Амазонка бросает вызов (СИ) - "AlmaZa" (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
- А что же тогда источник? – задал вопрос Джихун, парнишка, с которым я познакомилась буквально на днях, побывав с ним в спарринге.
- А это уже повышенный доступ секретности, - подмигнул ему мастер Ли, не то шутя, не то всерьёз обещая, что когда-нибудь можно узнать какую-то тайну.
- Так всё-таки, какое искусство неправильное? – запутался Сону, перечитывая собственные заметки. – Созданное по пьяни или изображающее уродов? А что тогда за уродство принимать? То, что не размножается?
- Гомосеков? – захихикал Хоши.
- Сказали же вам – недолговечное и созданное без души, без любви! – обернулся к ним Минхён, разъясняя.
- А гомосеки уроды – это без сомнений, - с отвращением проворчал Рен. За интернациональным столиком я поверхностно узнала, что его в неполные шестнадцать лет похищали, чтобы отдать на забаву извращенцам-миллионерам, геям или педофилам, я так и не поняла, от которых его успели спасти золотые*. С тех пор Рен превратился в жуткого ненавистника всего «нетрадиционного». Да и просто ворчуна.
- Видимо, к этой теме нам придётся ещё не раз вернуться, - признал мастер Ли её сложность, - а сегодня напоследок хочу вернуться вот к чему. Как я уже сказал, у разных предметов есть разное предназначение: житейское, религиозное, культурное. Перцепция**, мировоззрение людей могут быть соответствующими, у религиозных людей – религиозными, у посвятивших себя искусству – художественными, и живущих простой и незатейливой жизнью – бытовыми. Но тогда у каждого человека будет и своя мораль. За принадлежность к истинной морали борьба шла всегда, и чаще всего между наукой и религией, однако нужно понимать те требования, о которых я говорил. Для науки морально будет то, что привносит удобства человеку, облегчает его существование, для искусства морально будет то, что эстетично, а для религии морально будет то, что соответствует догмам конкретной конфессии, например, отказ от удовольствий или бескорыстность. И если встретятся два человека, один с религиозным мировоззрением, а другой с обыденно-научным, то они никогда не поймут друг друга, потому что для них смысл морали будет заключаться в совершенно разных понятиях. Но ведь авторы музыки, книг, фильмов и памятников – это именно люди с каким-то мировоззрением, и оно может отличаться от вашего. Вы предъявите к искусству требование высшей степени – моральность, но и мораль не абсолютна, как я только что сказал. Да, в узком понимании мораль – это соотношение добра и зла, но не всегда же это олицетворение рогатого Дьявола и ангела с крылышками, которые ведут противоборство. В быту злом может быть мусор, лень супруга, болтливость подруги, в религии злом является непослушание или недержание поста. А искусство при этом лавирует между тем и этим, то становясь конкретизированным, то отстраняясь от всего и превращаясь в абстракцию. Но, всё-таки, Минхён подчеркнул главное. Созданное без любви – плохо, чем бы оно ни являлось, а созданное без любви и ради денег – плохо вдвойне. Создать для продажи одежду и мебель – это одно, но создать для продажи бессмыслицу – другое. Человек, одевший и обувший кого-то, имеет право на вознаграждение, а тот, что хотел лишь получить, но ничего не смог дать – заслуживает поругания, но не благодарности.
- А какое у нас мировоззрение должно быть? – спросил Самуэль и запоздало поднял руку, поняв свою оплошность, что заговорил до разрешения. Но мастер Ли никогда не отчитывал за такие мелочи.
- Вы – монахи, значит, должны понимать мораль религии, вы – воины, занимаетесь боевыми искусствами, значит, должны понимать мораль художественную, вы – люди, мужчины, и должны понимать мораль бытовую. Никакой первостепенности тут нет. Без чего легче жить: зрения, слуха или языка? Левой руки или правой? Вы – золотые, цельные личности, в вас должна быть гибкость, вы должны уметь ею пользоваться, а зло вы научитесь чувствовать, если не умеете сейчас. Пропаганда насилия – зло, порнография – это зло, распутство – это зло, хамство – зло, равнодушие тоже.
- А бранные слова? – подняв руку и дождавшись кивка учителя, спросил Диэйт.
- В нужное время и в нужном месте – нет, но определять это время и место тоже научит опыт. Допустим, как бы ты не был зол на девушку или женщину, ты никогда не должен при ней материться, и при детях говорить грязные слова – непозволительно. Но если тебе нужно обезоружить врага или поставить на место нахала, то здесь запреты ни к чему.
- А я вот чего не пойму, - опять попросил разрешения сказать Сону, - почему, если Дионис был богом веселья, дионисийское искусство – пессимистичное?
- О, мальчик мой, - поднял ладони мастер Ли, - его веселье – это эффект вина и опьянения, но у каждой подобной радости есть похмелье, а оно намного грустнее и горше тоски, которую испытывал до пьянки.
Урок вновь дал мне много пищи для ума и размышлений. Правда, под конец меня так и подмывало спросить самого мастера, а напивался ли он когда-нибудь? Но по уставу монастыря лезть с личными вопросами было нехорошо. Я и так иногда совала нос не туда, куда следовало.
Когда наш старший класс вышел, в помещение повалил, как горох, младший. У них теоретических занятий было больше, а ещё и мастер Ли, и Нгуен проводили много времени с мальчишками за медитацией и индивидуальными беседами. Было ясно, что чем раньше будущие воины усвоят кодекс чести золотого воина – тем лучше. Взять старших мастеров – Лео, Хонбина и Эна, они действительно были куда более несгибаемыми, хладнокровными и воспитанными, чем те же Чимин, Мингю, Хоуп. А всё почему? Потому что они выросли тут с детства, а остальные пришли в подростковом или юношеском возрасте. Или я ошибаюсь, и дело в возрасте «за тридцать» и опыте?
Мы с Верноном, Диэйтом и Джунхуэем медленно пошли по солнечным ступенькам к лавочкам, окруженным яркими хризантемами, обсуждая поданный нам материал. Джунхуэя товарищи обозвали умником, но он не обратил на подначивания никакого внимания. Если Даниэля нельзя было ничем сбить с пути совершенствования в боевых искусствах, то его, похоже, ничего не останавливало перед стремлением к знаниям.
Нескольких ребят, Себина, Джей-А и Сынгвана, с которым я пока что ещё толком не общалась, позвал за собой внезапно появившийся мастер Лео. В столовой надо было подновить крышу, подлатать окна (от старости кое-где рассохлись рамы), и молодых людей отозвали на хозяйственные работы. Вчера я видела, как обновляли краской и лаком крыльцо храма, и мастеру Лео помогал младший класс. Вот уж правда, производство идеальных мужчин: и сильные будут, и умные, и всё уметь по дому. Жаль, что больше половины из них, насколько я успела услышать, о женитьбе и девчонках и не помышляют. А ведь им тут ещё и верность всему прививают! Ну, разве что с Мингю что-то пошло не так, но в семье же не без… Нет, не буду его обижать, тем более что словом, которое присутствует в пословице, красавца-привратника никак не назвать.
Усевшись возле столовой, там, где особенно припекало, и можно было позагорать, мы откинулись на спинки. Я заметила в столовой Элию, болтающую с Хо и Шером, возящимися на скамейке. Тень Заринэ мелькала глубже, возле печи. Её улыбка последние три дня не сходила с лица, однажды мне даже показалось, что она пытается что-то напевать, но, заметив чьё-то присутствие, притихла. Радость за её счастливую семейную жизнь омрачалась состоянием Элии. Она, хоть и смогла взять себя в руки, сегодня опять мне сказала, что видела пустыню и кровь. Я не могла не думать об этом, потому что знала, что в какой-то чёртовой пустыне сражается Чонгук. Мне это совсем не нравилось.
На утренней тренировке один из мальчишек, лет двенадцати, вывихнул руку и теперь, пока она заживала, был отпущен с занятий борьбой. Когда мы с Элией после обеда приводили столовую в порядок (обед настоятелю и привратнику понесла Джоанна), он присматривал за детьми Заринэ и Лео. Заринэ тем временем трудилась в прачечной. В Тигрином логе никто и никогда не сидел без дела, и не было таких, которые бы не пригодились. Трудотерапия спасала, лечила, облагораживала. Интересно, попади сюда Ку Чжунэ, он бы смог что-нибудь сделать или умер от ужаса, что всё надо делать самому? Нет, правда, ради этого зрелища я бы многое отдала: Ку Чжунэ убирает за козами, Ку Чжунэ чистит котёл от копоти, Ку Чжунэ пропалывает грядки. Мне вспомнилось, как ему хотелось напялить на меня платье и посмотреть на меня в другом обличье, видимо, подобное любопытство взаимно, мне хочется запихнуть его в мир, который ближе моей сущности, ему хочется запихнуть меня в мир, которому принадлежит он сам. И в том, и в том случае это делается ради смеха и издевательств. Чжунэ вообще из всей жизни делает развлечение, и это в то время, когда такие как Чонгук (такие? А есть ли ещё подобные?) рискуют собой и где-то могут погибнуть.
