Твой навсегда - Маккена Шеннон (прочитать книгу TXT) 📗
– А флот?
Саймон пожал плечами:
– Это взыграл зуд к путешествиям. Я участвовал в обеих войнах в Персидском заливе. В первой как солдат, во второй как журналист.
– Однажды мне приснилось, что ты был там. – Эллен медленно побрела к обочине. Высокая, по пояс, горная трава струилась на ветру. – Я видела тебя в пыльной пустыне с оружием в руках. – Она провела рукой по траве.
– Не сходи с дороги, Эл, – предупредил Саймон. – Сейчас сезон гремучих змей.
– Когда я с тобой, мне не страшны гремучие змеи. Помнишь, как в тот раз я подошла близко к змее? И вдруг тот свист! Это ты швырнул свой нож и рассек ее пополам, прежде чем она успела на меня броситься.
Он засмеялся.
– Можешь быть абсолютно уверена, что я это запомнил.
– Почему ты смеешься? – спросила Эллен. – Меня это тогда сильно впечатлило.
– Я открою тебе секрет, Эл. Это было слепое везение новичка в полном смысле слова. Я тогда прикинулся, будто сделал великое дело, просто чтобы поразить тебя.
Эллен принялась хихикать.
– Ничего подобного! Ты великий лжец!
– Мне жаль разрушать миф. Просто у меня появилась потребность учиться бросать нож. На тот случай, если мне когда-нибудь реально придется спасать тебя от другой змеи. Я был вынужден поддерживать мой новый имидж «мачо». Все, что я могу сказать.
– Значит, ты можешь…
– Да, могу. Я очень хорошо владею ножом – когда-нибудь я тебе покажу – и благодаря этому получил тебя. За это я должен сказать спасибо той змее.
– Ну что ж, это хорошо. Реальность лучше, чем несбыточные мечты.
– Реальность обычно ранит подобно аду, – сказал Саймон.
Эллен перестала смеяться и отвела взгляд.
– Это правда, – сказала она упавшим голосом. – Обычно так и бывает. Впрочем, мне завтра рано вставать. Я должна приготовить кофе и собрать все к завтраку, поэтому, наверное, мне лучше…
– Я отвезу тебя назад, – пробормотал Саймон.
Он мысленно пнул себя. Нет бы слукавить и сказать ей что-нибудь приятное о сбывшихся мечтах! Вместо этого ему нужно было ляпнуть о жестокой реальности.
Эллен взобралась на мотоцикл сзади него и надела шлем. «Просто невероятно, – подумал Саймон, – до чего же она доверчива и невинна». Она стала взрослой, но суть ее, сердцевина личности осталась прежней. Это была та же неповторимая Эл, умница, хохотушка, добрая и нежная девушка, дарящая людям тепло. Похоже, что ей совершенно невдомек, какой опасности она себя подвергает в эту лунную ночь. Одна, с ним и с его неукротимой плотью. Он может в любое время остановить этот мотоцикл, повернуться кругом и… Bay!
Но Саймон этого не сделал. Он наслаждался ощущением ее мягкого тепла у себя на спине и ее маленькими руками, вцепившимися в него. Ее доверие было самой сладкой из всех вещей на свете.
Когда они подъезжали к ее дому, в начале аллеи Эллен похлопала Саймона по плечу. Он затормозил.
– Позволь я заберу почту. Я так замоталась сегодня с делами, что совсем про нее забыла. – Она вынула из почтового ящика конверты.
– Садись впереди, – приказал Саймон, когда она подошла.
Эллен заколебалась:
– Но я не знаю, как…
– Не бойся, тебе не придется управлять, – уговаривал он. – Мы просто скатимся под уклон на холостом ходу.
Она села впереди. Ее грудь встрепенулась в беззвучном вздохе, когда Саймон притянул ее спину к себе. Они молча съехали вниз по дорожке в тень кленов.
Большой дом стоял темный и тихий. Шуршащие листья трепетали от ветра, устраивая танец теней и лунного света. Эллен хотела соскользнуть с мотоцикла, но Саймон обвил руку вокруг ее тонкой талии, удерживая ее возле себя.
– Одну секунду, Эл.
Эллен оцепенела.
– Что? – спросила она нервным шепотом.
Саймон поднял шлем с ее головы и повесил на руль мотоцикла. Потом мягко убрал назад волосы с ее лица.
– Я хочу какую-то мзду для себя за показ хребта в лунном свете.
Он услышал ее судорожный вздох.
– О, Саймон, я не могу…
– Пожалуйста. – Он сдвинул волосы с ее щеки на одну сторону и наклонился ближе. – Я прошу так немного. Просто скажи мне одну вещь.
– Какую вещь?
– Помнишь ту ночь, когда я ушел? Ну, когда я пришел проститься?
– Конечно. Как я могла забыть!
– На тебе ничего не было под ночной рубашкой, когда я снял ее с тебя. Ты помнишь, как я положил тебя в те цветы, Эл?
Почта выскользнула у нее из рук и упала на землю по другую сторону мотоцикла.
– Петунии, – прошептала Эллен.
– Что, дорогая? – переспросил Саймон. Она была так близко, что его губы почти касались восхитительной ямочки возле ее уха.
– Это были петунии. Те цветы.
– Петунии, – повторил Саймон. – Значит, они так называются? Один их образ делает мою плоть тверже стали. Сегодня ночью, когда ты набрасывала на себя эту одежду, ты оставила дома свой лифчик. – Он провел рукой по ее плечам и плавной изящной линии позвоночника вниз, к брюкам. Его палец быстро проник под хлопчатую ткань. – Ты сняла свои трусы тоже? Как тогда, в цветнике?
– Нет, конечно, – сказала Эллен, замявшись на мгновение. Но мгновение оказалось слишком долгим.
– Обманщица, – сказал Саймон, лаская ей шею своим дыханием. – Я всегда мог сказать, когда ты лжешь.
– Считай, как тебе нравится, – сказала Эллен. – Но тебе следует думать о других вещах.
– Я пытался, – сказал он.
– Я тоже, – как-то вдруг обмякнув, прошептала она.
Саймон притронулся к ее необыкновенно мягкой щеке. Она вибрировала мелкой частой дрожью. Он погладил ее глянцевитые волосы, деликатные косточки плеч, изящный изгиб талии, позволив себе скользнуть к ней под тенниску. Его пальцы распластались на нежной теплой коже ее живота.
Пуговица ее укороченных брюк расстегнулась с легким щелчком, без всякого сопротивления. Когда он проник под толстый материал, единственным протестом был ее прерывистый шумный вздох. Рука Саймона двигалась все ниже и ниже, с осторожностью, соизмеримой только с нежностью его ласк и ответных вздохов Эллен.
– На тебе ничего нет, – пробормотал Саймон, когда его пальцы коснулись мягкой поросли. – Никаких трусов, как я и думал.
Он принялся дразнить кончиками пальцев шелковистые завитки. Эллен извивалась и тихо стонала. Ее бедра уже оседлали сиденье, так что он просто притянул ее спину к себе, чтобы дать своей руке больше пространства. Его пальцы переместились ниже и обнаружили горячий скользкий рай. Она была такая влажная. Ее тело качнулось навстречу прикосновению и выгнулось дугой, содрогаясь от напряжения.
– Эл, я хочу тебя трогать, – пробормотал Саймон возле ее уха. – Я хочу сделать тебе приятное. Ты так прекрасна. – Он подождал, тычась носом ей в шею.
Эллен двинулась против его ласкающих пальцев и протяжно заныла. Саймон дал ей возможность оттолкнуть прочь его руку и сказать, чтобы он остановился. Но она не сделала ни того ни другого.
Она откинула голову назад и повернула к нему лицо. И Саймон сделал наконец то, что до смерти хотел сделать с того момента, когда увидел ее в кухне. Он провел губами поверх ее дрожащих губ, пробуя их шелковую чувственную мягкость, вкушая их сладкий аромат, испивая чудесный нектар. Пока он продолжал ласкать ее ртом и языком, его пальцы прокладывали путь к тайникам ее тела, поглаживая влажные складки.
Саймон резко вбросил язык ей в рот ровно в тот момент, когда его длинный палец скользнул глубоко внутрь. Это вторжение заставило ее вскрикнуть, ее маленькие мышцы крепко сцепились вокруг него. Успокаивая ее поцелуями, он гладил большим пальцем ее маленький дрожащий узелок. Она была такая открытая, такая отзывчивая на ласки. Саймон дал волю своему чувству, в котором слились воедино внимание, сопереживание и страсть. Это чувство росло и ширилось, превращаясь в глубокое, непостижимое осознание получаемого ею удовольствия.
Большой палец по-прежнему обводил кругами ее деликатный бугорок. Одновременно другой палец массировал ее тугой влажный чехольчик, сокращавшийся внутри каждым своим крошечным мускулом. Это было восхитительное ощущение.
