Нравится, когда ты танцуешь (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна (читать книги полные .txt) 📗
Нарочно отправляю Саныча в сарай, чтобы выиграть для нас несколько минут. Как только он уходит, без зазрения совести тяну Нику за руку в гостевую ванну на первом этаже. Оказавшись в замкнутом пространстве, она отступает. Накрываю ее губы своими, потому что хочу, и плевать мне на все остальное.
Вчера я разозлился, умом понимал, что она спряталась от желания, попыталась избавиться от неприятностей, но взбесился до ужаса. А теперь меня не обманешь, только не после того, как я почувствовал ее сладкий язычок у себя во рту. Влечение блестит у Ники в глазах, плещется, как шипучая пенка в бокале шампанского.
С ней нужно быть осторожнее, проявлять больше ласки и нежности, демонстрируя заботу, потому что пережившим насилие сложно довериться, раскрыться. Гоню эту мысль, чтобы кулаком не раскрошить плитку за ее спиной.
Не могу обуздать свою страсть, у меня будто тормоза подрезали. Я как школьник, что целует на скамейке первую девчонку. Разворачиваю ее, прижимая спиной к стене. Ника натыкается на крючок для полотенец, хихикая, пытается выпутать попавшие в него волосы. Помогаю ей руками, продолжая при этом неистово целовать. Она смеется, от этого звука по телу разливается сладкое тепло. Значит, ей нравится, она больше не боится меня. Поцелуй не прекращается, тело кипит от распутных желаний. Прислонив ее к стене, дурею от запаха волос, вкуса губ и той страсти, что бурлит внутри, но дверь мы закрыть забыли. Слышу, как на крыльцо, причитая, подымается Саныч. Это трудно, но так будет лучше для Ники. Отпускаю ее, несколько мгновений смотрю на малиновые губы, распухшие от моих засосов и покусываний, едва сдерживаюсь, чтобы не поцеловать еще раз.
- Иди, - выталкиваю из ванной, перебирая непослушные пряди волос.
Быстро иду к кухонному шкафчику, открываю дверцу, прикрываясь, делая вид, что ищу что-то на верхней полке. Свободной рукой прижимаю штаны, успокаиваясь, чтобы один торчащий колом орган не довел Саныча до инфаркта.
Глава 27. Я как будто оглох
Весь день Саныч колупает меня с забором. Притащился же на работу сегодня, мог бы дома сидеть. Издалека смотрю на гуляющую с коляской Нику. Улыбаюсь ей, она в ответ. Мне нравится, что она стала больше улыбаться, выглядит не такой запуганной, даже плечи выпрямились. Любуюсь ее фигурой, блестящими на солнце волосами, не могу не вспомнить каков на вкус ее сладкий рот.
- Ты можешь ровно держать? - кряхтит Саныч. - Я чуть пальцы себе не отбил только что.
И принесла же его нелёгкая. Завтра вернется мой работодатель и я весь день буду кататься по городу. Нику, возможно, даже не увижу.
К вечеру в доме появляется прислуга. Прохожу мимо хозяйской спальни, слышу, как шумит вода в душевой кабине.
Прикладываю ладонь к двери, закрыв глаза. Так хочется войти, снять одежду, залезть под горячие струи, налить геля на мочалку и пройтись по ее телу. Коснуться каждого изгиба, ласкать и целовать. Сплю и вижу, чтобы ей было хорошо. Мечтаю порадовать, пусть забудет то, что пережила. Слишком сильное желание меня пугает. Я вообще веду себя странно.
- Олег, помоги мне, - вздрагиваю, внутренности обжигает неприятное чувство, будто меня застукали.
Эта девушка работает у Сергея недавно, даже имени ее не помню. Высокая брюнетка с тугой длинной косой и огромными черными глазами. Она смотрит на меня с вожделением, мне это неинтересно. Я бы посчитал ее красивой, если бы не Ника, рядом с которой все меркнет. Молча спускаюсь вниз, неохотно двигаю мебель.
Около полуночи не сплю, лежу на кровати, разглядывая потолок, радуюсь, когда в доме раздается детский плач. Спешу наверх, наконец-то, я нашел повод увидеться с ней. Ника уже успокоила ребенка и положила в кроватку. Стою в дверях.
Оборачивается, взгляд замирает на моем теле.
- Ты теперь всегда будешь ходить без майки? - в ее глазах появляется озорной огонек, которого я не замечал раньше.
Она, не стесняясь, осматривает мой торс и голые ступни, синие тугие джинсы. Честно говоря, я об этом не подумал, пошел, как был. Ника садится на пол возле низкой кроватки, в углу тусклым желтым светом горит торшер, малыш засыпает. Наглею, усаживаясь рядом.
Мое голое плечо касается ее плеча, на ней снова шелковая рубашка, ночной гардероб этой женщины загонит меня в могилу. Она смущена, убирает волосы за уши, мне нравится ее реакция на мою близость, замечаю ползущие по телу мурашки. Думаю, что ей холодно. Я мог бы накинуть на ее плечи плед, но прижимаю к себе, своей голой груди, она медленно поворачивается, замирает, беру за подбородок, любуясь ее красотой. Ника всматривается в мое лицо, улыбаясь. Жмурюсь от удовольствия.
- Чертова Зина была права, - шепчет Ника, когда я касаюсь ее губ, лаская языком.
Не понимаю, о чем она. Вообще уже ничего не понимаю. Начал медленно и нежно, но за секунды распаляюсь до безумия, жадно целую ее, как будто не делал этого месяцами, хотя касался ее губ утром.
Желание в крови такое мощное, не в силах с собой справиться. Ника слишком вкусная, невозможно остановиться, укладываю на ковер, продолжая целовать в губы. Она отвечает, гладит мои плечи и руки, водит ласковыми пальчиками по обнаженной спине. Стараюсь быть нежнее, Ника запрокидывает голову, подставляя мне длинную шею. Сейчас сдохну от желания, не помню, чтобы хоть раз хотел кого-то сильнее. Мои руки спускаются ниже, сжимаю ягодицы, попка такая приятная наощупь, почти рычу от удовольствия.
Я не могу, так хочу ее, что сейчас взорвусь от возбуждения. Становлюсь настойчивым, беспорядочно мну ее тело, задираю шелковый подол, поглаживания превращаются в сжатия. Сдавливаю бедра, применяя силу, гонимый безудержной страстью, не замечаю резкости своих движений.
- Не надо, - шепчет Ника, хлопая ресницами.
Я как будто оглох, ничего не чувствую, кроме теплого податливого тела. Добираюсь до трусиков, тянусь к ширинке, тяжестью своего тела придавливаю ее к полу.
- Нет, нет, нет, - несколько раз повторяет Ника.
Вскрикивает, отползая, ее трясет, она одергивает подол, отодвигаясь все дальше. Дышит глубоко и часто, пряча лицо в ладони, жмется в угол.
Какой же я дурак. Как мог настаивать? Он же наверняка насиловал ее. Закрываю глаза, дышу через нос, чтобы не разнести этот дом к чертям собачьим. Руки сжимаются в кулаки, хочу прибить его, задушить, разорвать на куски. Ника не смотрит на меня, опустила плечи.
- Прости, я не хотел тебя пугать, - выдавливаю из себя через силу, перебирая свои волосы руками.
- Я в порядке.
Мы неловко молчим. Мне трудно дышать. Встаю и ухожу. Гребаный ублюдок, что он с ней сделал? Стучу кулаком о стену возле ее спальни. Если бы не дело, выбил бы ему все зубы, которыми он так гордится. Но я должен, обязан закончить, то, что начал. Я не имею права бросить.
Снова и снова стучу кулаками возле хозяйской спальни. А потом оборачиваюсь, замечая, что в коридоре кто-то стоит. Эта та самая девушка, имя которой я не помню.
Представляю, как это выглядит со стороны. В отсутствии мужа голый по пояс водитель шляется вокруг спальни жены. Она едва заметно улыбается. А я прохожу мимо, сбегая по ступеням вниз, на первый этаж, в свою коморку.
Глава 28. Не отдам!
В гостиной слышна музыка, муж больше не требует, чтобы я наряженной куклой сидела на его вечеринках. Случай с картами многое изменил в наших отношениях. Возможно, ему стыдно, а может быть мой холод наскучил супругу. В любом случае – это устраивает нас обоих.
Но сегодня почему-то я не могу найти себе места. Детская на втором этаже дальше всех комнат по коридору, хорошо, что Сереженка спит в любой атмосфере. Он вообще любит покушать и вздремнуть, как следует. Улыбаюсь, глядя на сына. Но отчего-то мне тревожно, не понимаю, что конкретно меня беспокоит.
Приотворяю дверь, иду по длинной красной классической дорожке с узорами в бордюрах по краям. Останавливаюсь там, где открывается вид на гостиную набитую толпой разодетых гостей. Вниз ведет винтовая лестница. На мне белый длинный кардиган тонкой вязки, обнимая себя руками, обвожу взглядом толпу. Сжимаю деревянный поручень. Мой муж сияет, как всегда в центре внимания, произносит тост, размахивая эксклюзивным фужером для шампанского.
