Палм-бич - Бут Пат (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
– О, Джейн, милая, какая ты сегодня сильная, – простонала она отчасти укоряющим, отчасти восхищенным тоном.
Гибкая, мускулистая массажистка не теряла ни секунды. Вся из бицепсов и трицепсов, она играла на лоснящемся, натертом маслом теле, как на музыкальном инструменте, мучая его, лаская, управляя им, и не замечала приятных страданий, которые доставляла этим. Тихим голосом, спокойно и уверенно она безостановочно поясняла:
– Сейчас мы занимаемся тем, что перемещаем ткани на новое место, это создает возможность для свободного перетекания энергии по телу. Мы реорганизуем ткани так, чтобы гравитация придавала телу новые силы, а не давила на него.
– Понятно, – пробормотала Джо Энн, купаясь в блаженстве. – Такое ощущение, будто я исполняю мазохистское танго.
Джейн не рассмеялась. Рольфинг – дело серьезное. Это – религия, предмет веры, образ жизни. Шутки тут просто не к месту.
В качестве орудия наказания Джо Энн за непозволительное легкомыслие и недостаточное уважение к великому доктору Аиде Рольф вместо безжалостных пальцев был избран правый локоть. Джейн тяжело навалилась на гладкую загорелую спину и угрюмо улыбнулась, когда вынудила Джо Энн впервые негромко пискнуть от боли.
– Все дело в сопряжении. Тело должно быть сопряжено с гравитацией. Мы это называем «заземлением». Как только биологическая система станет более устойчивой и упорядоченной, вы станете эмоциональней, свободней.
Психоаналитический треп был прерван вальяжным аристократическим голосом:
– Ты сама не веришь в этот бред.
Питер Дьюк был сыт по горло. Одно дело наблюдать, как твою жену массирует возле бассейна на открытом воздухе длинноногая девица с фантастическим задом, но С какой стати он должен терпеть при этом какой-то словесный понос?
Питер погремел кубиками льда в высоком бокале и стал мрачно потягивать розовый пунш, дожидаясь реакции на свое замечание.
Джейн раздраженно откинула длинные до плеч волосы, но промолчала. Она потянулась за флаконом увлажняющего крема и щедро наложила его на прекрасную спину Джо Энн.
Со стороны распластанной фигуры Джо Энн лениво-протяжно донеслось:
– О, Питер, почему все, что тебе непонятно, надо называть бредом? Неужели нельзя сказать: ерунда, или чушь, или как-нибудь еще?
Джо Энн была настроена поскандалить. Скандалы освежали воздух, как предвечерние грозы – летнюю невыносимую жару в Палм-Бич. А после этого они иногда предавались любви – зло, жадно терзая тела друг друга, мучаясь вместе. Теперь они, пожалуй, иначе заниматься любовью и не умели.
– Это бред, потому что он бесконечный и потому что он вонючий. Вот почему.
Питер встал. Будучи избалованным ребенком, он хотел, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. Повернувшись на каблуках, он исчез в тени лабиринтов огромного дома. Напоследок он, как стрелу из лука, послал им через плечо едкое замечание:
– Уж лучше бы вы, две лесбиянки, перестали кудахтать и просто перешли к делу. – Чего вам еще надо?
Пока женщины переваривали ядовитый вопрос Питера Дьюка, тишину на побережье озера нарушало только приглушенное журчание фильтра в бассейне. Пару минут и та, и другая молча прикидывали, как использовать эту реплику в собственных интересах.
– Не обращай на него внимания. У него сегодня отвратительное настроение.
Джо Энн как бы извинялась в знак женской солидарности против мужчин вообще и Питера в частности. Джейн была лишь рада поддержать ее. Она убрала локоть, который внес такую панику в позвонки Джо Энн, и ладонями обеих рук скользнула вверх и вниз по ее прекрасно вылепленной спине, выполняя прием шведского массажа. Оставаясь сидеть возле крепких обнаженных ягодиц, Джейн склонилась вперед, провела своими сильными руками по спине вверх, сжала прямые плечи Джо Энн, снова провела руками вниз до конца позвоночника и слегка задержалась на идеально круглых ягодицах.
– Он как будто несколько агрессивен, – согласилась она. – Но меня это не беспокоит. Я постоянно такое выслушиваю.
Джейн продолжала мучительно долго, медленно водить руками по спине, оставляя две полоски масла на податливой загорелой коже.
Джо Энн застонала от удовольствия.
Характер массажа незаметно изменился. Пальцы больше не казались агрессивными, упорными, жестокими. Теперь они двигались причудливо, смело, по-новому, и благодарный отклик Джо Энн как бы просил продолжить такой массаж.
Джейн вняла просьбе.
– Вы не перегрелись? – заботливо поинтересовалась она, и голос ее на ветерке, насыщенном запахом сандалового дерева, прозвучал тепло и с любовью.
– Нет. Мне хорошо. Просто… хорошо. Джо Энн растягивала слова, испытывая блаженное чувство. Так ей нравилось больше всего. Массаж под открытым солнцем доставлял огромное удовольствие, так как ультрафиолетовые лучи, смешиваясь с инфракрасными, развязывали все мускульные узлы, и напряжение спадало. Прежде чем испариться в небытие под сильными руками Джейн, крошечные капельки пота упорно пытались прорваться сквозь тонкую пленку масла, покрывавшегося все тело Джо Энн.
Иногда длинные мягкие волосы Джейн водопадом ниспадали на гладкую горячую кожу Джо Энн, терзая двусмысленными намеками ее трепещущее сознание.
Джо Энн непрерывно двигалась в такт массажу, в совершенной гармонии с умелыми руками, которые работали над ее телом. В такие минуты ей казалось, что она пребывает в раю, и она позволяла себе мысленно унестись прочь и подобно свободному и ничем не связанному орлу воспарить над своей жизнью, которая раскинулась там, внизу, словно некий экзотический персидский ковер.
На унылых улицах жестокого города жизнь была очень нелегка. Обычно на память приходила температура, а не город. В Нью-Йорке всегда либо слишком жарко, либо слишком холодно. Во время безжалостной зимы замерзает все, и даже неунывающие тараканы замедляют свой бег. В паровом котле лета обессиленное и вялое тело превращается в губку и требует утоления ненасытного стремления к влаге только для того, чтобы тут же выделить ее наружу. Денег на еду вечно не хватает, однако руки у Джо Энн были проворные, и ей всегда удавалось найти средства, чтобы поддержать свое ошеломительно красивое тело, которое, как она каким-то образом догадалась еще в раннем возрасте, станет ее спасением.
Так оно и получилось. Разумеется, первым оказался отчим. Пьяный и возбужденный, он взял Джо Энн грубо, прижав к стене гостиной. Одной из величайших загадок в ее жизни стало то, что она так и не испытала нравственных страданий, которыми, по всеобщему мнению, должно сопровождаться это предположительно травмирующее событие. Джо Энн даже сейчас отчетливо помнила всю сцену. На входе было немножко больно, однако не до такой степени, как предупреждали ее другие двадцатилетние девочки с улицы. Потом, уже внутри, это стало похоже на легкое почесывание – немного приятно, но не до отпада. Труднее всего было с плохо державшимся на ногах отчимом, которому ни поза, ни алкоголь не пошли на пользу; Джо Энн помнила, как она тайком поддерживала его и при этом старательно выдавливала из себя слезы и протесты, как того требовала, по ее разумению, ситуация. Наибольшее отвращение во всем этом деле вызывали тошнотворные пары зловонного дыхания, которые окутывали Джо Энн; особо удалась сцена, когда вошла мать и обнаружила их. После этого отчим больше не пытал удачи. Недели две Джо Энн была несколько разочарована. Неужели она в чем-то оказалась непритягательной? Неужели ему было совсем неприятно с ней?
Затем все это позабылось. Жизнь в гетто не позволяет такой роскоши, как обсасывание чувствительных любительских драм. На первом месте стоит проблема выживания, а затем, в случае с Джо Энн, продвижение вперед. Здесь таилась еще одна загадка: откуда, черт побери, у нее появилось честолюбие? Разумеется, не от пьяного отчима, неряхи матери или двух старших братьев, которые забирались к ней в трусы в обмен на конфеты и парфюмерию, пока она наконец не рассталась со всей этой пестрой компанией в нежном четырнадцатилетнем возрасте.
