Девочка моя, или Одна кровь на двоих - Алюшина Татьяна Александровна (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Да за все винила!
И ей стыдно было перед самой собой и людьми, что так долго терпела и жила с чужим человеком. Весь месяц после развода она уговаривала себя:
«Забудь. Прости всех и себя в первую очередь и забудь!»
И она старалась, старалась отпустить, забыть: вон в медвежий угол с пятизвездочным – или черт его знает сколько на этом коньячном пансионате звезд – комфортом укатила.
Юра попыток поговорить не бросал – звонил с завидной настойчивостью и регулярностью, намекал на раскаяние и желание повиниться, Машка бросала трубку.
Кто-то засмеялся внизу у входа в корпус, Маша перегнулась через ажурную кованую решетку балкона, посмотрела.
Молодая парочка целовалась на выложенной камнем дорожке, ведущей в сторону пляжа.
Ну вот. Начался новый день.
Значит, так! Отдыхать будем активно! Плавание, длительные прогулки пешком, попробовать кататься на лошадях, на лодке обязательно, и… а «и» она придумает позже, по мере изучения предоставляемых услуг.
Все! Хватит лирики! Одеваться, собираться!
Давай, давай!
В расслабленной позе отдыхающего хищника Дмитрий Федорович лежал на удобном пляжном кресле-топчане в тени большого зонта на краю деревянных мостков, отгородившись от мира темными очками.
Отдыхал, попутно загорая.
Отдыхал – это так, относительно – на столике рядом с высоким запотевшим стаканом ледяного свежевыжатого сока лежали два сотовых и кожаная папка с документами, которые надо прочитать.
Отдыхать так, чтобы не думать о делах, не изучать документы, не разговаривать по телефону, он не очень-то умел.
Но в данный момент расслабился. Удалось.
Папка с документами ожидала, телефоны тоже, сок нагревался, а он смотрел сквозь стекла очков на левый берег, где выше по течению местные мальчишки ныряли с высокой толстой ветки ивы, выпростанной над рекой, как рука просящего.
Мальчишки были маленькие, не больше десяти лет, смеялись, ругались, перекрикивались громкими звенящими голосами и матерились, подчеркивая свое приобщение к «взрослости».
Обманчиво-неторопливые воды реки далеко разносили их голоса.
Река была широкой, глубокой, лениво текла себе, но имела припрятанную обманку в виде подводных быстрых и ледяных, никогда не прогревающихся узких лент течений и стремнин.
Одна из таких лент заворачивала из середины реки, изгибалась петлей, резко сворачивая к берегу, и так же резко уходила назад в глубину, на середину реки, как раз на том участке, который омывал его, Дмитрия Федоровича, пляж. Он попал как-то в эту петлю стремнины, когда плавал, осваивая личную территорию.
Сок нагревался, изморозь на стенках капельками скатывалась, образуя озерца вокруг дна стакана, папка ждала, а он смотрел на мальчишек, полуприкрыв глаза.
Девушку Надю вызывать из Москвы не пришлось.
На следующее утро после его приезда позвонил губернаторствующий начальник местных широт, настойчиво приглашая посетить сегодняшний званый ужин в честь не то чьего-то юбилея, не то врученной непонятно за что и кому награды.
– Вы же известный меценат и благодетель нашей области и, к прискорбию, так редко бываете в наших краях, а мы вас ждем, Дмитрий Федорович! Скучаем. А тут такая удача – вы на отдыхе, а у нас торжество! Приезжайте! Всенепременно приезжайте!
Он, конечно, и меценат, и благодетель, и многое еще чего прочего. С губернатором у них все давно договорено-оплачено, застолблено и подписано, и, рассылая друг другу улыбки тертых игроков в покер, они вполне мирно существуют, не деля берлоги.
Дмитрий Федорович дал себя поуговаривать ровно столько, чтобы не перегнуть, и ответствовал, что «всенепременно» будет.
В губернском городе N не то юбилей, не то вручение награды или то и другое одновременно отмечали на широкую ногу – с ломящимися столами, нужными встречами с нужными людьми, балетом, выписанной по случаю новомодной эстрадной группой, парочкой звездных певцов и апогеем в виде фейерверков и раздачей «скромных» подарков на память.
Среди приглашенного местного и московского бомонда обнаружилась барышня модельно-натренированной внешности, жена одного здешнего уважаемого и значимого бизнесмена, «к сожалению, в настоящий момент отсутствующего», находящегося в командировке в Европе.
Губернатор представил Диме жену бизнесмена самолично, подчеркнув тем самым статусность ее мужа.
Дамочка называлась Виолеттой, а по паспорту Викторией, находилась в чудесном возрасте двадцати четырех годов, была матерью двух сыновей, поблескивала все понимающим цинизмом в глазах, гармонирующим с блеском брильянтовой упаковки.
Мужа, старше ее на тридцать лет, называла «папулик».
– Ну, папу-улик! – капризно тянула она в трубку.
Разговаривая по телефону, она подыгрывала себе лицом, чтобы не забыть ненароком нужную мимику, и надутыми губками умело изображала недалекость ума.
«Папулик», как и положено, позвонил утром любимой девочке узнать, как она там, прервав на интересном месте неспешную утреннюю атаку Дмитрия, еще до конца не решившего, хочет ли он этого.
Ночью молодица старалась поразить его воображение изобретательностью, близкой к профессионализму, повышенной активностью и напором.
Поразить чем-то Победного было трудно, ближе к «невозможно», и он после парочки добротных заходов подумывал, не вызвать ли Осипа и не отправить ли неугомонную дамочку домой к детям, чтобы спокойно доспать оставшуюся часть ночи. Но молодица развлекала его не только буйством тела, но и веселыми рассуждениями. Ну ладно, пусть останется.
Да и мало ли когда придется приехать без девушки, а в ближайшем губернском городе будет с кем провести время.
И не совсем глупенькая, смышленая, правда, все мысли направлены на достижение одной цели. Его повеселили рассуждения о ее дальнейшем благополучии, застолбленном рождением сыновей, и продуманная масштабность планов.
– Ну, папу-улик, – тянула она, пошаливая пальчиками у Димы в паху, – ну что ты уехал и оставил меня одну-у? Мне совсем без тебя скучно! Давай, что ли, я к тебе приеду.
Она послушала ответ и сместила ручонку чуть повыше, стрельнув на Диму заговорщицки глазами. Он убрал ее руку.
– Ну, тогда я в Москву поеду, что я буду здесь сидеть!
Дима встал и пошел в душ.
Мужа ее он пару раз видел и поражался – мужик толковый, с головой, бизнесмен грамотный, как это его угораздило вдряпаться в такую жену? Или «имидж превыше всего»?
«Кто бы уж выступал, Победный! – одернул он себя, стоя под ледяными струями, впивающимися в тело, разморенное ночными утехами и началом утреннего «заходца». – У тебя самого две раскрасавицы в женах числились, родные сестры этой!»
Дамочка потерлась полдня рядом с ним в усадьбе, поактивничала пару раз сексом в перерывах между плаванием и обедом и убыла.
– Поеду в Москву, что мне в нашей глуши торчать! Это тебе хорошо, ты отдыхать от столиц приехал, а я здесь скучаю.
«И слава богу!» – вздохнул с облегчением про себя Дима, сдавая барышню на руки Осипу для отправки. Что-то муторное, темное ворочалось у него внутри, вызывая раздражение и недовольство собой.
«А что ты хотел?! По расчету ты уже попробовал дважды, а по каким-то иным причинам это, как говорит мама, «не про нас»! Да и какие такие иные причины?!»
Он привычным усилием воли выкинул раздражающие мысли из головы и остальные полдня провел в кабинете за работой.
Но муторная темность недовольства разрасталась внутри, ухала, напоминая о себе, не давая покоя и разбудив среди ночи.
Поняв, что уже не заснет, Дмитрий побродил по дому растревоженным шатуном, отмахнулся от бдительного Осипа, неслышной тенью заботливо помаячившего в дверном проеме.
– Все нормально, иди досыпай.
Что все не нормально, Осип знал точно, но ответ на не заданный им вопрос означал обещание, что Дима из дома никуда не сунется.
Налив себе виски в заполненный доверху кубиками льда пузатый стакан, Дмитрий поднялся наверх, в маленькую мансардушку под самым козырьком островерхой крыши, с большим витринным окном.
