Скандальный роман (СИ) - "Алекс Д" (книги онлайн полностью .txt) 📗
— Ты уверен? — спрашивает она. И мне кажется, что я слышу в ее голосе облегчение. Хочется швырнуть телефон в стену. Но я сдерживаю себя из последних сил.
— Я уверен. Но ты так и не сказала, почему так сильно задержалась?
— Я обязана? — высокомерно интересуется Аня.
— Мы вообще-то женаты, — яростно напоминаю я.
— О, ты еще помнишь об этом? — насмешливо передёргивает она. — Я собираюсь исправить это недоразумение в ближайшее время.
— Что это значит? — напряженно спрашиваю я.
— Ничего не значит, Леш, — теперь в ее голосе появляются уставшие нотки. — Ничего нового. Мы давно разошлись. Пора оформить все официально.
— У тебя кто-то есть? — выдавливаю из себя вопрос, хотя Марк уже дал понять, что ответ будет положительным.
— Да. И уже давно, — подтверждает Аня мои опасения.
— Что? — гневно кричу я в трубку, чувствуя острое желание разнести в щепки стол, который пинаю ногой, и тот врезается в стену с грохотом.
— Я тебя не спрашиваю, с кем ты кувыркаешься в нашей постели.
— Ты сама ушла. Я…
— Ты просто козел, Леш. Признай это. И расстанемся друзьями. И еще, я не обязана перед тобой отчитываться. Я живу дальше. Чего и тебе советую.
— Отлично, — рычу я. — Удачи тебе.
— Спасибо, что позаботился о детях. Доброй ночи.
— Пошла ты, а?
— Взаимно, Леш.
И снова эти долбанные короткие гудки. Черт. Я не думал, что меня так взбесит мысль о том, что Аня кого-то найдет. Бл*дь, я понимал, что молодая красивая женщина не останется без внимания, но… На самом деле мне все время казалось, что наш разрыв носит временный характер. Что ей надоест дуться, и она вернется. Хотя нет, не казалось, мне хотелось в это верить. В глубине души я понимал, что все кончено, но не желал мириться с этим. И дело тут даже не в желании восстановить семью, а в отрицании и в чувстве вины, в осознании, что я все разрушил, что на мне лежит львиная доля ответственности даже за то, что теперь моя жена встречается с другим мужчиной. И она приведет его в дом. Где живут мои дети. Теперь какой-то мудак будет готовить им завтраки, возить их в школу.
Черт побери.
Свихнуться можно.
И самое отвратительное во всем этом, что я ничего не могу сделать, ничего не могу изменить или справить. Мне необходимо успокоиться. Собраться, подумать. Мой брак рухнул не сегодня. Я жил последние два года один и не раз предпринимал попытки исправить отношения с женой, наладить контакт, построить мосты, вымолить прощение. Но ничего не выходило. Видимо, что-то между нами утеряно безвозвратно. Она меня разлюбила, разочаровалась, устала. Мы перестали слушать друг друга, разговаривать, меня поглотила новая яркая жизнь, а Аня не хотела, чтобы я менялся. Новый я ее не устраивал, и, возможно, это стало началом конца. Человек, за которого она вышла замуж, разительно отличался от того, кем я начал становиться. Не сразу. Все происходило постепенно, неосознанно. Любые изменения не происходят внезапно. Это долгий процесс.
Я превращался в раздражительного, циничного, замкнутого, погруженного в собственные мысли, забывающего про дни рождения детей и знаковые даты для нашей семьи недоумка. Все больше уходил в себя, теряя связь с реальностью. А потом неожиданный успех, переезд, мой псевдоним во всех газетах, репортажи, интервью, толпы поклонников, хвалебные отзывы критиков. Мы верили, что новая страна и популярность изменят нашу жизнь, сделав ее не только более качественной материально, но и оживит отношения. Так и было в первый год. Я был нарасхват, Аня занималась бытом. Дети просто радовались огромному дому и куче новых игрушек. А потом, когда первая волна эйфории спала, я понял, что должен двигаться дальше, что успех одной книги — это не предел моих возможностей. Я стал пытаться писать, но… не выходило ничего дельного, одна сплошная пустота. Я не слышал голосов, не видел новых героев. Словно портал, который был открыл мне ранее, захлопнул перед носом свою дверь. И тогда и начался затяжной творческий кризис, проблемы с алкоголем, раздражительность, вспыльчивость. Аня пыталась меня поддерживать на первых порах, но потом устала. У нее уже было двое детей, и нянчится со мной не входило в ее планы. Тем более, что более избалованного и неблагодарного и жесткого ребенка, чем я, невозможно представить. Период борьбы с моими тараканами и творческим кризисом для нее стал переломным. И она опустила руки, предоставив меня самому себе, заняв пост стороннего наблюдателя. И в ее глазах появился сначала холод, потом разочарование и пустота. Я видел это еще раньше, когда мы жили вместе. Она тоже старалась сохранить то, что от нас осталось. Мы проиграли. Оба.
ГЛАВА 4
Запах можно описать так, что он обретет и вкус и цвет. А когда от слов исходят нежность и аромат, тогда... тогда надо чаще отключать модем.
Януш Леон Вишневский. Одиночество в Сети
Руслана
После лекции я успеваю забрать Дэниела с футбола — обычно он добирается до дома с водителем, но мы решили немного прогуляться в Центральном парке. Он долго рассказывает мне о своих тренировках, и в эти секунды его голубые глаза горят куда ярче, чем рождественские огни, украшающие уже голые деревья. Атмосфера в парке царит волшебная, по аккуратным дорожкам ездят повозки с колокольчиками, и кучером, переодетого в красный, рождественский костюм. Повсюду продают имбирные пряники, карамельные палочки, и елочные украшения. Покупаю себе хрустальную снежинку и так и гуляю с ней по парку, покручивая игрушку в руках. Это невероятно успокаивает, и рядом с братом я отвлекаюсь от всех своих проблем.
— Иногда мне кажется, что я только зря стараюсь. Папа никогда не придет на мою игру… — он со злостью швыряет сухую ветку в траву, с отчаяньем глядя на верхушки небоскребов, что возвышаются над голыми деревьями парка. — Я скучаю, — опустив плечи, тихо произносит Дэниел. И мне не нужно спрашивать, чтобы понять кого он имеет в виду.
Он скучает по маме.
Мне было столько же лет, сколько ему сейчас, когда я в последний раз поцеловала ее перед тем, как уйти на учебу. Я просто бросила «до вечера, мам» и наспех обняла ее, уверенная в том, что вечером мы будем пить чай с конфетами и разговаривать по душам. Мы часто так делали. Даже когда она заболела, мама никогда не переставала улыбаться и интересоваться тем, что происходит в моей жизни. А я не понимала…не понимала, насколько все серьезно, а Дэнни и вовсе плохо помнит себя в восьмилетнем возрасте. Даже когда в период обострения болезни прощалась со мной и плакала, я не верила в то, что это по-настоящему. Это не с нами— повторяла себе я. Почему-то до последнего была уверена в том, что у нашей семьи, у нашей сказки будет счастливый конец, и мамочка обязательно выздоровеет.
Но как бы сильно я не молилась, как бы сильно не верила в то, что она победит болезнь, этого не случилось. В тот вечер, когда я пришла из школы, маму увезли на скорой, и я даже не успела с ней попрощаться…
Я не попрощалась с ней.
Она просто не хотела, чтобы мы с Дэнни приезжали в больницу. Не хотела, чтобы мы видели ее такой.
«Пусть запомнят меня красивой и улыбающейся» — эти мамины слова мне передала бабушка, а дальше…слишком больно вспоминать это. Через три дня ее не стало, и весь мой мир рухнул.
Я потеряла часть своего сердца, большую его часть. И на долгие месяцы ушла в себя.
— Она смотрит на тебя, Дэнни. И гордится тобой, — я кладу руку на голову брата и смотрю на кучерявые облака, медленно плывущие по небу.
— Откуда ты знаешь? Я уже не маленький. Хватит говорить это.
— Ты большой, Дэнни, но ты всегда будешь моим мелким братом. Занозой в одном месте, — улыбаюсь сквозь слезы, сильнее сжимая в руках хрустальную снежинку.
— Я хочу видеть на игре всю семью. Мне надоело, что я ни с кем не могу поделиться своими успехами! — ворчит брат.
