Хорошие люди (СИ) - Пожидаева Ольга (книги бесплатно txt) 📗
*В некоторых покерных турнирах блайнды (ставки вслепую) могут подниматься и расти с каждым кругом раздач. Таким образом, игроки с небольшими стеками вынуждены играть агрессивно, постоянно выставляться (идти ва-банк), чтобы удвоиться. Иначе их фишки очень быстро «съедят» блайнды.
Глава 6. Это очень плохо
— Пристегнись, — рявкнул Геллер, засунув в машину почти невменяемую Татьяну.
Он с трудом добрался с этим багажом до парковки, потому что Некрасова постоянно пыталась то обнять его, то взять под руку, то за нее. Хорошо, целоваться не лезла. Но Саша подозревал, что это она бережет на десерт.
— Чего ты злишься? Господи, — недоумевала Таня, фиксируя ремень.
Саша раздраженно фыркнул, не понимая, пьяна она на самом деле или делает вид.
— Ты меня позоришь, Татьяна, — сказал он как можно спокойнее.
— Сам себя позоришь, — вернула ему любезность коллега, — Жмешься с какой-то девкой у всех на виду. Как по-твоему я должна реагировать?
Геллер аж воздухом подавился от негодования.
— Во-первых, она не девка, — принялся разжевывать он, начиная с главного, — Во-вторых, я с ней не жался. В-третьих, какого дьявола ты вообще должна на это реагировать?
— Да как ты..? — вскрикнула Таня, всплеснув руками от чувств, которые он не понимал.
Саша вцепился в руль, обратив все свое внимание на дорогу. Он с ужасом ждал, что она сейчас начнет предъявлять претензии, попрекать его той хмельной ночью, признаваться в любви, но Некрасова замолчала. Она отвернулась к окну, утирала слезы, всхлипывая. Геллер поморщился, понимая, что некрасиво радоваться такому повороту. Но его все равно утешал факт, что Таня, наконец, иссякла и тихо ревет. Он предпочел бы доехать до ее дома в тишине, но шмыганье носом было лучше воплей и претензий. Наслушался их в свое время от Светы. И она хотя бы была тогда его женой. Вроде как имела право выносить мозг.
— Приехали, — буркнул Геллер, притормозив у подъезда.
Как много бы он отдал сейчас, чтобы никогда не знать, где живет его редактор. Только он так подумал, Таню прорвало. Она освободилась от ремня, кинулась целовать его, норовя запачкать соплями и слезами.
— Сашенька. Саша, милый. Пойдем ко мне, — икала она, — Прости меня… Я ведь… Ты…
— Пожалуйста, остановись, — взмолился Геллер, хватая ее за руки, отстраняясь.
— Я все испортила, да? — снова заплакала Таня.
— Нечего было портить.
— Но…
— Чего ты хочешь, Тань?
— Тебя, — ответила она, не думая ни секунды.
— Ты хочешь мужа, детей, стабильности. Это не моя история. Больше не моя.
— Сейчас я банально хочу секса, — клянчила Таня по программе-минимум.
— И это тоже не ко мне.
— Да брось, Саш.
— Уже. Иди домой.
Она долго смотрела на него, не находя, что сказать в ответ, какой еще довод привести, как уломать. Но Таня не была дурой, поняла, что все бесполезно, вылезла из машины, ограничилась банальной грубостью на прощанье.
— Ну и мудак же ты, Геллер, — и со всей силы хлопнула дверцей.
— Не без этого, — пробормотал он, глядя, как Некрасова спешно заходит в дом.
Саша выдохнул и поехал забирать сыновей. Он старался не думать об этом неприятном инциденте, но все равно постоянно вспоминал Танину ревность, Настины объятия и поцелуй. Неужели они и были похожи на пару со стороны? Некрасова, конечно, выпила лишнего, но не свихнулась же.
А вечером позвонила Настя.
— Привет, удобно говорить?
Геллер усмехнулся. Раньше она таких вопросов не задавала.
— Да, конечно. Что-то случилось? — побеспокоился он.
— Нет. В смысле, да. У тебя все в порядке?
— А что у меня может быть не в порядке? Тренировки ведь не было, — косил под дурачка Саша, догадываясь, к чему клонит Сокол.
— А подруга?
— Это которая?
— Ну… с Ярмарки.
— Она не подруга, — объяснил Саша, — а мой редактор. Мы коллеги. Таня просто… хм… злоупотребила шампанским.
— О, слава богу, а то я что-то места себе не нахожу. Извини за этот поцелуй, но мне показалось…
— Без проблем, Насть. Не извиняйся, мне понравилось.
— Нахал.
— Ага, — с радостью подтвердил Геллер.
Это звание ему нравилось больше, чем мудак. А еще сильнее нравилась интонация, с которой Настя его окрестила нахалом. Игриво так.
— Ты не стесняйся в следующий раз. И можно не только в щеку.
— Ой, иди в задницу, Геллер, — засмеялась она, — До завтра.
— Пока-пока.
После этого случая они сблизились, как ни странно, стали больше общаться, часто болтали до и после тренировки, вместе пили кофе или протеиновые коктейли в фито-баре. Можно сказать, подружились окончательно. Саша даже поведал Насте всю правду о Татьяне. Сокол не осудила его за слабость, но пожурила за нерешительность. По ее мнению, Таня из тех женщин, которым нужна однозначность, без намеков и полутонов. Геллер вынужден был согласиться, потому что после однозначного отказа Татьяна его не беспокоила более домогательствами.
После той истерики на Ярмарке Некрасова, видимо, перестала возлагать на него надежды, больше не оказывала лишних знаков внимания. Геллера это радовало. Они продолжали трудиться на благо журнала в спокойном темпе, без драм. Саша, наконец, расслабился, снова получал удовольствие от работы, почти перестал нервничать, когда оставался наедине с Таней.
А Настя потихоньку начала готовиться к осенним соревнованиям. Она стала больше времени уделять собственным тренировкам, урезала количество углеводов в рационе. Саша подозревал, что скоро она сократит количество их встреч, но Настя успокоила его на этот счет. Она просто совместила свои занятия с его. Теперь они вдвоем прыгали на платформу, махали гирей, делали берпи и прочие сумасшедшие вещи. Сокол уверяла, что такие круговые жгут ее жир лучше любого кардио. Саша верил.
Что еще ему оставалось? И вообще ему нравилось заниматься в тандеме. Появился соревновательный азарт. Он старался закрыть круг быстрее или сделать больше повторений за выделенное время. И не смущался того, что пытался победить девчонку. Он был уверен, что Настя даст фору многим мужикам. Но вот ему она чаще всего уступала. То ли из вежливости, то ли по-настоящему.
Единственное, что Сашу перестало в ней устраивать — это внешний вид. Она худела. Пока это было не так заметно, но Геллер с ужасом готовился к тому, что Сокол превратится в ту самую худышку с конкурсных фотографий.
Лето обмануло ожидания. Сразу за теплой весной нагрянули дожди. Но и этого было мало. Бывшая жена в очередной раз увезла сыновей в теплые края на целый месяц. Саша вроде был готов к этому. Раньше они каждый год ездили в отпуск, и после развода Светлана не стала менять привычек. Но Геллер все равно вернулся к депрессивному настроению. Вместе с тоской пожаловала и бессонница.
Иногда помогала пробежка вечером. А иногда — нет. Саша даже пробовал добавить к бегу уличную тренировку на турниках, но только стер себе руки, позабыв перчатки в клубе. На следующий день он не смог даже удержаться на перекладине, так адски болели вскрывшиеся мозоли. Пришлось признаться Насте. Она устроила разнос. Очень крепко отругала за своеволие. Забавно, что она была не против дополнительных нагрузок, но отчитала именно за окровавленные ладони, которые означали, что придется отказаться от многих важных элементов, пока не заживет.
Чтобы Саша прочувствовал всю тяжесть проступка, Настя жестоко подкалывала его, регулярно предполагая, что руки он стер не на турнике, а за другим, менее достойным, занятием. Геллер корчил рожи, но терпел, сносил. К тому же Настя была не так уж и далека от правды. Его фантазии никуда не делись. И метод борьбы с ними не изменился. Саша все чаще стал ловить себя на мысли, что не против их реального воплощения. Но Настя ни разу не намекнула ему на нечто большее, чем дружба.
Геллер уверял себя, что тот поцелуй был лишь реакцией на безобразное поведение Тани. Он слишком дорожил тем, что давала ему Настя, чтобы требовать больше. Это была его синица в руках.
