и если Таня на нее похожа… Глупый Ленька, еще и злится на нее. Какой-то он неправильный мужчина. Таня сама виновата, так редко говорила с ним по душам. Что за комплексы его одолевают? Наверное, с ее помощью он мог бы от них избавиться…
Маша убрала альбом в шкаф и погладила ее по голове, как когда-то давно. Но тут же, вспомнив о чем-то, убрала руку и сказала:
— Ну-ка отойди, я на тебя со стороны посмотрю. Надо же, и каблучищи опять надела. И откуда такая куча пакетов?
— Любимый муж в город вывез. А пока он своими делами занимался, я слегка себе позволила. Знаешь, что в этом, самом большом, пакете? Песцовая шуба!
— Как же Ленечка это перенес?
— С трудом… То есть шубу-то он купил, а вот остальное. Он дал денег — я стала их тратить. Это такое удовольствие! — Таня мечтательно потянулась. — Это как два… Нет, как три дня рождения. Только подарки я дарила себе сама… Ну да Бог с ним, с Леней, что ты мне хотела сказать?
Маша пододвинула свой стул совсем близко к Тане и взяла ее руки в свои.
— Ой, Танюшка, у меня такие новости, что я тебя еле дождалась. От того, что не с кем поделиться, вся извелась.
Таня взглянула на стол и увидела конверт.
— Николка прислал, это новости у него?
— Угадала.
— Мальчишку в звании повысили? Или он хочет в контрактники пойти?
Видимо, все еще пребывая в эйфории, Таня не сразу заметила, что новости у сестры вовсе не такие радужные, как она пыталась угадать. И они ее расстроили.
— Хуже. — Маша тяжело вздохнула, подтверждая ее догадку. — Он хочет жениться.
— В девятнадцать лет? — ахнула Таня.
— Сама-то во сколько вышла?
— Ну, девчонки всегда раньше выходят, а вот парни… Ты расстроилась?
— Еще бы не расстроиться! Во-первых, девочка на четыре года старше его, а во-вторых, у нее ребенок.
— Мальчик?
— Девочка. Да и какая разница!
Она помолчала.
— Свадьбы не будет, так, небольшой молодежный вечер. Потому меня и не зовут. Господи, почему я тебя не послушалась! Могла бы его здесь оставить. Так нет! Иди, сынок единственный, служи на Крайнем Севере!.. Теперь только и остается, что локти кусать.
Она заплакала.
Глава восьмая
Маша встала из-за стола на веранде, где они теперь сидели, и вернулась с початой бутылкой вина.
— Давай с тобой выпьем, а то мне что-то не по себе.
— Уж не втянулась ли ты в это дело со своими военными? — спросила ее Таня.
И сама подивилась своему менторскому тону, а она еще пеняла Маше на такие вот нотки в голосе.
— Не говори ерунды, — усмехнулась сестра, — разве ты не знаешь, я человек ответственный. Кроме того, мне, как врачу, наверное, известно…
— Ну, это не аргумент! — Таня подозревала, что несет сущую ерунду, но ее пугали глаза Маши, в них плескалось непривычное отчаяние. Словно ей и без того было плохо, а тут еще письмо сына. — А врачи… О, я знаю врачей; они пьют неразбавленный спирт, стерилизуя внутренности…
— Татьяна, я тебя отшлепаю. Что это еще за нелепые выдумки в адрес врачей!
— Хотела бы я видеть, как ты меня отшлепаешь.
