Пять лет замужества. Условно - Богданова Анна Владимировна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Такой же интерес, как к еде, Анфиса питала и к одежде. Она обожала красивые вещи – шубки, дублёночки, костюмчики, юбочки, джинсики, не говоря о нижнем белье, обуви и ювелирных украшениях. Короче говоря, любила себя наша героиня больше всех на свете и ублажала собственную утробу, равно как и свою наружность.
Что же касается её общения с окружающими, то близко она к себе никого не подпускала, душу ни перед кем не раскрывала – в разговорах ограничивалась общими фразами, больше интересовалась собеседником – тут всё волновало её: и пьющий муж, и неустроенные дети, и начальник-самодур, и расстройства со сном и неполадки со стулом. Стоит, головой кивает понимающе – смотришь, и глаза у неё слезами наполнились из сострадания и сопереживания – ещё мгновение, и тяжёлая капля быстро скатится по её щеке, исчезнув где-то в нашейном платке. И от переполнившей её сердце боли при виде страданий ближнего, обнимет она этого самого ближнего, к груди прижмёт, по спине утешительно похлопает... «Ах, какой человек, эта Анфиса Распекаева! – думают о ней все, с кем она имела хоть раз в жизни даже мимолётный, короткий разговор, – золото, а не человек! Наидобрейшей души девушка!» И самому после общения с ней легко так становится, спокойно, будто камень, что лежал на сердце долгие годы, упал, исчез, растворился в кипятке, словно вовсе и не камень то был, а кусок сахара.
Такова в общих чертах наша героиня – не просто приятная дама, а дама приятная во всех отношениях.
Однако ж мы снова задержались! Вперёд, вперёд! Вместе с приятной во всех отношениях дамой в город N, искать жениха – человека наидостойнейшего: честного, щедрого, простодушного и бескорыстного, богатого настолько, что ему и в голову не может закрасться такая нелепая и скверная мыслишка, как раздел Анфисиного имущества после развода, имущества, доставшегося ей в наследство от тётушки – Варвары Михайловны Яблочкиной.
Часть вторая
Новенькая серебристая «Нексия» проскочила вывеску с названием города N и, значительно сбавив скорость, въехала на странную улицу, по одной стороне которой стояли кособокие, занесённые снегом до окон, тёмно-серые, почти чёрные деревянные домики, а по другой вилась, уходя вдаль, неприглядная кирпичная стена с глубокими выбоинами. Стоило только машине свернуть с трассы и очутиться на территории города, как она запрыгала, заскакала по разухабистой, занесённой февральскими метелями дороге, взвизгнул пару раз, остановился, зарычал и с усилием двинулся дальше. Две бабы, похожие друг на друга как две капли воды (их можно было различить лишь по валенкам – у одной белые, у другой чёрные), неопределённого возраста, в телогрейках и цветастых платках, что гремели вёдрами у колодца, увидев автомобиль, греметь моментально прекратили, затаились, с нескрываемым любопытством наблюдая, как стальной зверь пытается преодолеть их энские непролазные заносы.
– Далеко не уедут, сейчас на углу и застрянут! – сказала одна.
– А можт, до конца стены доберутся, но не дальше. Там такой сугробище! – не объехать!
– Не-е, до сугроба не доберутся – кишка тонка. До угла только!
– Надо в объезд было – по эрской дороге!
– Ну, да это ж совсем с другой стороны! Это ж не из Москвы, а из города R нужно было ехать! – возмущённо прокричала та, что щеголяла в белых валенках.
– О том и говорю! Зимой к нам удобнее ехать из города R, а весной, опосля того как сугроб растает, да вода высохнет – из Москвы, – со знанием дела изрекла та, которая была в чёрных валенках, после чего обе они кинулись к дверце колодца и, распахнув её, чуть было не полетели вниз.
«Нексия» остановилась в двадцати метрах от них, бабы отпрянули от колодца и замерли, разинув рты, наблюдая, как из авто вылезла тучная девица в искусственной шубе приглушённо-лимонного цвета и ядовито-розовой шапке. Девица бежала к ним, лихо перепрыгивая через сугробы, размахивая руками, как ветряная мельница:
– Тётеньки! Тётеньки! Скажите, как нам к гостинице подъехать! – кричала она издалека во всю глотку.
– А до гостиницы тут никак не доедешь, потому что впереди будет огромный сугроб!..
– Ей-ей! – кивая со всей серьёзностью, подтвердила слова товарки тётка в белых валенках, – ну чисто Китайская стена, а не сугроб!
– Эт-то к-как же? К-к? – Девица в розовой шапке от волнения и навалившейся на неё паники не могла и слова вымолвить: правая щека её неожиданно задёргалась, ходуном заходила.
– Да чо это тебя так затрясло? Поворачивай обратно, а как выедешь на шоссе, километр проедешь и прямёхонько вкатишься в город с другой стороны.
– Со стороны города R. Три раза повернёшь налево, два раза направо, церковь минуешь, ещё поворот налево и окажешься аккурат нос к носу с самим отелем «Энские чертоги».
Девица тупо посмотрела на неё и, натянув на уши свою ядовито-розовую, в катышках шапку, сказала скороговоркой:
– Три раза направо, два раза налево. Три раза направо, два раза налево. Ага, ага! Понятно! – и кинулась к машине, повторяя одно и то же, чтобы из головы не вылетело.
– Во чумичка!
– Всё перепутала! – хихикнули бабы и снова, как по команде, не желая уступать друг другу, кинулись к раскрытой дверце колодца, гремя вёдрами на всю улицу.
Анфиса с компаньонкой ещё долго катались вокруг города, поворачивая то налево, то направо. На улице уже наступили густые сумерки, а они всё плутали, натыкаясь то на гигантские сугробы, то на кирпичные стены.
Ничто не ёкнуло в сердце нашей героини, которая проделала немалый путь, чтобы оказаться в непосредственной близости к городу N, несмотря на то что здесь были её корни по материнской линии – именно отсюда полвека тому назад приехали в Москву её родительница (почившая преждевременно так глупо и нелепо) и тётка. Не ощутила Фиса ничего близкого, кровного в окрестностях N, подумала лишь: «И что это за город такой дурацкий, в который никак попасть невозможно! Как тут жениха найти?!» Подумала и тут же, закрыв глаза, задремала. И привиделся ей странный, неприятный сон. Приснилась ни с того ни с сего ей вдруг Наталья Егоровна. Стоит она возле тёткиной кровати в обычном своём широком псиво-коричневом платье, держит в руке связку ключей и хохочет прямо Анфисе в лицо, приговаривая:
– Всё равно все ключи у меня. От всех комнат, шкафов и ларчиков!
И такой реальной Уткина показалась Анфисе, что она приняла её за действительность, а часовое катание вокруг города N за кошмарный сон.
– Ну-ка, давай сюда ключи, сектантка поганая! – возмутилась Анфиса во сне, но сектантка ключи отдавать и не думала, а провела, словно волшебница, рукой по воздуху над кроватью, и на постели вдруг нарисовалась Варвара Михайловна Яблочкина как живая – лежит и тоже хохочет. Анфиса поразилась – ржёт-то тётка и впрямь словно при жизни, во всю глотку заливается. – Давай сюда ключи, а сама иди, откуда пришла! – вне себя прокричала Распекаева.
– Дулю тебе, а не ключи! – серьёзно так заявила Варвара Михайловна, будто и не смеялась вовсе до этого. Уткина сорвалась с места и забегала по комнате, бренча связкой, дразня Анфису, а тётка (о, ужас!) встала с кровати, забыв про свою сломанную ногу, и грудью вытолкнула племянницу из шикарной трёхкомнатной квартиры с двумя туалетами. Выпихнув Анфису на лестницу, она со всей силой захлопнула у неё перед носом дверь. От этого звука героиня наша проснулась в холодном поту и, ещё не отойдя от жуткого сна, прошептала вне себя:
– Надо же, как спелись-то! Кто бы мог подумать!
– Простите, Анфис Григорьна, чуть на столб не наткнулись! Понаставили столбов!
– Мы приедем когда-нибудь? – раздражённо спросила «Анфис Григорьна».
– А кто его знает?! Ни единой живой души! Даже дорогу спросить не у кого! Вымерли все! – Люся ещё что-то бубнила себе под нос, но героиня наша этого уже не слышала – она думала о своём – о том, что Уткиной и на самом деле каким-то таинственным образом удалось втереться в доверие к покойной тётке, раз та в случае невыполнения ею, Анфисой, указанных в завещании условий, отказала всё имущество уткинской церкви.
