Русская наследница - Знаменская Алина (книги без сокращений txt) 📗
Но память ни в какую не хотела просыпаться. Дима был настойчив. Он водил американца домой и включал видео — показывал гостю американские боевики. Билл виновато разводил руками. Ни Чак Норрис, ни Сильвестр Сталлоне не могли помочь. Вероятно, там, в прошлой жизни, Билл не особо увлекался кино.
— Ну а жена, — допытывался врач, — жена у вас была? Ну, вот моя жена вам никого не напоминает?
Американец потирал затылок и вновь разводил руками. Жена Димы Галя, в стоптанных китайских тапочках и ситцевом фартуке с линялыми незабудками на карманах, никого решительно не напоминала американцу.
— А дети? — Дима вынимал из кроватки полуторагодовалого Юрку и показывал гостю.
— Хороший парень, — хвалил американец и брал Юрку на руки.
— У тебя есть сын? — вопрошал Дима, следя за выражением глаз больного.
Увы, американец с большим сомнением пожимал плечами.
Дима подавлял вздох и звал Билла ужинать. Неудачи закаляли Диму, делая его изобретательным.
Сбежав по больничной лестнице вниз, в белый от снега больничный двор, Дима не торопясь двинулся в сторону сада. Увидев Диму, Билл просиял, хотя утром на обходе они виделись и немного поболтали. Внимательный доктор был симпатичен больному.
— Как русская зима? Впечатляет? — бодро спросил Дима, трогая снег. — Как на Аляске?
— Вряд ли я когда-нибудь бывал на Аляске, — вдруг сказал американец и быстро взглянул на врача.
Тот застыл, боясь пошевелиться.
Что это? Просвет в памяти? Неудачная шутка? Хитрая игра?
— Ты что-нибудь вспомнил? — осторожно начал Дима, жадно вглядываясь в лицо больного.
— Мне кажется… я когда-то уже бывал в России, видел снег и красные ягоды на деревьях.
— Рябины?
Билл кивнул, так же не спуская глаз с Димы.
— Наверняка у тебя есть в нашем городе друзья или хотя бы знакомые. Почему же тебя никто не ищет?
Дима захватил ладонью пригоршню снега и сунул в рот. Билл сделал то же самое. Пожевал задумчиво.
— Я думаю… я почему-то думаю, что я ехал куда-то. По делу, — с трудом подбирая слова, проговорил американец.
— Откуда у тебя такое ощущение? — допытывался врач. — Что навело тебя на эту мысль?
Больной потер себе грудь в области сердца и даже для убедительности постучал себя кулаком.
— Вот тут… что-то…
— Томит? — подсказал Дима.
— Томит, — согласился американец.
Они погуляли еще немного по дорожкам сада. Диму так и подмывало рассказать Биллу о подготовленном сюрпризе, но он сдержался.
Дима где-то читал: якобы для того, чтобы проснулась память, должно произойти что-то неожиданное. Порой достаточно незначительного события, детали, которая расставит все по местам. Иногда необходимо сильное потрясение. Никогда нельзя угадать, что и кого потрясет. И Дима Беспалов долго выдумывал и тщательно готовил потрясение для Билла и решил организовать свое мероприятие именно сегодня, в канун католического Рождества. То, что больница уже была украшена к Новому году, оказалось на руку неунывающему, дотошному врачу.
Вечером того же дня, после ужина, всех пригласили в холл. Народу набилось полно — пришли больные всех отделений. Дежурные врачи тоже — кто спустился, а кто поднялся на второй этаж, в терапию. Ждали американских миссионеров. То, что миссионеры сейчас живут и работают у них в области, переполненной наркоманами, знали многие, но тот факт, что они придут в больницу, всех взволновал и заинтересовал. Живых американцев, кроме разве что несчастного Билла, не видел никто. Американцев пришло пятеро. Трое мужчин средних лет и две женщины. Главный, как полагается, сразу же поздравил гостей с Рождеством и вручил им по сувенирной новогодней свечке.
Американцы, в свою очередь, поздравили больных с Рождеством. Потом мужчина, самый старший, начал говорить о Христе.
Заведующая терапевтическим отделением обернулась к Диме и, снисходительно улыбнувшись, прошептала:
— Как ты затащил их к нам?
Дима улыбнулся в ответ:
— Я сказал им, что среди наших больных тоже есть католики, причем оторванные от родины.
— Это ты Крауса с Фельдманом имел в виду?
Татьяна Юрьевна усмехнулась, довольная своей шуткой. Энтузиазм Димочки смешил се, но она не показывала этого. Ни Боже мой! Только покровительственная улыбка. Иногда подобное рвение в работе может быть очень даже на руку. По крайней мере ни одно отделение не догадалось организовать у себя встречу по борьбе с наркоманией, а они — организовали.
Женщина-американка стала говорить о проблеме наркомании. Вторая, переводчица, не успевала за эмоциями оратора, и перевод от этого явно страдал.
Татьяна Юрьевна только решила бросить свою очередную шутку, обернулась к Диме, и шутка застряла у нее в зубах. У Димочки было выражение лица как у охотника в засаде! Интересно, кто из медсестричек так занимает воображение примерного семьянина Димочки Беспалова?
Татьяна Юрьевна продублировала его взгляд. Однако наблюдения быстро разочаровали ее: врач всего лишь следил за их чокнутым пациентом. Но уж больно внимательно следил.
Заведующая призадумалась. Что же, весь этот спектакль был организован Димочкой для безродного Билла? Когда она догадалась, то даже фыркнула, как потревоженная кошка. Подумать только! Сколько изобретательности, трата своего личного времени! Да он всех врачей оторвал от дел. больных согнал, нянечек, и все для чего? Чтобы расшевелить серое вещество в голове этого бабахнутого иностранца! Да он просто одержимый! Нет, лично она этого не понимает. Это просто неприлично! Да он просто-напросто подсиживает ее! Возможно, незаметно для самого себя, но подсиживает!
Татьяна Юрьевна побагровела. Она почувствовала, что давление поднялось. Теперь она следила одновременно за двумя: за врачом и горе-больным. Американец с напряженным вниманием смотрел на импровизированную сцену. Теперь с речью выступал моложавый мужчина. Лицо его излучало доброжелательность и ум. Слушал! американцев хорошо, и Татьяна Юрьевна предвидела, что публика собирается задавать вопросы. Это желание публики он посчитала своим долгом своевременно свернуть. Конечно же, ей самой придется этим заняться, главный не догадается.
Иначе эта аудитория начнет задавать такие вопросы… Они способны спросить, как Америку угораздило сесть в лужу на последних выборах и с какой такой целью они распространили в России свой вонючий доллар. Эту шушеру Татьяна Юрьевна знала слишком хорошо.
Недавно в Доме культуры проходила встреча с депутатом Госдумы, так ему задали вопрос, почему на улице Зеленой не горят фонари.
После этого невинного вопроса его призвали к ответу за плохую газификацию поселка и перебои с водой. Кандидат стал что-то кудахтать и в конце концов уплыл со сцены под гневные выкрики старух.
Встрече больных города с американскими миссионерами ничего не стоило перерасти в маленький международный скандальчик. Потом главный ее же и обвинит. Татьяна Юрьевна заерзала на своем стуле и просверлила взглядом затылок Димы Беспалова. Тот глаз не спускал со своего подопечного. Билл вел себя довольно странно, почти не мигая, смотрел на миссионеров, то опускал голову вниз, обхватывал ее большими ладонями и некоторое время сидел неподвижно, то вдруг беспокойно оглядывался по сторонам.
«А если он все-таки психический?» — подумала Татьяна Юрьевна, осторожно оглядываясь на главного.
Слава Богу, подошло время уколов. Теперь она с полным правом может разогнать всех по палатам, а американцев пригласить на чашку чаю к главному в кабинет.
Она поднялась, обошла ряды стульев сзади и стала проталкиваться меж больных и санитарок вперед, к «сцене».
Она находилась уже у первых рядов, когда почувствовала на своих плечах две сильных руки. Татьяну Юрьевну мягко, но решительно отстранили. Она обернулась возмущенно и увидела, что это американец, глядя мимо нее какими-то очумелыми глазами, движется в направлении миссионеров.
— Все на уколы! — объявила она и поймала американца за руку.
| — Рэй! — вдруг громко гаркнул тот. От неожиданности Татьяна Юрьевна выпустила больного. Его восклицание прозвучало как лай собаки.
