Сердолик - камень счастья (СИ) - Корнова Анна (книги полностью TXT, FB2) 📗
— Прожили с твоим дедом сорок лет, дай Господь каждому. И мать твоя, слава Богу, третий десяток с отцом живет. И тебе, внученька, так с мужем жить!
Алине надоело слушать бабкины напутствия:
— Дед пил и гулял, вспомни, сколько раз от тебя уходил. Сама рассказывала, что он с другими бабами жил, а потом они его выставляли за пьянку, он и возвращался. И мне теперь такое же счастье желаешь?
Баба Галя хотела ответить, но вмешалась Лидия: «Мам, перестань. Видишь, Алина волнуется перед свадьбой». Галина Петровна поджала губы и ушла на кухню, ворча: «Умные стали, только огрызаться и могут».
Алину баба Галя раздражала, раздражал её и визажист, опоздавший на полчаса, и хотя времени было предостаточно, он услышал от невесты много новой для него информации о своей криворукости.
За час до приезда жениха зазвонил мобильник, и на экране высветился незнакомый номер. Алина с досадой посмотрела на телефон: что там ещё?
— Доброе утро! Сегодня после двух куда за тобой приехать? — от бархатного баритона горло Алины сжалось в спазме, по спине побежали мурашки.
— Клим, у меня сегодня свадьба.
— Смешно. Я, как дела порешаю, напишу. Я соскучился.
Дальше всё было словно не наяву. Мать хлопотала с платьем, баба Галя рассказывала про какие-то приметы, Инна лезла с ненужными советами, а в ушах звучало «Я соскучился». Эти слова умножили на ноль и Митю, и свадьбу, и ожидания родных. «Я соскучился». А как она соскучилась! Когда пришло сообщение «Жду в 14:00 у метро», Алина поняла, что больше ни минуты не может оставаться дома, потом она что-нибудь придумает, объяснит, а сейчас главное — увидеть Клима.
Около входа в сквер напротив метро стоял знакомый лексус. Алина остановилась и почувствовала, что все внутри её замерло. Увидев девушку, Клим вышел из машины. Он был нереально красив, Алина даже на секунду зажмурилась, когда его увидела.
— Тебе, — Клим поднял с сидения и протянул Алине букет белых эустом.
Клим прежде не дарил цветов, как и не говорил: «Я соскучился» — сердце Алины радостно билось.
— Ты какая-то новогодняя, вся в блестках, — заметил Клим, когда они, с трудом перестав целоваться, поехали.
— Это свадебный макияж. Стробинг и стразы.
Клим вопросительно посмотрел на Алину
— Так я же тебе говорила, что у меня сегодня свадьба.
— Это ты замуж выходишь? У тебя сегодня свадьба будет?
— Уже нет. Жених приехал, а я к тебе по пожарной лестнице убежала. Представляю, какой там кипиш поднялся.
Алина ожидала, что Клим восхитится силой её любви к нему, заставившей сбежать из-под венца, но Клим тихо произнёс:
— Поражает твоё полное равнодушие к чужим переживаниям.
— Можно подумать, что ты очень много переживаешь за других.
— Я тридцатилетний, битый жизнью мужик, а ты молодая девчонка.
— Я же не просто так сбежала. Я к тебе сбежала, — Алина прижалась к плечу Клима.
Когда они вошли в подъезд, то снова начали страстно целоваться, а поднявшись в квартиру, набросились друг на друга, срывая одежду и не прерывая поцелуев. Алина не могла остановиться ни на минуту, ни на мгновенье. Крепкие руки придерживали её за бёдра, сильное мужское тело вдавливало её в стену, а горячие поцелуи сводили с ума. Клим, крепко прижимая её к себе, подхватив рукой под ягодицы, поддерживая ее, чтобы она не упала, и вдруг стиснул ее так, что ей стало больно. Алина обвила его ногами, по телу разлилось тепло, грудь напряглась, соски сладко заныли.
Потом они лежали на кровати, обнявшись.
— Я по тебе реально соскучился, — едва слышно произнёс Клим, нежно гладя волосы Алины.
Алина не понимала, сколько времени прошло с той минуты, как они переступили порог квартиры. Свадебные хлопоты остались где-то очень далеко, составление сценария, выбор музыки, приглашение гостей — всё это померкло, потускнело, стёрлось в памяти. В мире были только он и она, и ещё их страсть, дикая, необузданная. И они вновь и вновь жадно сплетались в объятиях, полностью растворяясь друг в друге, переставая понимать, где границы их тел.
Вечером Алина решила позвонить домой, узнать, как обстоят дела после её побега. Но мобильный был забыт у зеркала, когда она снимала свадебное платье, а на память она никаких номеров не помнила.
— Клим, набери меня, может, кто-нибудь мой телефон возьмёт и ответит.
Долго раздавались гудки, и когда уже Алина собиралась нажать отбой, раздалось тихое «Алло».
— Инка, это я! Как хорошо, что ты подошла. Ну, чего там дома?
— Тут ужас что было. Митя, когда узнал, что ты убежала, побледнел и говорит: «Это Алина шутит. Она сейчас вернется». Он тебя ждать хотел…
— Я тебя не про Митьку, а про родителей спрашиваю. Сильно ругаются?
— Совсем не ругаются. Молчат.
— И мать молчит?
— Оба молчат. Баба Галя в Можайск ухала, вот она ругалась. А мать с отцом молчат.
Поведение родителей озадачило Алину. Ожидалось, что отец орёт на мать, упрекая, что произошедшее — результат её воспитания, а мать кричит, что Алина — это его отродье, вся неуправляемым характером в него. Надо было подождать пару дней, дать им вдоволь накричаться, и можно с виноватым видом возвращаться домой. Но родители молчали.
— Ладно, Инн, пока! Ты на этот номер звони, если что. Мне передадут, — Алина отдала Климу телефон.
— Ну, как там жених? Погоню организовал? — ухмыльнулся Клим.
— Родители в ступоре. Я у тебя поживу, пока всё не уляжется.
Клим пожал плечами:
— Живи.
— И завтра поедем мне за одеждой. Я к тебе в чём была побежала, даже трусов запасных нет.
— Завтра я занят. Сама сходишь. Я тебе деньги оставлю.
Настроение у Алины было прекрасным — она будет жить с Климом, пусть пока она останется на несколько дней, но это пока, как говорится, «лиха беда — начало».
ГЛАВА 11
Инна второй месяц ездила к Нестеренко: у Анастасии после срыва свадьбы сына диагностировали гипертонию и обострилась невралгия. И хотя Анастасии были доступные любые услуги платных клиник, она захотела, чтобы Инна приезжала к ней, мерила давление, ставила прописанные уколы, делала массаж шеи. «У тебя энергетика светлая, ты одним присутствием лечишь», — объяснила Анастасия девушке своё желание регулярно видеть её. Инне времени катастрофически не хватало — сессия, затем практика, — но у неё даже мысли не появилось отказаться от посещений Нестеренко: как можно не помочь тёте Насте, маминой подруге, и потом, ведь из-за легкомыслия Алины, её сестры, сложилась та, оскорбительная для семьи Нестеренко, ситуация, когда Виктор Васильевич должен был извиняться перед приглашенными на свадьбу важными персонами, от которых зависел его бизнес, а Анастасия краснела от сочувствующих взглядов прилетевшей из Омска родни — невеста жениха кинула. Инна чувствовала себя в какой-то степени виноватой в побеге Алины, понятно, что она не сумела остановить сестру, но она и не всё предприняла, чтобы её задержать. Вину свою Инна остро ощущала ещё и оттого, что в душе была против свадьбы Мити, и получилось, что сбылось то, чего ждала, но в чём даже себе не хотела признаться.
Анастасия жаловалась Инне на невралгические боли, цитировала прочитанное в интернете: «Гипертония — это ласковый убийца», демонстрировала обновки, обсуждала знакомых, делилась воспоминаниями — словом, снимала свой стресс всеми известными ей способами. Главной причиной расстройства Анастасии была не сорвавшаяся свадьба (не состоялась, и слава Богу — чего в жизни не бывает), а самочувствие сына. Митя, всегда невозмутимо спокойный, замкнулся в себе, а насколько тяжело он переживал бегство невесты, стало очевидно, когда, прервав хмурое молчание, он стал заикаться. Медики легко определили причину, назвав её последствием психотравмы. Были подключены логопеды, неврологи, психологи и психотерапевты. Митя сначала лечился в частной клинике неврозов в Москве, а потом был отправлен в немецкий неврологический центр в предгорье баварских Альп.
— Цена впечатляет, но врачи гарантировали эффект: оттуда все уезжают обновленными, — делилась Анастасия с Инной подробностями вывода Мити из депрессии. — Там с Митей не только нейропсихолог и логопед работают, но даже эрготерапевт.
