Северная корона. Часть 2 (СИ) - Джейн Анна (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
- Мне надо позвонить Нике, - все тем же отсутствующим голосом сказала длинноволосая девушка. Вид у нее был хуже некуда: обреченный и усталый. И почему-то она путанно соображала.
- Зачем? - удивилась ее мать.
- Сказать ей, что я не приду... Если она не знает, что я в больнице.
- Куда не придешь? - посмотрела на нее в изумлении Эльвира.
- Мы в кино договорились пойти, - тихо сказала Марта. - Но... Мам, правда, я смогу играть? - в голосе ее послышались новые слезы.
- Что? - переспросила удивленно женщина. - Что ты сказала?
- Мама, я боюсь, боюсь, что не смогу больше играть, - на глазах девушки в появились слезы, которые она тут же смахнула здоровой левой рукой и с ненавистью глянула на гипс на правой. - Если я не смогу... играть, мне незачем будет жить.
- Доченька, солнышко, какое кино? - тревожно уставилась на Марту ее мама, пропустив последние страшные слова, хотя по идее, должна была обратить внимание именно на них.
- "Тесей и Минотавр", - всхлипнула девушка. - В 3-D формате... Я очень хотела посмотреть и уговорила Нику пойти со мной... - Она плакала и говорила сквозь слезы. - Я... хотела посмотреть его, пока показ не кончился, а он 13 сентября кончается. Какая разница теперь... Мама я домой хочу.
- Но ведь сейчас только июль, Марта, девочка, - изумленно проговорила ее мама, понимая, что с дочерью что-то не так. - Сейчас не осень, посмотри... на улице лето.
Марта, забыв рыдать, изумленно глянула в окно и поняла, что ее так смущало: осенью на улице и не пахло. Там был разгар лета.
Врач ошибся. У Марты была действительно частичная ретроградная амнезия, но не помнила она не одни лишь сутки - самые страшные в ее жизни. Из ее памяти выпал почти год. Девушке казалось, что сегодня тот день, когда они с Никой договорись встретиться и пойти в кинотеатр, чтобы посмотреть мультфильм "Тесей и Минотавр".
Именно в этот день Марта встретила Сашу. Встретила, чтобы потом влюбиться и полностью забыть. В ее жизни словно и не было никакого Александра Дионова.
Вместе с ним она забыла то, как училась в консерватории, как выступала на конкурсе, как стала общаться с Юлей и ее друзьями и даже Визардом-Феликсом - она помнила лишь другого Феликса, своего приятеля-пианиста из Лондона, как разговаривала с папой и плакала, как целовалась с Александром и выходила за него замуж, играя роль его невесты. Она не помнила ничего, что произошло с ней с сентября по июль, хотя знания, полученные ею в этом году, Марта удерживала в памяти. Она помнила каждую выученную лекцию по истории музыки, помнила каждую ноту в новом выученном произведении, помнила все-все, кроме фактов личной жизни.
Она с легкостью могла сыграть концерт для скрипки с оркестром N 2 Шостаковича, который исполняла на конкурсе в марте, но не могла вспомнить лица того, кого так сильно любила.
А вот Саша не забыл Марту. Когда он пришел в себя, наверное, первое, что он спросил - что с ней и как она себя чувствует?
Рядом с ним, на его удивление, были и отец, и мать, которая выглядела постаревшей и замученной. Она, отведя глаза, сказала сыну, что его невеста - эта милая девочка, которую он спас, в другой стране.
- Ее увезли родители, пальцы лечить, - гладила она сына по голове. - Она ведь музыкант, твоя Марта... Ей играть надо... Да и не хочет она тебя видеть, Сашенька.
Его мать, женщина не шибко верующая, буквально на коленях просила высшие силы, чтобы ее ребенок выжил. При больнице, в которой лежал Саша, была небольшая часовенка, и она постоянно туда ходила. Одна, правда, без мужа-атеиста, но однажды увидела человека, выводящего из часовни, очень похожего на супруга, но подумала, что обозналась. Слава бы никогда не стал ходить по таким местам, прося за сыны.
- Почему? - спросил тот едва слышно пересохшими губами. Чувствовал он себя отвратно.
- Не хочет, и все, - твердо сказала женщина и с мольбой глянула на молчащего мужа. Тот отвернулся.
- Почему? - повторил парень. Он пока что плохо соображал - этому мешала боль во всем теле, эпицентр которой находился где то в животе, но точно осознавал, что хочет видеть свою маленькую невесту. Дионов считал себя виноватым перед Мартой. Только из-за него этот ублюдок издевался над ней, пугал, ломал пальцы.
- Она ведь никто тебе... подставная невеста, - вздохнула печально женщина, печально глядя на сына, вид которого после операций - а их было несколько - был ужасным: впалые щеки, круги под глазами, изможденный взгляд. - Мы уже знаем это, Сашенька. Девочке не сладко пришлось в ту ночь... когда все произошло... Вот и не хочет видеть. Ни в чем не винит, но видит не хочет, - поспешно добавила она.
- Я выйду в коридор, - сказал Вячеслав Сергеевич вдруг, и его жена заметила, как его рука потянулась к левой стороне груди, но вовремя остановилась.
- Я не хотел, - произнес Александр почти беззвучно.
- Ты и не виноват ни в чем! - горячо воскликнула женщина. - Ты у меня вообще герой! Закрыл собой человека! Просто девочка должна отдохнуть! Понимаешь, Сашенька? Ты перед ней ни в чем не виноват. Ты ведь спас ее.
Саша ничего не ответил. Сейчас, в этом болезненном полузабытье, он не мог сказать, что чувствует. Он закрыл глаза, чувствуя в них резь.
- Что такое? - тут же склонилась над ним мать.
- Спать хочу.
- Хорошо, спи. Спи. Я сейчас уйду, но вернусь. А ты спи
Она вышла за Владиславом Сергеевичем спустя пару минут и опустилась рядом с ним на скамейку, стоящую в самом конце коридора, под мутным окном, сквозь которое с трудом пробивалось солнце.
- Что, опять сердце, Слава? - спросила мама Саши с беспокойством. После того, как физик узнал, что случилось с его сыном, сердце у него болело частенько. Хоть он и не подавал вида, а за старшего сына беспокоился. Да и то, что он узнал о нем на теплоходе от ненастоящей невесты, не давало ему покоя.
Мужчина кивнул.
- Таблетки выпил?
- Выпил. Не маленький. Зря, - вдруг сказал он.
- Что зря? - не поняла женщина.
- Зря его обманули, - тихо сказал Вячеслав Сергеевич. Он до сих пор помнил разговор с родителями лже невесты старшего сына, которые очень просили сказать Александру, что Марта не желает его видеть. Они благодарили родителей Саши - Эльвира делала это со слезами, понимая, что их сын спас ее дочь от пуль, но все же просили, чтобы он не тревожил потерявшую память девушку, которой необходимо было восстановиться. И Дионовы согласились, скрепя сердце. Ведь как-никак, получается, если бы девушка не согласилась на авантюру Саши, она бы и не пострадала.
- Да не нужна ему эта девочка - почти шёпотом произнесла мама парня. - Она же не любимая его, а просто родственница Ники, которая Нику и заменяла. Пусть уж лучше никогда не видятся, раз, к тому же она Сашеньку и не помнит вообще.
- Но он-то помнит, - возразил Вячеслав Сергеевич.
- Сейчас - да. Потом забудет. Он хоть ее и спас, до сих пор себя обвиняет, что девочка пострадала. И если он узнает, что она память потеряла, еще более виноватым себя будет чувствовать. Или, вдруг, из жалости решит на ней по-настоящему жениться. Ты хочешь, чтобы его дурацкая жалость и ему, и девочке всю жизнь сломала, что ли? - женщина вдруг встала со скамьи. - Слава, пусть он лучше думает, что она его видеть не хочет. И пусть другие так думают. А она пусть лечиться и живет нормально. И Сашка будет нормально жить.
- Да делай, как знаешь. - Устало махнул руками ее муж, чувствую боль в сердце. Женщина тяжело вздохнула и вновь ушла к сыну, который давно не чувствовал себя настолько беспомощным.
А тем временем Саша вновь заснул, и ему снилось, что он вновь находится в том коттедже вместе с Мартой, в нее вновь стреляет оживший Олег, у которого глаза горят красным, а губы испачканы в алой крови, а он опять пытается закрыть собою кричащую от ужаса Марту, и каждый раз у него не получается сделать это. Его мать видела, как он вздрагивает во сне, и как кривятся его опущенные уголками вниз серые губы. Она теплыми руками сжимала его холодную, свешивающуюся с кровати ладонь, пытаясь согреть ее. Ночью, когда ее уже не было, а Саше продолжали сниться мучающие его кошмары, он вдруг резко проснулся - не из-за мучающей его ноющей боли, а из-за сновидения. Но не того, где он вновь и вновь не мог спасти Марту, кидаясь на ее защиту. Пробудил его новый сон - тот, где они стояли с юной скрипачкой на мосту, под покровом благосклонной к ним ночи, целуясь.
