Бесконечность любви, бесконечность печали - Батракова Наталья Николаевна (читать книги онлайн .TXT) 📗
Все, кроме дамочки, обернулись. В том числе и Ладышев. По его лицу скользнула тень.
- ...начинается регистрация на рейс №... Минск - Прага... - между тем сообщил диктор.
Глянув на часы, Ладышев загасил сигарету, закрыл телефон, подхватил за ручку чемодан и сделал шаг к дверям.
- Простите! Извините! Опаздываю... Кира, подожди! Извините!
- Со стороны кратковременной парковки на пандусе от видавшего виды авто советской эпохи с двумя чемоданами бежал, вернее пытался это делать, хрупкий молодой человек в очках.
- Кира! - снова прокричал он, пытаясь высмотреть кого-то впереди.
- Привет! Помочь? - предложил ему оказавшийся рядом Ладышев и, не дожидаясь ответа, подхватил один из чемоданов.
- Вадим Сергеевич! Здрасте! Вы тоже летите? Спасибо!.. Машина по дороге сломалась, едва не опоздали. Кира злится... - донеслось до поспешившего за ними Потюни.
«Не судьба... - попав внутрь здания, проводил он взглядом мужчин, торопящихся к стойке регистрации, и снова вышел на воздух.
- Ну где же Катя?» - уже занервничал Веня, рассматривая машины у бордюра.
Старый советский, с позволения сказать, автомобиль стоял с открытым капотом, изнутри валил пар, рядом суетились растерянные мужчина и женщина и на всех парусах к ним спешили представители органов правопорядка.
- ...продолжается регистрация на рейс №... Минск-Ганновер, - проинформировал динамик.
«Наконец-то!» - издалека заметил Веня знакомый БМВ и поспешил навстречу...
Вадим дотащил чемодан до стойки, кивнул изменившейся в лице Кире, пожал руку Артему и удалился на спецконтроль. Общаться не хотелось, да и им, едва не опоздавшим на регистрацию, не до разговоров.
Ладышев прибыл в аэропорт задолго до отлета, чтобы оставить машину на охраняемой стоянке. Заехал почти сразу, но пришлось немного покружить в поисках свободного места. Подходить к стойке регистрации нужды не было, так как он зарегистрировался на рейс заблаговременно по Интернету, багаж тоже отсутствовал
- необходимые в поездке мелочи уместились в чемодан ручной клади. Летит он всего на день, от силы на два.
В Чехию Вадим летел на встречу с Автуховичем. Расчет Поляченко, что, возможно, получится его отыскать через дочь, оказался верным: ровно через неделю она указала на своей странице новое место жительства - Брно, что подтвердила фотографиями. И тогда Клюев ради друга сделал то, чего категорически не воспринимал,
- зарегистрировался в социальной сети.
Списавшись с девушкой, он попросил электронный адрес отца и отправил ему для начала короткое послание: как он там, на новом месте? Автухович ответил так же сдержанно: работает, все нормально. Чтобы расположить бывшего одноклассника к откровенности, Саня послал ему еще одно пространное письмо-воспоминание с приятными подробностями школьной жизни и юности. И лишь в конце изложил суть дела: он ищет сына друга, которого Автухович когда-то оперировал.
Ответ Леонида Борисовича не заставил себя ждать и был сухим, коротким, довольно резким по тону: ему, конечно, приятны школьные воспоминания, но, исходя из соображений медицинской этики, он не имеет права разглашать сведения о своих пациентах и при всем уважении к Клюеву просит его больше не обращаться с подобными вопросами.
Саня, показав ответ Вадиму, только развел руками: все, что смог! Он же предупреждал: Автухович - человек замкнутый и такую просьбу вряд ли исполнит. И тогда Вадим сам написал Ав- туховичу, начав с того, что с уважением относится к его позиции как врача и с понятиями медицинской чести и этики знаком с детства, так как его отец - профессор Ладышев. Далее изложил свою историю и попросил принять во внимание его отцовские чувства: каково это - случайно узнать, что много лет назад у тебя родился сын, и понятия не иметь, что с ним? И он не остановится, пока его не найдет. Не имеет права!
На сей раз Леонид Борисович молчал неделю - то ли был занят, то ли проверял информацию и взвешивал все «за» и «против». А затем прислал обстоятельный ответ. Да, он хорошо помнит мальчика: слишком тяжелые врожденные патологии, запущенные. Далее следовали медицинские подробности и диагноза, и операции, которую он провел, но на самом деле ее требовалось сделать гораздо раньше: сказалось отсутствие родных, ежедневного внимания, ухода и т.д. А мальчишка-то был замечательный, одаренный, с феноменальной памятью. В три с половиной года не только бегло читал и считал, но и на лету запоминал новые слова и термины, в том числе медицинские, чем покорил весь персонал отделения.
Чтобы не ошибиться в своих дальнейших действиях и по возможности поставить ребенка на ноги, Автухович решил проконсультироваться у профессора Кольтене во Франкфурте, где несколько лет назад проходил стажировку. Он отправил письмо по Интернету с подробнейшим диагнозом и снимками и изложил свой план лечения.
Действовал без всякой надежды, прекрасно понимая, что в нашей системе это практически нереально - поэтапные операции по мере роста для ребенка-инвалида, да еще отказника. Поставить бы его хоть на костыли, чтобы мог себя обслуживать.
И тут случилось чудо. Профессор заинтересовался этим случаем и специально прилетел в Минск. Познакомился с маленьким пациентом и решил вывезти его в Германию. И не только с целью вылечить.
«Маленький гений! - не скрывал он восхищения после нескольких часов общения, за которые мальчик научился считать до десяти на немецком, запомнил несколько фраз и пару десятков слов. - Это невероятно! Я хочу его усыновить!»
Но у нас вопросы усыновления детей иностранцами стоят на особом контроле - свои правила, запреты, ограничения, сроки рассмотрения. И по двум основным требованиям профессор никак не подходил на роль усыновителя: во-первых, был вдовцом, во-вторых, не позволял возраст.
На этом, пожалуй, дело и закончилось бы, да, видно, сильно запал ему в душу Сережа. Спустя несколько недель Кольтене снова прибыл в Минск, уже не один, а с семьей друзей, привезшей все необходимые документы. Процесс усыновления значительно ускорился ввиду тяжелого диагноза, а в Германии ребенку обещали полное выздоровление. Профессор Кольтене предоставил расписанный на годы вперед поэтапный план операций, первую из которых следовало провести безотлагательно. Так что довольно быстро, буквально через пару месяцев, Сережа отправился с неожиданно обретенными родителями за границу.
Года три назад профессор прислал Автуховичу короткое сообщение об успешных итогах первого цикла операций и небольшой видеоролик, подтверждающий, как, опираясь на костыли, подросший Сережа делает самостоятельные шаги.
Увы, это все. Дальнейшая судьба мальчика белорусскому доктору не известна. И поинтересоваться уже не у кого: полтора года назад профессор Кольтене умер, о чем Автухович узнал из медицинской хроники. Еще он добавил: никогда не рассказал бы эту историю, если бы не одно обстоятельство.
Как-то по приезду в Минск Кольтене попросил свозить его на могилу умершего коллеги. Познакомились они в конце войны под Кенигсбергом. Молодой русский хирург, потерявший накануне беременную жену прооперировал в госпитале тяжело раненного немецкого подростка. Можно сказать, спас ему жизнь... Спустя много лет, уже в 1990-х, они снова встретились - профессор Лады- шев и... профессор Кольтене. В какой-то степени второй считал себя последователем первого, усвоив юношеский урок: и в выборе профессии, и в принципах гуманизма, которые тот проповедовал.
«Не имеет значения, кто перед тобой на операционном столе - друг, враг, какой у него цвет глаз, кожи, сколько ему лет. Ты обязан ему помочь, больной должен выздороветь», - приблизительно так процитировал он слова учителя у его могилы.
Как был бы счастлив знать Кольтене, что отблагодарил профессора Ладышева, поставив на ноги его внука!
Спустя несколько дней Леонид Борисович переслал Ладышеву ролик, который отыскал в архивах, и повторил, что, увы, больше ничем не сможет помочь: имена и фамилии истинных усыновителей ему не известны.
