Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка" (библиотека книг txt) 📗
- К чему такая спешка? Уж не ожидается ли пополнение? – раздался в толпе следующий вопрос.
На что этот придурок лишь многозначительно улыбнулся, дав тем самым пищу для сплетен. Я моментально стала пунцовой и уже собралась расставить все точки над «i», когда помощь пришла откуда не ждали. Видно, мою мать не прельщала перспектива предстать перед светской тусовкой в роли бабушки, поэтому, взяв слово, она заверила вездесущих репортёров, что пополнения не планируется и свела всё к большой и чистой любви. Ха! Известный бабник и нате вам, влюбился. Вполне себе заголовочек для жёлтой прессы.
- Анастасия, нет никак сведений, кто дизайнер вашего бального наряда. Вы поделитесь с нами этим секретом?
Намёк был мне безусловно ясен, так же как и всем присутствующим. Если перевести вопрос с официально-вежливого на русский-общепонятный, то он бы прозвучал так: вы назовёте имя дизайнера или нам самим придумать историю “no name” платья из какого-нибудь подпольного ателье?
Рука на моей талии напряглась, что, впрочем, совсем не помешало моему женишку и далее сиять беззаботной улыбкой. А вот маме “удержать лицо” удавалось с трудом, оно у неё просто застыло.
Пауза затянулась, а я уже было собралась назло своему суженному повторить его манёвр и ограничится загадочной улыбкой, оставив вопрос без ответа, но вовремя вспомнив о Руслане Немцовой, а так же о золотых ручках неизвестной мне Валерии Гай, всё-таки передумала.
- Это платье принадлежит начинающему и, на мой взгляд, великолепному дизайнеру Валерии Гай, - ответила я после паузы. - Хочу также отметить, что платье, вышитое натуральным жемчугом, после мероприятия будет передано в благотворительный фонд Русланы Немцовой.
Своим заявлением я убила сразу трёх зайцев: развеяла возможные сплетни по поводу платья, ведь упоминание о натуральном жемчуге делает его чуть ли не ювелирным произведением искусства; напомнила о главной цели всего мероприятия, а именно благотворительности; ну, и поддержала совершенно незнакомую мне Валерию Гай. Для начинающего дизайнера упоминание его имени на подобном мероприятии - это большой успех.
Наконец, наша четвёрка направилась внутрь, уступив место следующей дебютантке. Охранники тут же профессионально «потерялись» из виду, но всё же находились в непосредственной близости.
Первое, что бросалось в глаза за порогом - это преображение предбанника Дома Союзов, пропитанного десятилетиями советской власти. Его советскому антуражу придали больше изыска, декорировав под стать событию. Совковое убранство фойе тоже на один вечер оделось в графит и серебро, а сам Колонный зал превратили в “залу бальную”. Организаторы даже сняли ковры, обнажив натёртый для танцев исторический паркет.
Я любовалась старинной архитектурой, сохранившей дух эпохи балов. Огромные хрустальные люстры и зеркала создавали атмосферу XVIII столетия, когда аристократы устраивали здесь балы с участием царских особ и их придворных. Старинный антураж портил только «Dior Haute Couture», который крыл собравшихся дам, как бык овец. В целом, Немцова была права, дамы вырядились кто во что горазд, некоторые прибыли не просто при параде, но и натурально в коронах от ведущих ювелиров страны.
Мероприятие пользовалось просто зверским вниманием прессы: фотографы успели оттоптать пару платьев ценой тысяч под двадцать долларов и снести с подноса бокал с апельсиновым соком, так что дамам приходилось подбирать шлейфы, чтобы не вытирать ими образовавшуюся на паркете лужу.
Впрочем, всё по порядку.
Как только мы поднялись по мраморной лестнице под ручку с Аскольдом, то опять угодили под прицел репортёров. Пришлось снова стать у стены и попозировать на камеры теперь уже официально приглашённых СМИ. Я даже разглядела значки телевидения Первого канала – мамин звёздный час, по телеку же покажут!
Аскольд нежно, но в тоже время крепко привлёк меня к себе, и от постоянного близкого контакта с его парфюмом меня уже начинало подташнивать. Глаза слезились от вспышек и светодиодных прожекторов. Бестужев широко улыбался, как будто действительно счастлив быть здесь. Опять посыпались вопросы, на этот раз вполне адекватные. Он отвечал остроумно и вообще производил приятное впечатление, жаль, что лживое.
Благодаря тому, что мама всякий раз напоминала о себе ценными комментариями, на худой конец междометиями, мне предоставилась прекрасная возможность отмалчиваться, чем я и воспользовалась.
Наконец и эта пытка закончилась. Я отошла в сторонку и, особо не разбираясь, схватила первый попавшийся бокал с подноса проходящего мимо официанта. Сделала большой глоток и тут же закашлялась – то ли коньяк, то ли ещё какой-то крепкий алкоголь, обжёг горло.
«А ты думала это вишнёвый сок»? – подленько спросил внутренний голос.
Только этого ещё не хватало, уже начинаю разговаривать сама с собой. Так ведь и с ума сойти недолго! Скоро появится пена у рта, начну постоянно улыбаться и вместо собачки, таскать за собой на поводке зубную щётку.
Но было что-то ещё. Что-то, что не давало мне покоя. Мои щёки горели, снова появилось чувство, будто чей-то недобрый взгляд прожигал меня насквозь. Долго маяться в неведении не пришлось. Повернувшись, я практически сразу наткнулась взглядом на Лопырёву. Она стояла чуть поодаль в компании моей будущей свекрови и буравила меня злющими глазами. Впрочем, мадам Лопырёва-старшая тоже глядела весьма недоброжелательно, но сама Маринка прямо вся горела, словно электроутюг.
Её величество сегодня не в духе? А я, кажется, даже знаю этому причину. Понимание произошедшего казуса заставило меня улыбнуться и отсалютовать Маринке бокалом. Дело в том, что наши с ней платья были если не абсолютно идентичны, то, как минимум, весьма похожи. Только её длинная юбка была более воздушной, в то время как моя свободно струилась, и в вышивке, пожалуй, тоже можно было найти отличия. Зато Маринкину голову венчала остроумная корона из рябины, что, кстати, очень выгодно отличало её от остальных носительниц всевозможных ювелирных корон и диадем.
Ай да Немцова! Такую подлянку провернула. Чувствую, Валерия Гай завтра проснётся знаменитой.
Между тем Лопырёва сорвалась с места и направилась в мою сторону, а я спешно принялась искать взглядом, куда бы пристроить свой бокал. Как говорила Немцова, женщины порой бывают весьма находчивыми в плане устранения конкуренции. В самом начале вечера безнадёжно испортить платье пятнами от коньяка не хотелось. Не говоря уже о том, что его ещё нужно было вернуть.
Маринка проделала половину пути, когда вдруг сбилась с шага и почему-то изменила траекторию движения. Как будто за моей спиной чёрта рогатого узрела. И тут же в подтверждение моих мыслей сзади прозвучал смутно знакомый бархатистый голос:
- Ты сегодня просто очаровательна!
Вздрогнув, я резко обернулась и чуть самолично не пролила на платье дурацкий коньяк.
Передо мной стоял Бестужев-старший, мой будущий свёкор.
- Спасибо Эдуард… простите, не знаю вашего отчества, - промямлила я, бегая глазами в поисках официанта или хоть какой-нибудь горизонтальной поверхности, чтобы избавиться, наконец, от своего бокала. От греха подальше.
- Можно без отчества, - ответил Бестужев. – Ты кого-то ищешь?
- Да нет. Просто перепутала напиток. Этот, - я кивнула на свой бокал, - определенно не для меня.
Взяв из моей руки бокал, Бестужев подставил мне локоть, намереваясь, по-видимому, совершить со мной прогулку по длинной анфиладе. А мне в глаза бросилась странная татуировка на его кисти: ближе к большому пальцу был наколот отвратительный паук. Точнее, сама по себе татуировка, может, и не отвратительная, но я пауков с детства терпеть не могу.
- Ошибки молодости, - прокомментировал мой взгляд Эдуард Бестужев.
Ну, ошибки так ошибки. В конце концов, не моё это дело. Если мужчина своевременно не удалил эту «ошибку», значит, особо она ему и не мешает.
