Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия (лучшие книги TXT) 📗
– Дело не только в этом. Много пришлось возиться с Майклом. Он играет слишком темпераментно.
– А чего еще ты от него ожидаешь?
– Джан и я…
– Я уже сказала, мне наплевать. Если только это мне не стоит денег. Что за задержка в съемках на пляже? Джеймс и Джудит идут по пляжу. Заключительная сцена фильма. В чем проблема?
– В Майкле пять футов четыре дюйма роста.
– И что? У Алана Лэда тоже.
– У Джан пять футов шесть дюймов. Плюс каблуки. Плюс волосы.
– И что?
– Нам потребовалось время, чтобы решить, в каком именно ракурсе снимать сцену. Мы нашли хороший ракурс. Сделали насыпь вдоль пляжа. Я думаю, что это сработает.
– Сэм, у тебя в распоряжении один день – завтра. В твоих интересах, чтобы все прошло лучшим образом. – Эйприл указала на дверцу. – Завтра, в шесть утра, солнце ли, дождь ли, я буду здесь. – Она сделала паузу и посмотрела ему прямо в глаза. – И еще, Сэм. Сегодня вечером тебе лучше прийти ко мне в номер. Я не желаю, чтобы кто-либо подумал, что ты предпочел какую-то выскочку с телевидения мне.
По дороге в отель она откинулась на сиденье, положила голову на подушку. Снова мигрень. Доктор сказал, что это результат стресса. Кобель! Жизнь – сплошной стресс! Эйприл едва вошла в комнату, как зазвонил телефон.
– Эйприл, я слышал, что ты была на съемочной площадке, но не зашла ко мне.
Это был Майкл. Голос обиженного Майкла.
«Хорошо, я не пришла, чтобы увидеться с тобой, – подумала она. – А я подписываю чеки!» Она вздохнула.
– Мне нужно о многом подумать, Майкл. У меня мигрень. Мне нужно прилечь и отдохнуть.
– Мигрень? Я знаю старинный китайский способ излечить мигрень. Хочешь, я приду и покажу тебе? – Голос его был как сахарный сироп.
– Моя головная боль тянет на сорок миллионов, Майкл. Не думаю, что древние китайцы умели лечить нечто столь дорогостоящее. Я увижусь с тобой завтра, на съемочной площадке. В шесть утра. Мы будем снимать эту сцену, будет солнце или нет.
Она подумала о шести миллионах долларов, которые Майкл за это получает, и вновь скрипнула зубами.
– Конечно, я там буду. Я там каждый день, готовый, желающий, способный. – Его голос понизился, в нем зазвучали нотки соблазнителя. – Эйприл, разве ты не знаешь Майкла? Я могу излечить что угодно. А сегодня ночью я свободен.
– Ты никогда не был свободен, – сказала она и положила трубку.
На следующее утро Эйприл приехала на съемочную площадку раньше Майкла, Сэма и Джан. Она поговорила с осветителями. Они зажгли больше ламп и расставили зеркала. Следом за ней пришел Сэм.
– Я вижу, ты взялась за режиссуру?
– Ты удивлен, Сэм? Как будто это такое уж невиданное событие. – Она повернулась к нему и ждала ответа. – И давай говорить напрямую. Ты не выполняешь свою работу, поэтому кому-то необходимо ее делать. Или ты делаешь то, что я тебе скажу, или я найду того, кто будет выполнять мои распоряжения. Ты понял?
Сэм побледнел, кивнул и пошел прочь.
– Сэм, – позвала Эйприл, чтобы закончить с ним все дела. – Что там с Джан и этим макияжем на ногах? Или у нее не дай Бог проказа?
Она увидела, как Сэм посмотрел в сторону домика актрисы. Джан направлялась к ним. На ногах ее грим, казалось, был на несколько дюймов толще, чем на лице.
– Она очень нервничает на этой сцене и хочет выглядеть так, как надо. Поэтому я разрешил ей наложить грим так, как она считает необходимым. Думаю, что все хорошо.
– Хочу верить, Сэм. Я только надеюсь, что ты говоришь объективно. Ведь тебе платят за объективный взгляд. Хорошо, если это не твой конец выносит суждения.
Майкл направлялся к ним быстрым шагом, его руки были глубоко засунуты в карманы. Эйприл чувствовала себя неловко, но потом отбросила настроение в сторону. Если ему не по нраву, что она не пустила его к себе в постель, черт с ним.
– Майкл, что за вид? Ты похож на человека, который обнаружил, что у него неизлечимая болезнь.
«Пусть он защищается», – подумала Эйприл.
Майкл проигнорировал ее замечание и подошел к Сэму.
– Какого черта? – спросил он, указывая на доски, вытянутые вдоль всего пляжа. – Это и есть твоя насыпь?
– Да, Майкл. Это лучший способ немного компенсировать рост Джан.
Эйприл увидела, что Сэм пытался быть очень вежливым. Неужели он рассчитывает договориться таким образом с Майклом?
– Я не буду идти ни по какой чертовой насыпи. Забудь об этом.
– Освещение готово. Группа готова, артисты готовы. Я хочу снять эту сцену сегодня. Майкл, мы и так уже потеряли слишком много времени.
Эйприл подошла к Сэму и встала прямо перед Майклом.
– Черт бы тебя подрал, – сказал он, впервые за утро обратив на нее внимание. – Я тащу эту суку на себе и не собираюсь терять свое достоинство и идти по каким-то доскам.
Эйприл было необходимо закончить фильм. Она несла ответственность перед инвесторами, сорокамиллионный бюджет таял на глазах.
– Но Майкл, как же мы будем снимать дальний план? Майкл сделал пару шагов назад, потом повернулся и сказал.
– Выройте канаву для суки!
47
Джан сидела в своем вагончике в ожидании, когда ее позовут на съемку следующего эпизода, и писала письмо доктору Муру. Потому, что ей больше некому было все объяснить. Смерть Май подействовала на нее сильнее, чем она полагала. Джан не спала, в результате мешки под глазами и припухлости на лице делали съемки кошмаром. Даже плач не помогал.
«Я знаю, ты скажешь, что предупреждал меня, но даже, если так!..»
Джан сделала паузу. У нее было все, о чем она мечтала. Карьера и любимый мужчина. Но этого ли она хотела? Ей было трудно поверить, что Сэм с ней. Что он любил ее, поддерживал ее, желал ее. Джан ясно ощутила его руки, ласкающие ее. Его губы на шее, на груди, на плечах, на животе, и ниже, ниже…
«Он любит меня, но я не чувствую, что я здесь. Может быть, он не здесь. Когда он касается моего лица – это не мое лицо. То есть, конечно, это мое лицо, но это не то лицо, которое было у меня до того, как он полюбил меня».
Каким-то образом каждая его ласка была как удар. Каждый раз, когда Сэм ласкал ее лицо, он, казалось, давал ей пощечину. Всякий раз, когда он ласкал ее профиль нежными, любящими пальцами, восхищался ее совершенством, Джан трепетала так, как будто он угрожал ей. Как это могло быть? Вновь и вновь она задавала себе этот вопрос. «Сэм – тот человек, который мне нужен. Он – тот человек, которого я всегда хотела любить. Теперь он у меня есть, и он меня любит».
Но что-то в Джан сопротивлялось той любви, которую он так открыто ей предлагал. Ей было ясно, что Сэм ее обожал. Джан теперь сама видела то, что до сих пор наблюдала лишь со стороны. Она вспомнила своих нью-йоркских друзей Чака и Молли, как Чак был буквально болен от любви к Молли. Она вспомнила всех симпатичных девушек, актрис и танцовщиц, известных ей, и их пылких любовников, мужчин, которые жадными глазами следили за своими женщинами, притягиваемые к ним, как булавки к магниту. Джан помнила, как завидовала им, как ей было горько думать, что она никогда не испытает ничего подобного, никогда не вызовет такой страсти.
Джан вспомнила о Нейле – страстно влюбленном в Мери Джейн. Но его желание заставляло ее в какой-то степени даже испытывать стыд за Нейла. Джан понимала, что он любил Мери Джейн из отчаяния и одиночества. У него был такой маленький выбор, что его любовь к Мери Джейн в глазах Джан была скорее проклятием, чем комплиментом. Это было своего рода официальной рекомендацией в Общество неудачников. Это служило своего рода признанием, что вы сами несимпатичны, но признаете этот факт и готовы делить компанию с другим таким же смешным, неловким и несимпатичным человеком.
Вы будете лгать, что любите друг друга, но на самом деле у вас просто нет иного выхода, вы упустили свое время и у вас не осталось надежд.
Однако, может быть, ее впечатление было ложным? Или оно основывалось на том, что Джан сама себя ненавидела? Разве не Нейл на самом деле знал Мери Джейн? Кто по-настоящему ценил ее? Просто Джан была снобом и боялась общества ничем не примечательного человека.
