Эверест (СИ) - Свирская Дарья (книга регистрации TXT) 📗
— Муль, как ты? — Подходит ближе сын, беспокойно оглядывая меня. Я, наверное, бледная, как смерть, и растрепанная, как чучело.
— Норм, — выдавливаю, что покороче. — Пить!
Сын ловко подхватывает какую-то бутылку с «клювом» и слегка смачивает мне губы, поясняя, что пить пока запретили.
Растроганная тем, что дети крутятся вокруг меня, как наседки, пытаюсь включить «грозную маму», понимая, что я сейчас не в том положении, чтобы казаться страшной. Ну, если только в прямом смысле:
— Вы что, прогуливаете???
— Муль, — снова говорит сын. Он называл меня так с тех пор, как научился говорить, сокращенно от «мамуля», которое он очень долго не мог сказать полностью. Но, не смирившись в раннем возрасте со своим неумением, эту затею не бросал, продолжая пытаться, и заменяя это слово легкой версией. Так оно и осталось «визитной карточкой» нашего общения.
— Ты только не волнуйся. Мы отпросились, и на учебе этот день никак не отразится. Мы хотели быть здесь, понимаешь?
Я чувствую, как в глазах становится горячо против моей воли, потому что не ждала этого от них. Не ждала, что приедут вчера и сегодня. Не ждала, что будут находиться рядом, помогая все преодолеть. Не ждала, что сын скажет «хотели быть», а не «должны быть».
Сдержаться, понимая, какие же они у меня все-таки замечательные, не могу, и слезинка с правого глаза сползает по щеке.
— Ты плачешь? Тебе больно? Медсестру позвать? — Беспокоится Мышка.
А я улыбаюсь от уха до уха, и говорю, что все замечательно, потому что у меня самые лучшие дети на земле!
— И давно вы здесь? — Уточняю у дочери.
— Уже давно. Не ожидали, что операция будет идти так долго. Мы очень волновались, но доктор нас успокоил.
— Спасибо вам, мои хорошие!
Я прикрываю глаза, но они запрещают мне спать, все время наперебой что-то рассказывая про свои институты, общаги, группы, расписание занятий, преподавателей…
С их рассказами я переношусь в свою беззаботную юность, где вместе с Дусей мы ехали покорять Москву, полные уверенности в собственных силах. И теперь понимаю, что пришла и моя очередь…
Решение приходит внезапно, как озарение: ведь это же мегаполис! Город огромных возможностей! И что мешает мне, пусть и с запозданием, заняться любимым делом???
Когда приходит врач, дети уже собираются на выход. Я прошу их не беспокоиться о ежедневных посещениях, ведь у меня есть все необходимое, и достаточно будет просто звонить.
Доктор молча наблюдает за нашим прощанием, а потом рассказывает мне о том, как все прошло и что ждет меня дальше. Основной посыл — все хорошо, теперь главное — восстановиться.
Когда он собирается уходить, я, набравшись сил, говорю ему:
— Я хочу поблагодарить вас.
— Не стоит, это моя работа.
— Но не у каждого работа заключается в том, чтобы держать в руках чужие жизни…
Он, улыбаясь, уходит, а у меня начинается тяжелый период, в котором нужно терпеть боль и дренажные трубки, принимать лекарства, ходить на перевязки, а потом носить компрессионное белье и делать кучу вещей, которые в обычной жизни кажутся простыми и естественными, и перестают быть таковыми у меня сейчас. Например, поднять руки вверх, принять горячий душ и активно двигаться для меня сейчас из категории «очевидное-невероятное».
В конце месяца, почти перед самой выпиской, в палату врывается раскрасневшаяся Дуся, с порога пугая строчкой из популярной некогда песни:
— Я убью тебя, лодочник!
— За что? — Делаю я круглые глаза.
— За то, что не сказала.
— Дусь, все хорошо ведь, ну что об этом говорить? Как поездка твоя? И Ваньку куда дела?
— Да здесь он, Ванька, пойди, говорит, узнай, вдруг заходить нельзя. А поездка — лучше не бывает! У меня впереди новые горизонты!
— Это надо отметить! — Шучу я, но входящий Ванька, которому Дуся уже махнула в приоткрытую дверь, вполне серьезен.
— Когда выписка? — Спрашивает он.
— Завтра.
— Значит, ждем у нас, отмечать двойную радость.
Двойную, как сказал Ванька, радость, мы отмечали у Беляевых всем составом. С детьми, тортом и чаем. И, когда молодежь пошла смотреть кинушку, я озвучила друзьям решение о поиске работы. Но Ваня спустил меня с небес на землю, объяснив, что с таким перерывом, как у меня, претендовать придется на что-то очень низко квалифицированное или слабо оплачиваемое.
Усевшись втроем вокруг ноутбука, начинаем мониторить рынок профессий, и, понимаем, что бухгалтером или экономистом устроиться не проблема, только зарплаты абсолютно не соответствуют моим ожиданиям. На эти деньги я сама концы с концами сведу, а вот накопить вряд ли получится…
Тогда Дуся предлагает рассмотреть другие позиции, и, методом мозгового штурма, мы приходим к тому, что мне необходимо пробоваться на вакансию «помощник руководителя». А для того, чтобы освежить память и получить сертификат, можно окончить курсы или посетить какой-нибудь семинар.
Иван тут же, не спрашивая, открывает новый документ и начинает что-то печатать. «Резюме», — читаю я, скосив глаза. Перевожу изумленный взгляд на Дусю, которая моча кивает головой, мол, все по плану.
Периодически он задает вопросы о моей трудовой деятельности, а я спохватываюсь:
— Но у меня же нет с собой документов! И диплом, и трудовая книжка остались дома!!!
Но мою панику спокойно гасят тем, что работодатели — не звери, и, если я им подойду, смогут подождать пару дней, пока я смотаюсь за документами. А самолеты летают ежедневно.
— Тут главное запустить процесс, — объясняет Иван, не отвлекаясь от составления резюме.
— Фотка есть? — Спрашивает, в пол оборота поворачиваясь ко мне.
— Зачем? — Удивляюсь я.
— Так создается более полное впечатление о кандидате, — поясняет Дуся, и я протягиваю ей свой телефон. Она ковыряется в галерее, а потом пересылает Ивану по блютузу несколько подходящих, на ее взгляд, фотографий.
Когда я держу в руках распечатанный лист с портретом серьезной, уверенной в себе женщины, удивляюсь, как можно было так обработать мое летнее фото, на полной версии которого я позировала в шортах и майке. Но, прочитав то, что Иван написал в резюме, понимаю, что любой работодатель просто обязан принять меня к себе в штат как можно скорее.
— А не слишком ли ты преувеличил мою офигенность? — Обращаюсь к Ваньке, который предлагает нам по бокалу вина за успех предпринятого мероприятия. Я вижу, как он доволен собой, и хвалю его на все лады, потому что и сама не смогла бы сделать лучше.
— Это Москва, детка, — говорит он мне с другого конца кухни, разливая вино, — тут чем круче, тем лучше!
— Кстати, надо бы заняться твоим гардеробом, — говорит, разглядывая мою одежду, Дуся. — Через пару дней позвоню.
Вечером, сидя в комнате у Мариванны, рассказываю ей свои последние новости, чувствуя, что это уже вошло в привычку, и мы за столь короткий срок стали почти родственницами. Старушка несколько раз навещала меня в больнице, а я уже несколько раз советовала ей дать объявление об услугах маникюра и начать зарабатывать на этом.
За все время моего пребывания в клинике и после Лёня звонил всего несколько раз с дежурными вопросами, на которые получал такие же дежурные ответы. А, когда я поделилась с ним решением устроиться тут на работу, он стал звонить и того реже.
Потратив час, нашла очень насыщенный недельный семинар недалеко от дома, и, оплатив его, записалась в группу, стартующую завтра.
Эта неделя вымотала меня очень сильно: море новой информации, интенсивность лекций и практических занятий с утра до позднего вечера, а потом — экзамен, который я сдала одной из лучших, получив заслуженный сертификат. Поэтому Дусин звонок с обещанием украсть меня на все выходные я встретила с огромной радостью.
В субботу она возила меня по магазинам, помогая определиться с необходимыми одеждой и обувью. То, что я привезла из дома, было качественное, но несколько иное, — либо вечернее, либо повседневное, а для офисной работы требовался другой стиль. И как хорошо, что Дуся в этом разбиралась, на корню зарубая неудачные, на ее взгляд, фасоны, цвета и силуэты.
