Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ) - "Душка Sucre" (электронная книга .txt) 📗
– С чего вдруг? – после некоторой паузы отозвался Оливер.
– Просто… ты так неодобрительно относился к Найсу…
– Ах, это, – рассмеялся парень. – А я уж решил, что ты ищешь какую-то подоплеку моим словам и действиям. Нет, я любую музыку уважаю, честно признаться, сам грешу накладыванием стилей, смешением – это прикольно, по-моему. Но вот скакать из одного жанра в другой… Не знаю, но это не производит впечатления серьезности их группы. Сегодня они рокеры, завтра рэперы, а послезавтра что, попсу будут петь? Или шансон горланить? Это их дело, я не спорю, но я не понимаю этих скачков.
– Возможно, ты слишком самоуверен, прости, – я осеклась под его удивленным взглядом, но продолжила, – но ты сразу понял, что ты хочешь исполнять. Они же пробуют, смакуют, ищут свой стиль…
– Я пока не увидел ничего своего в копировании Гейма или «Beastie Boys», – буркнул Олли, потом он заметил, что я опять не въехала, он стал просвещать меня кто такой The Game и что хорошего привнесли своим хардкором «Beastie Boys» около четверти века тому назад.
Потом он включил мне свои собственные сэмплирования этой американской хип-хоп-команды, звучало довольно интересно. Я его неустанно хвалила, помня, что мужчинам это требуется как воздух, а затем вспомнила, что хотела его кое о чем спросить и попросить:
– Оливер, а зачем ты попросил меня подыграть, у тебя же есть девушка, которую ты любишь!
– Ах, это… Прости, Ленчик. Просто мне показалось это прикольным, как те девчонки зубами скрипели, – он улыбнулся, а я не видела причин не верить ему. Он искренний человек, ничего не скрывает, грустит иногда, устает, может, выдыхается, но держится на плаву. И не пытается показать какой он крутой, не то, что его выпендрежный братишка. А все же, почему его посадили под домашний арест? Может его мама узнала о нас?..
В груди тут же похолодело.
Одновременно с этим машина остановилась у высотки, мы распрощались, а я пошла к Лесе, не переставая думать о его суровой маме. Потом я набрала номер Шера, но его телефон был отключен. Мои раздумья прервал офигенный голос:
– Здравствуйте, миссис Охренчик!
Обладателем его был консьерж Мартин, который, оказывается, хорошо меня запомнил.
– Здравствуй, Мартин, – обрадовалась теплому приему. – Как служба?
– Все просто замечательно! Мы все ждем, а от вас никаких вестей. Как же мистер Охренчик? Ему лучше?
Я только сейчас вспомнила, что мой муженек якобы лежит в больнице:
– Да, ему уже лучше. А я вот пришла проведать квартиру и подругу.
Мартин, как большой грациозный кот выскочил из-за стойки и рванул вызывать мне лифт:
– Миссис Охренчик, прошу, – он учтиво пропустил меня в кабинку лифта.
Я его поблагодарила и покатилась вверх, к Леське, по которой безумно соскучилась. Отчего-то это я поняла только сейчас. Мне так хотелось выговориться и все-все ей рассказать, я даже почти уговорила себя на этот шаг, даже придумала, что ворвусь к ней и с ходу скажу: «Лесь, я тут замуж вышла и влюбилась! По уши…»
Так что я нажала на звонок, еще раз, потом дверь распахнулась, явив моему взору… Егора. Я все свои слова забыла и обратно их в глотку запихала, пока они не успели «обрадовать» моего братца, обернутого в полотенце. Кажется, он только что вышел из душа. Вовремя я.
Ехавший следом за ментовским «бобиком» черный джип с внушительными номерами оба парня, сокрушенные действительностью, не замечали.
Его заметили сами блюстители дорожного порядка – джип привлек их внимание не только номерами, оба мента приметили, что машина, когда они тормознули ребят-наркоманов, также притормозила на дороге на значительном расстоянии от «Эскалейда», а вывалившийся с заднего сидения громила стал копаться в капоте, сам при этом сильно косясь на разыгрываемое действо.
Решив, что это министерская проверка, оба молоденьких хранителя священного жезла (как их прозвал мысленно Шерхан) показали себя с лучшей стороны, задержав потенциально-опасных парней, даже несмотря на то, что фамилия одного из них Охренчик – известная фамилия известной в городе четы. Документов при нем не было, а верить на слово они были не обучены. Так что, вызвав по рации наряд, они сплавили обоих подозрительных типчиков-наркоманов (возможно и наркодиллеров) им, поделившись соображениями со своими коллегами, которые также молоды и юны, так что отнеслись к предупреждению со всей полагающейся строгостью.
Теперь оставалось непонятным лишь то, почему министерская инспекция и после задержания продолжает преследование. Это немного пугало сержанта Прозапас и его коллегу сержанта Сухова.
Переглянувшись, они, выжимая из себя все оставшееся мужество, продолжили конвоирование, понадеявшись на лучшее и спуская задержанным, то есть задержанному – его друг вел себя куда приличнее – скабрезные шуточки.
Илья дулся и был крайне зол. Он клял друга за чрезмерную языкастость, так как Шер, прочувствовав, что их точно повязали, и ни о каком освобождении и речи быть не может, стал саркастично стебаться над бедными служителями дорожного патруля, пусть и совсем «зелеными», которых государство переименовало в совсем неэтичных и бьющих по самолюбию в своей аббревиатуре Полицейских Инспекторов Дорожного Регулирования.
Шер без конца ехидно интересовался:
– А как мне теперь к вам обращаться?
От этого блюстители дорожного порядка сильно злились, краснели, сжимали челюсти, поглядывали в зеркальце заднего вида, переглядывались, но своему практически ровеснику… не отвечали.
– Совесть имей, мне совсем не улыбается всю ночь торчать в обезьяннике, – бурчал Илья.
– Пятнадцать суток, как минимум, – огорчил его сержант, крутящий баранку.
Артем на все это внимания не обращал, продолжая жалить своим уничтожительным мастерством сарказма, не отдавая себе, в общем-то, отчета в том, что ему просто физически нужна изоляция от малышки: его не пугали чувства к ней, он не жалел о поцелуе, но… но его никак не могла отпустить мысль о предательстве. Он же пообещал брату, что прекратит с ней контактировать… И не сдержал слово. Эти противоречивые чувства и мысли бесили его и раззадоривали в нем плохого парня, которому все переживания были по боку, и который бесстрашно продолжал изгаляться над своими конвоирами, премерзко ухмыляясь и сдерживаясь пока от ржача:
– Господа…
– Заткнись, Шеридан!
– Господа пид…
Илья, которому было вовсе не до смеха – не та ситуация, с силой боднул своего друга головой в челюсть, так как на руках были наручники, иначе бы он зажал ему рот рукой, и стал вразумлять:
– Ты идиот? Тебе мячиком по башне заехало?
Своими словами Илюха вновь напомнил Артему о недавнем разговоре с Оливером. Он в момент обозлился и боднул друга в ответ, заехав ему по уху.
– Отвали!
– Да ты ваще бешеный!
– Прекратите драку! – резко выкрикнул сержант Прозапас, вильнув задом «бобика», чтобы встряхнуть парней, от чего они налетели друг на друга, перекувыркнувшись, словно две последние кильки в банке, и больно стукнулись черепами.
– Аккуратнее веди, – взорвался Шер, – не дрова везешь.
– Эй, пасти захлопнули быстро, наркоманы! Языкастые больно, – сверкнул очками «козел» с пассажирского сидения.
Артем себя нариком не ощущал, да и затыкаться после такого считал ниже своего достоинства, тем более его только что назвали «языкастым», так что надо держать марку. О том же, что его достоинство уже изрядно потрепалось, он предпочитал не задумываться.
– Фонтан моего красноречия пальцем не заткнуть, товарищ Пи… – он опасливо покосился на Фотографа и решил ограничиться двумя первыми буквами – глаза друга были налиты кровью, в голове Шера мелькнуло сравнение Ильи с быком на корриде, только кольца в носу не хватало.
Артем мысленно поблагодарил себя за благоразумие, что сегодня не одел красную футболку, иначе провокация была бы еще очевиднее, а драться ему не хотелось. Не с другом. Но разрядка требовалась в любом случае. К тому же его тело стало неожиданно чесаться от осознания факта, что он уже сутки ходит в одежде, к тому же чужой, которая даже не обсохла нормально после баскета. И которая хранила на себе еле уловимый аромат его малышки… Чесаться вдруг расхотелось, и Артем стал к себе принюхиваться, стараясь не привлекать лишнего внимания. Ага, это при трех парах глаз, следящих за ним по-разному: укоризненно-угрожающе (Илья), ненавидяще-предвкушающе (очкастый мент) и периодически, но алчно (водитель-сержант).
