По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

***

Но в голове Салли мучительно кипели иные мысли, ее не интересовала судьба казненного ракьят, ее не шокировал жесточайший способ казни. От пиратов она ничего не ждала, никакой милости к врагу. А вот Бен… Помнится, в детстве, лет до двенадцати она еще читала книги, робко надеясь однажды вырваться из того мрака, в котором родилась. С годами, по мере прогрессирующего алкоголизма и игромании отца, мечты юной девочки таяли, сморщивались, как пожухлая осенняя листва. Потом еще появился некий Алекс, которого она вспоминала с не меньшим отвращением, чем отца, и надобность в книгах вообще отпала. Но из далекого хрупкого детства она все же сохранила в памяти несколько сказок Андерсена. Две самые яркие засели в душе, как разноцветные мозаичные осколки: “Русалочка” и “Девочка со спичками”. И вот теперь, глядя на Бена, девушка отчетливо видела его — неведомого принца с затонувшего корабля, вот только она не являлась прекрасной русалкой-спасительницей. Ей жизнь отвела роль героини второй сказки, которая прокручивалась и прокручивалась в ее голове: вот идет замерзший босой ребенок прямо по снегу, пытаясь продать в канун радостного праздника спички. А вот Салли, она вспоминала, как сидела лет в десять в канун Рождества в коробке, греясь с блохастыми щенками доброй дворняги, потому что отец нажрался в стельку с компанией таких же мужланов, так что о возвращении домой не шло и речи — она уже тогда четко понимала, что это опасно.

Падал мокрый снег, словно мелкие колкие кружева, пронизывал ветер, не спасал шарф и порванные перчатки. Хотелось плакать, но от слез сделалось бы еще холоднее. И мимо нее шли люди с подарками, сотни разноцветных коробок пронесли мимо нее. Она вспоминала сказку и хотела в ту ночь так же замерзнуть насмерть и отправиться к тем, кто ее ждал и любил. Кто-то же ее любил! Ведь не бывает так, чтобы никто! Это слишком нечестно!

Душа ее кричала, но небеса молчали, не пуская к тем, кто ее любил.

Пойти к ним казалось просто — лишь отделаться от этого измученного тела.

Но потом вдруг девочка испугалась, вскочила, заставляя себя не спать, потому что равнодушная радостная толпа с разноцветными обертками в руках уж начинала смешиваться с лихорадочными снами. Тогда ее приютили соседи, она сама позвонила к ним в дверь, ее пустили в дом, они же подали даже судебный иск, но дело почему-то развалилось, отца не лишили родительских прав. И замкнутый круг продолжался, повторяясь чередой бессмысленных кошмаров.

Порой Салли корила себя за эту малодушную жажду жить, вырывать зубами даже сухие кости, даже случайные минуты, но понимала, что эта нечеловеческая любовь к жизни — единственное, что спасало ее с момента прибытия на остров. И все бы ничего, она даже к Ваасу начала понемногу привыкать, но тут появился прекрасный Бенджамин с его неземным великодушием, его утонченной красотой. Несмотря на условия на острове он всегда оставался довольно чистым и опрятным, а элегантно очерченные его губы изрекали плавные речи. И кто она по сравнению с ним? Русалка с рыбьим хвостом, который страшно показать. Да только морской Ведьмы не находилось, чтобы даровать пару стройных ног, а голос у Салли отнял Ваас: девушка сорвала его от пыток, из-за которых или благодаря которым и узнала, что мир населен еще такими инопланетянами, как Гип. Но кто она на его фоне?

Салли мучилась, доктор считал, что она злится на пиратов, которые обзывали ее неприятными словами, но высказывания пиратов не ранили ее, тревожило иное: “Бен тоже жалеет меня. Я жалкая… Жалкая! Только из жалости он может проявить ко мне симпатию. Как это мерзко — быть жалкой. Да лучше быть злой, остервеневшей, но я именно жалкая, бессильная. Бен… Ты такой же, как Ваас. У него просто свое понимание жалости было, видимо”.

***

Салли слегка вздрогнула, Бен недовольно проводил взглядом караульных, которые еще перекинулись парой пошлых жестоких приколов относительного того места, за которое они подвесили воина ракьят. Да плюнули в сторону Салли, глянув предусмотрительно на Вааса, который все еще решал какие-то дела с представителями Хойта, не возжелавшего на этот раз покидать лично свою крепость.

Бенджамин же побагровел от гнева, сжав кулаки. Вновь хотелось ему убить главаря, и вновь ему делалось жутко от того, что могли бы совершить с ним и Салли прочие пираты. Замкнутый круг бессилия обручем боли сдавливал голову. Любая, даже самая бесполезная, безнадежная борьба, в сто раз лучше бездействия и априорного признания проигрыша.

Зато Салли пожала плечами, снисходительно вскидывая брови, всем своим видом пытаясь успокоить доктора:

— Всегда они меня так…

— Выродки! Зверье! — негромко шипел Бен, а правая рука его будто ощупывала воздух в поисках скальпеля — единственного доступного ему оружия.

— Это люди, — вдруг совершенно серьезно глухо отвечала Салли, будто вновь в ее душе расправлял крылья черный фрегат с вынутым окровавленным сердцем. Да, она ненавидела пиратов, но не считала их нелюдями или зверьми, не глядела свысока, хотя, наверное, потому что слишком боялась.

Бенджамин скептически окинул взглядом обитателей аванпоста:

— Ну и, что тут за люди?

Доктор расценивал большую часть своих новых “пациентов” как куски биомассы, которые подошли бы для экспериментов лучше сотен невинно замученных лабораторных мышей, но Салли имела на этот счет, как ни странно, совсем другое мнение:

— Давай покажу.

Для начала она указала на высоченного африканца с непроницаемо черной кожей, которую до половины лица скрывал красный шарф, а на выбритом затылке играли, лоснясь в каплях пота, солнечные блики. Выглядел пират свирепо, один его вид заставлял отшатнуться — шрамы, мускулы, дикий взгляд. Казалось бы, не человек, а машина убийств, но Салли знала больше Бена:

— Вот это Хал, он воюет с двенадцати лет. Свое настоящее имя никому не говорит, он вроде из Африки, поговаривают, что даже из нормальной семьи, убитой. Но его с двенадцати лет подсадили на наркотики и научили не задавать лишних вопросов, поэтому у него тоже лучше ничего не спрашивать.

— Как это… с двенадцати лет? — рассматривал отвернувшегося пирата Гип, а слова вязли в недоумении. Салли буднично вопрошала, будто погоду узнавала:

— Ты не слышал о детях-солдатах? У него еще клеймо есть… Хотел — не хотел, а сбежать уже не мог, бывшие свои убили бы. Не всем удается попасть тайно в Штаты и все такое… Он еще говорит, ему повезло, что он очутился на этом острове свободы. О! А это Джон.

Она кивнула украдкой на прошедшего мимо караульного с автоматом, низкорослого коренастого малого с раскосыми затуманенными глазами, один из которых подергивался нервным тиком.

— Это тоже не его настоящее имя? — оборачивался Бен.

— Конечно, — кивала Салли, грустно полуулыбаясь, застирывая уже вторую партию одежды, пенившуюся и пузырившуюся, точно жерло вулкана, грязной водой в тазу. — Он с Филиппин. Стал ширяться, когда его ферму в ходе земельной реформы забрали под поля для гольфа. А это Чен. Он еще себе псевдоним Джеки взял. Ну… Чтобы звучало.

Мимо прошел рослый парень, довольно молодой, крепкий, похожий на монгола или жителя северного Китая. Выглядел он неплохо, болтал мало, может, язык плохо знал, только поправлял с каким-то виноватым видом красную пиратскую кепку, и как только прикасался к этому опознавательному знаку банды, сразу как будто веселел.

— Ему что мешало жить? — даже с ноткой грусти вздохнул Бенджамин.

— А он просто не существует, — пожала плечами Салли. — Пятый ребенок в семье китайских крестьян. Сдали на потогонную фабрику. Он говорит, что там то же самое рабство, надо работать всю жизнь, чтобы купить паспорт, чтобы стать гражданином, а так — тебя не существует. Но это еще повезет, если купишь, а так работаешь за еду. Вот тоже радуется, что сбежать помогли.

Салли рассказывала воодушевленно, хоть негромко, однако ее совершенно не ужасали сведения, которые она доносила до ушей собеседника.

Мимо вновь прошел с ржавым АК наперевес африканец, смерив Бенджамина безразличным взглядом, а Салли дал понять красноречивой ухмылкой, что без запрета Вааса он бы с ней не стал церемониться.