Благословение - Плейн Белва (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
– Твои глаза, что-то случилось. – Он встал и собрал книги и тетради. – Пойдем на улицу.
Они вышли на яркий солнечный свет. Какие-то друзья остановили их; они стояли под старыми деревьями и никак не могли уйти. Кто-то еще подходил к ним и не уходил, болтая о каких-то пустяках, и сердце Дженни снова начало сильно колотиться. Она чувствовала, как Питер пытался уйти от них, но ребята все шли и шли вместе с ними по улице. Две девушки из класса Дженни прошли мимо; они сняли свитера и повязали их вокруг талии; они весело разговаривали; и она была такой же совсем недавно.
Когда наконец они остались одни, то вернулись обратно и сели на ступени. Он взял рукой за ее подбородок и повернул ее лицо к себе.
– Ну? Скажи мне.
Страх снова овладел ею, несмотря на его присутствие.
– Ты не можешь догадаться?
– Не думаю, что смогу.
– Я была у доктора несколько дней назад. – Она встретилась с его глазами. – Теперь ты можешь догадаться.
– О!
Она вздохнула.
– Да, Питер, что мы будем делать? – В этот раз решимость окончательно покинула ее, голос дрогнул, и слезы брызнули из глаз.
Он смотрел на свои руки, повернув их ладонями вверх. И она, проследив за его взглядом, увидела, какой родной и близкой была его рука. Длинные пальцы, узкие белые лунки на овальных ногтях, мягкие рыжеватые волосы на запястьях.
Она ждала. Ветерок быстро пробежал по листьям, обдав волной холода ее спину. Он оторвал взгляд от своих рук.
– Результаты могут оказаться неверными.
– Но они верные.
Ее руки вдруг сцепились в отчаянном жесте и опустились на колени. Питер дотянулся и разжал их, зажав одну руку между ладонями.
– Ну, тогда нам нужно будет придумать что-то, да? Он улыбнулся. Улыбка проникла ей прямо в сердце.
– Что именно? – спросила она.
– Дай мне подумать.
Никто из них не сказал ни слова в течение нескольких минут. Ветер становился все сильнее, и Дженни сжала замерзшие руки. Она удивлялась, о чем он мог думать? Затем он взглянул на часы.
– Уже шесть часов. Давай пойдем в наш ресторанчик, поедим спагетти.
В ресторане не было ни одного знакомого, и они сели в дальний угол, где их не было видно.
– Я не голодна, – сказала она, держа меню в руках.
– Тебе нужно поесть.
Смешное выражение вдруг пришло ей в голову: есть за двоих. Она почувствовала комок в горле.
– Я не могу, правда, не могу.
– Только немного супа. И я тоже поем суп. Я тоже не голоден.
Несколько минут они сидели молча. Дженни проглотила несколько ложек супа и положила ложку на стол.
– Господи, Дженни. Прости меня. Я чувствую себя, как неуклюжий, невежественный дурак. Я считал, что принимал все меры предосторожности. Я все делал, как надо. Черт возьми, я не понимаю.
– Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. – Ей было больно видеть его таким. Только вчера он был беззаботным, купил новую гитару и музыкальные записи. – Это и моя вина тоже. Я имею в виду, что мне следовало быть более аккуратной. Я была беспечной; я и есть беспечная. Уже поздно жалеть об этом.
Он быстро взглянул на нее.
– Слишком поздно что-то сделать?
– Ты имеешь в виду аборт?
– Ну да. Конечно, я подыщу лучшее место, где это будет безопасно. Господи, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Ты должна это знать.
Она снова вздохнула. Такие глубокие вздохи продолжались весь день, словно ей надо было наполнить легкие.
– Я не смогу… Я не хочу… Не обращая внимания на срок, я не смогу, в любом случае.
Он очень осторожно спросил:
– Почему? Почему ты не сможешь?
– Даже не знаю. – Папина набожность, усвоенная ею, несмотря на все ее безразличие к религии?
– Если ты не знаешь, значит, все-таки можешь. Подумай об этом. Всегда это делали.
– Я знаю.
Девушка в колледже на старшем курсе сделала аборт. Все знали об этом. Она сумела закончить колледж со своим курсом и продолжала жить так, словно ничего не изменилось. Дженни невольно содрогнулась. Ее руки непроизвольно прижались к плоскому крепкому животу.
У нее еще не было никаких чувств к тому, что развивалось в ней. Что-то нежелательное и пугающее вторглось в ее жизнь, и все же она не могла убить это что-то.
Питер заметил ее жест.
– Там почти ничего нет, Дженни. Дюйм или два – может, и меньше.
Но это жизнь, цепляющаяся и растущая. Вырвать ее и выбросить, превратить в кровавое месиво… Ее мысли перепутались, и она взглянула в глаза Питера, беспокойные и вопрошающие.
– Ты должен поверить мне, Питер. Это может быть нормальным для некоторых – я никого не хочу осуждать, – но только я знаю, что я не могу.
Снова воцарилось молчание, пока он доедал суп. Потом он поднял голову, легонько ударил кулаком по столу, его губы плотно сжались.
– Что за черт! О чем, собственно, беспокоиться? Тогда мы поженимся, вот и все!
От огромной радости у нее в горле появился комок, и она чуть не подавилась от кашля. Однако спустя секунду сомнение охватило ее.
– Питер, я не собираюсь выходить замуж за человека, который «должен» жениться на мне и потом будет жалеть об этом. – Говоря это, она уже знала в глубине души, что ждет возражений.
– Дженни, дорогая, как ты можешь такое говорить, когда мы так относимся друг к другу? Это верно, сейчас не самое подходящее время для всего этого, но ведь мы все равно собирались пожениться позже, так что мы должны придумать, как это сделать сейчас. Не бойся. Я с тобой. – Он позвал официанта. – Принесите нам обед, пожалуйста. Мы оказались голоднее, чем думали.
И пока Дженни слушала, чувствуя огромное облегчение от потока его слов, он продолжал говорить.
– Прости меня за то, что я собираюсь сказать. Это все звучит глупо, я знаю, но факт есть факт, – ох, черт, ты видела все сама к чему стесняться? Мои родители – состоятельные, действительно, очень состоятельные люди. Но деньги не имеют большого значения. Я никогда и не думал об этом. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я всегда внутренне протестовал против их образа жизни и некоторых из их идей, но в такой крайней нужде, как эта, – он улыбнулся, – в такой крайней нужде, как эта, деньги придутся весьма кстати.
От его доверительной улыбки на душе у Дженни стало удивительно легко. Быстро, спокойно он понял ее и нашел выход. Дженни, которая скорее имела склонность к скоропалительным поступкам и широким жестам, почувствовала силу в его спокойствии.
– Они поймут нас, без сомнения. Конечно, не очень приятно будет объяснять им все, но они непременно смирятся с этим. Послушай, мы же не первые, с кем это случалось, и далеко не последние. Выше голову, Дженни, и съешь спагетти.
Она так ясно представила себе картину из их будущего, что даже могла видеть все в цвете. Это будет небольшая квартира, две комнаты, может даже, одна, не на территории колледжа; они смогут ходить на занятия и ухаживать по очереди за ребенком. Они закончат колледж; она вернет все долги, когда станет юристом, вернет им все расходы из своего заработка, не Питера, потому что ей хотелось показать, какая она, и заслужить их уважение. Да, она заслужит их уважение, несмотря ни на что. И когда они увидят, каким счастливым она сделает их сына, они полюбят ее.
– Я найду временную работу в лаборатории или еще где-нибудь, буду подрабатывать вечерами и по выходным, так что мы не будем во всем зависеть от моих родителей, – сказал Питер.
Подобные картины, оказывается, возникали и в его воображении. Он добавил.
– Ты поедешь домой в эти выходные и скажешь своим родителям, я тоже слетаю к своим. – Это было частично утверждение, частично вопрос.
Дженни покачала головой.
– Я, наверное, поеду домой, но я не уверена, что смогу сказать им до того, как мы поженимся.
Как можно причинить им такое огорчение, помня об их прошлом? Она, кажется, прочитала все книги о детях тех, кто пережил Катастрофу, и слышала о группах, специально созданных для того, чтобы получить совет и поучиться друг у друга, хотя она сама никогда не посещала такие занятия. Правда, у тебя возникает совершенно другое отношение к родителям, когда ты видела фильмы о том, что творилось в Европе, и знала, что отец и мать, сидящие за столом напротив и разговаривающие о домашних делах и работе, прошли через все это. Они не похожи на других родителей. Как можно снова подвергнуть их испытанию, когда их силы и так уже подорваны?
