Сломленные (ЛП) - Лэйн Лорен (книги серии онлайн TXT) 📗
Ага, это уж точно поможет. Грёбаный личный дневник.
— Считаю до трёх, — произношу я, забрав стакан из её руки и потянувшись за бутылкой. — Один.
— Пол.
— Два, — продолжаю я, не повышая голоса. Затем запрокидываю шот, тут же наливая следующий, не успевает тот обжечь моё горло.
Она пытается отобрать у меня бутылку, но на сей раз я подготовлен, потому и отодвигаюсь за пределы её досягаемости. Только теперь мы оказываемся стоящими грудь к груди.
Её глаза озаряются краткой вспышкой. Раздражения? Возбуждения?
— Три, — выговариваю я медленно.
Какую-то долю секунды никто из нас не двигается. А потом, прежде чем она успевает отступить, я с безжалостной стремительностью солдата хватаю её и зажимаю в кулаке её шелковистые белокурые волосы.
Её глаза расширяются, и впервые с тех пор, как я встретил её, она выглядит напуганной.
Хорошо.
Такой она быть и должна.
Глава одиннадцатая
Оливия
Как и в первый раз, этот поцелуй являет собой наказание.
Но если же тот другой поцелуй был направлен на то, чтобы испытать друг друга, то этот — борьба за власть.
И Пол выигрывает. Мой разум полностью осознаёт, что я вторглась в личное пространство и жизнь этого измученного человека, думающего, что его рот на моём преподаст мне своего рода урок.
И это совершенно уместный урок. Испытание вожделением. Ведь если мой разум воспринимает этот поцелуй как первобытный, то тело моё просто поглощено им. Грубоватое поглаживание губ Пола о мои запускает во мне череду фейерверков.
Его пальцы дрожат в моих волосах, тогда как другой рукой он обвивает мою талию, рывком притягивая меня к себе. Тонкая ткань моей футболки никак не ослабляет ощущение его обнажённой груди, которая, кстати говоря, даже более рельефная, чем я ожидала. Мне известно, что тут темно, но я довольно-таки уверена, что речь идёт о наборе в восемь кубиков.
Даже когда мы с Итаном были на начальном этапе, «только-познаём-друг-друга» фазе в свои подростковые годы, я никогда не была, что называется, озабоченной. Может быть, чувственной в какой-нибудь благоприятный день, в правильно подобранном белье и с хорошей укладкой. Но без электрического напряжения. Мне никогда не хотелось потеряться в другом человеке.
И не просто в каком-то другом человеке. В Поле. В парне, которого я абсолютно точно не должна хотеть. Но хочу.
Пальцы в моих волосах сжимаются, запрокидывая мою голову, пока его губы скользят от моего рта к челюсти, легонько щипая зубами, прежде чем опуститься к шее.
Мне не следует позволять ему. Действительно не следует.
Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, как того требовал разум, я слышу, как издаю стон, беспомощно цепляясь за его плечи. Он посасывает чувствительную плоть под ухом, а потом отодвигается ровно настолько, чтобы впиться в меня взглядом.
— Скажи мне отпустить тебя, — говорит он.
Я открываю рот, чтобы так и сделать, но не произношу ни слова. Не когда мы грудь к груди, бедро к бедру, а кожа на моей шее всё ещё влажная от его поцелуев.
Его брови взлетают в самодовольном понимании.
— Нет? — спрашивает он хриплым голосом, наклоняясь ко мне и прикусывая мочку моего уха. — Тебе нравится?
Я задыхаюсь, когда его язык находит моё ухо.
— А если так? — его рука переходит от моей талии к груди, и тонкой ткани футболки не удаётся замаскировать отклик моего тела.
Он улыбается мне в шею, и в этот момент я его ненавижу. Но не так сильно, как себя, ведь я не оттолкнула его.
Я даю ему запустить тёплую руку под мою футболку, накрыть мою грудь, горячей кожей к горячей коже. Даю другой его руке отпустить мои волосы, и теперь обе его руки оказываются на мне, поглаживая мои соски большими пальцами, пока я делаю чуть больше, чем просто тяжело дышу.
А потом, да поможет мне Господь, когда его рот возвращается к моему, я целую его в ответ так, будто умираю от голода.
— Ты хочешь меня? — спрашивает он напротив моего рта. — Хочешь мои руки на себе?
Крошечные тревожные звоночки стихают в моей голове. В его словах нет никакого тепла. Ни доброты или даже желания. Он ведёт какую-то жестокую игру, в которой моё тело — игральная доска. А я — добровольная участница.
Рука Пола опускается к низу моего живота, проскальзывая под шорты, прежде чем остановиться под тонюсенькой влажной тканью моих трусиков.
Теперь его дыхание становится жёстче, и до меня доходит, что он испытывает собственные пределы.
Мои ногти слегка царапают его запястье, подвергнутые требованию разума оттолкнуть Пола. Его пальцы смещаются, едва ощутимо задевая меня, и моя голова бессильно падает.
Дыхание Пола становится учащённым и разгорячённым у моей шеи, когда один его палец прокрадывается под резинку, обнаруживая меня скользкой и горячей.
— Господи, — бормочет он.
Ещё один палец присоединяется к первому, а я всё ещё сжимаю его запястье, но без намерения оттолкнуть. Его пальцы играются со мной, сначала прощупывая почву, а потом более уверенно, когда выясняет, что заставляет меня извиваться и задыхаться.
Оргазм накатывает на меня ошеломительно быстро, и, похоже, он это понимает, потому что в последний момент он притягивает меня к себе, двигая подушечками пальцев всё быстрее и быстрее до тех пор, пока из меня не вырываются хриплые вскрики, когда я распадаюсь на части.
Раскачиваясь от утихающих толчков, я уже было прислоняюсь к нему, чтобы дождаться того момента, когда мои ноги перестанут трястись, а дыхание выровняется. Но он убирает свою руку из моих шортиков и отступает даже раньше, чем у меня появляется шанс. Мысли по-прежнему рассредоточены, поэтому у меня уходит целая секунда, чтобы переварить произошедшее.
Пол с издёвкой вытирает свою руку — ту самую руку — об свои боксёры.
— Ну, это было легко. Заставляет задуматься: кто на кого работает.
В ушах гудит. О Боже. Этого не происходит. Я не позволила парню заставить меня кончить на его пальцах. Парню, на которого работаю.
Он тянется за своим стаканом и делает долгий глоток своего напитка, будто бы ничего и не случилось.
Осознание врезается в меня, будто ушат ледяной воды в лицо: он не хочет меня. Никогда не хотел. Я позволяю себе подумать, что во всём виновато влияние луны, это оно породило то животное влечение, тогда как он представил всё самым жестоким и беспощадным из всех возможных способов.
— Ты чудовище, — шепчу я.
Он поворачивается ко мне, никак не выдавая себя выражением лица.
— А ты ждала чего-то другого?
— Почему? — интересуюсь я, силясь сохранить ту гордость, что у меня осталась, вскидывая подбородок и встречаясь с ним глазами.
Пол пожимает плечами, его безразличие даже хуже, чем ирония.
— Мне было скучно. А ты просила.
Я закрываю глаза. Правдивость его заявления ранит хуже всего остального. Я просила. Мне точно следовало оттолкнуть его, а я пересекла больше границ, чем меня в тот момент волновало.
Но виновата не только я. Вновь открывая глаза, я выискиваю в его лице хоть капельку раскаянья. Ничего. Может, он и в самом деле мёртв внутри, как это кажется снаружи, ведь ему хочется, чтобы все остальные поверили. Может, я делаю что-то большее, чем дóлжно сиделке с садисткой жилкой.
Да и… кто тот парень, который был так захвачен моей техникой бега, что позабыл о том, что, по идее, должен быть хромым? Или парень, который делил со мной свой виски за миллиард долларов, в то время как мы читали у огня? Или тот, кого я пыталась вовлечь в беседу за ужином?
Под личиной равнодушного дикаря должен скрываться человек. Только я не знаю, как до него добраться… пока что.
Я глубоко и судорожно вздыхаю, не заботясь о том, что выдаю тем самым свою нервозность, и делаю шаг назад, а за ним ещё один, ни на миг не отводя от него взгляда. Я даю ему понять, что не сбегаю, что не покидаю его дом только из-за того, что он поиграл на моём теле, как на скрипке, а потом воспользовался этим как предлогом для издёвок.
