Королева - Сэйл Шарон (книги TXT) 📗
— Вот именно, — заключил Коди. — Теперь вы понимаете… его нельзя обижать… он больше этого не вынесет. Квин внезапно разозлилась:
— Как я, черт возьми, могу его обидеть? Конечно, я выросла в социальной среде, отличной от вашей, но я прекрасно знаю, как бездумно брошенное слово может ранить человека. Со мной ваши дети в полной безопасности!
— Я не хотел… — Он попытался извиниться, но она даже слушать не стала.
Дрожа от негодования, Квин сунула ему в руки корзину с полотенцами и рванулась прочь из прачечной.
Он не собирался окликать ее, но даже если бы окликнул, все равно не знал бы, что сказать. Через несколько минут парадная дверь хлопнула, затем раздалось ровное гудение мотора.
Коди выбежал из прачечной и поспешил к двери, чтобы на прощание помахать им рукой, но было уже поздно. Он увидел только заднюю часть кузова да облачко пыли, метнувшееся из-под колес.
Однако он успел заметить, что Уилл сидит посредине переднего сиденья, а не у самой двери. Пришлось снова подавить возникшее в душе беспокойство: она ведь предупредила, что уедет при первой возможности. И что тогда делать с Уиллом? Как он отнесется к этому?
— Будь я проклят! — пробормотал Боннер и сильно ударил ладонью по двери.
Но что толку заранее волноваться? У него есть дела и поважнее. Не хватало еще размышлять, относится ли «тетя Квини» к тому типу женщин, которые сегодня здесь, а завтра там, когда Уиттьерсы со дня на день нагрянут к ним в гости!
Квин рассеянно наматывала на руку кухонное полотенце, наблюдая в окно разыгрывающуюся на заднем дворе сцену.
Она ненавидела себя за это. Ненавидела даже за одно то, что у нее возникло такое желание, но отвести взгляд от Коди Боннера не могла. Уж так случилось — он сумел сделать то, что до него не удавалось ни одному мужчине: он запал ей в душу.
И вот теперь она внимательно наблюдала за тем, как отец учит сыновей работать. И в этом — разгрузке свеженапиленных дров из красного пикапа и складывании поленницы — не было бы ничего необычного, если бы не одно «но». Все дело заключалось в том, что дрова заготовлялись задолго до наступления зимы, а точнее, летом, и было тепло — так тепло, что Коди Боннер снял с себя рубашку, выставив напоказ свое загорелое мускулистое тело. Его черные волосы блестели на солнце, по вискам струился пот, а он, играя бицепсами, проворно двигался от автомобиля к поленнице и обратно.
Именно в том-то и заключалась дилемма, которую никак не могла решить Квин: стоять ей у окна, восторгаясь широченными плечами, накачанным прессом и рельефными мышцами Боннера, или лучше отвернуться и не мучить себя?
— Не мучить! — приказала она себе, но так и не сдвинулась с места. Внутри у нее все сжалось и по всему ее телу разлилась жаркая истома.
— Будь ты проклят, Боннер. Будь проклят?
Но Коди не слышал ее, а если бы и услышал, то наверняка очень удивился бы, что она вообще замечает его. Поскольку каждый раз, случайно натыкаясь на Квин, он делал шаг в сторону, соблюдая дистанцию, на которой ему велено было держаться. А что еще ему оставалось делать? В конце концов, так было лучше для него самого, ибо в противном случае он то и дело думал бы о ее коже, такой нежной, что сквозь нее видно было каждую пульсирующую жилку. Или мечтал бы о ее теле, таком теплом, манящем… А то запустил бы пальцы в ее волосы, прильнул к ее красивому рту, чтобы утолить свою страсть и свою злость, которые почти не покидали его. Нет, гораздо мудрее соблюдать дистанцию.
Впрочем, такое положение дел отнюдь не способствовало утолению разгоравшегося в нем желания. Коди, правда, считал свое вожделение нормальной реакцией мужчины, у которого долгое время не было женщины. Но скорее всего желание возникло потому, что она была единственной женщиной в его окружении. Надо просто почаще напоминать себе, что она для него запретный плод, и тогда он обуздает себя и успокоится.
Квин увидела, как в штабель было положено последнее полено и Коди натянул на себя рубашку. Затем он, расстегнув ремень, принялся заправлять ее в джинсы. Она попыталась отвести взгляд от черных завитков на его груди, дорожка которых разрезала живот надвое и исчезала под одеждой, но увы… Только когда он полностью оделся, Квин отошла от окна.
— О Господи! — прошептала она и, склонившись над раковиной, подставила свое пылающее лицо под холодную воду. Но и холодная вода не остудила ее горячей головы. — Надо поскорее убраться отсюда, — сказала Квин. — Я не могу… Нет, такого со мной не случится!
Дверь с шумом распахнулась, и все четверо Боннеров ворвались на кухню.
— Квин! Ты видела? Мы запасли столько дров! Теперь зимой у нас будет тепло. Когда пойдет снег, я научу тебя разводить огонь. Я был бойскаутом и знаю, как это делается.
Это заявление Уилла ошеломило Квин. Она закрыла лицо полотенцем, делая вид, что вытирает его. Ей не хотелось, чтобы они прочитали все по ее глазам: к тому времени, когда повалит снег, ее здесь уже не будет. Но что почувствуют дети, когда еще одна женщина покинет их? Боже, как она влипла!
— Квини, я проголодался. Может, ты нас покормишь? Я так много работал.
Просьба Джей-Джея пришлась весьма кстати: готовя еду, она без труда скроет переполнявшие ее чувства.
— Что ж, так и быть, — кивнула она, отбросив полотенце и поворачиваясь к холодильнику. Может, ей удастся унять жар, если она сунет голову в холодильник и некоторое время подержит ее там, делая вид, что ищет продукты?
— Сын, ее зовут Квин, не Квини. Пора бы уже запомнить.
По взаимному согласию они решили больше не называть ее тетей, ведь теперь она считалась няней. Оставалось только правильно произносить имя, но Джей-Джей решительно стоял на своем, несмотря на многократные замечания. Мальчик спокойно заметил:
— А мне больше нравится имя Квини. Так лучше звучит. Если бы у меня была собака, то я назвал бы ее Квини.
Квин громко рассмеялась.
У Коди перехватило дыхание. Радостный смех совершенно преобразил ее.
Да она же настоящая красавица!
— Чудесно, — успокоившись, сказала она. — Лучше уж быть названной, как собака, чем…
Квин осеклась, не желая дальше развивать свою мысль, но Донни тут же спросил: