Лучше не бывает - Рич Лейни Дайан (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Процесс одевания оказался очень длительным: мне то и дело приходилось присаживаться на кровать, чтобы совладать с бурными рыданиями. У меня не было шанса отвлечься, занявшись делом, – все дела были переделаны. Время шло, а я все не могла унять слезы и в конце концов впала в панику. Вдруг они никогда не иссякнут? Вдруг я умру от обезвоживания организма? Меня обнаружат, сухую и сморщенную, и об этом будет едва упомянуто в разделе странных смертей: между сообщениями о парне, который икал, пока не окочурился, и о девице, которая прыгнула с восьмидесятиметрового моста на тросе длиной в сто метров.
Надо было срочно что-то предпринимать – ну хотя бы выйти за пределы своей камеры добровольного заключения, чтобы перемолвиться с кем-нибудь словом. Увы, мне некуда было идти и не с кем разговаривать… кроме разве что Уолтера Бриггса, в расчете снова вызвать в нем острую жалость.
Вот так, ничего другого не придумав, я отправилась в церковь Святого Бенедикта и на цыпочках прокралась в исповедальню.
– Так вы не католичка? – с понятным удивлением переспросил священник.
Его голос, однако, был исполнен сочувствия, и хотя через решетку исповедальни трудно было разглядеть лицо, он непременно должен был быть старым и мудрым. По крайней мере мне это было сейчас просто необходимо.
– Нет, – подтвердила я, судорожно всхлипнув (к тому времени рыдания затихли, но слезы продолжали обильно течь). – Если мое присутствие неуместно, я могу уйти.
– Можете остаться, если других ожидающих меня нет.
– Ни одного.
У священника вырвался тихий вздох разочарования. Я прикинула, не подвести ли под это теорию Дебби: что-нибудь вроде того, что отсутствие кающихся делает пастырю честь, поскольку это верный знак, что никто не грешит, однако внутренний голос подсказывал, что этот номер не пройдет. Данный конкретный служитель Божий явно много чего повидал. К тому же льстивые речи церковью не почитались и, кажется, даже считались грехом.
– Что томит вас, дочь моя?
– Я одна как перст… – Голос задрожал, угрожая сорваться на рыдания. Покашляв, я попробовала придать ему уверенности. – Несколько лет назад я вышла замуж за очень плохого человека, который прогнал от меня всех родных и друзей.
– Хм… – Священник помолчал. – Ничего подобного.
– То есть как это? – Я настолько удивилась, что перестала плакать.
– Это не он. Вы сами всех от себя прогнали.
– Мы с вами знакомы? – Я придвинулась ближе к решетке.
– Нет.
Не то чтобы он говорил с возмущением, с эдаким благородным негодованием человека, который знает, как нужно прожить жизнь, и сурово порицает проступки других. Но и терпимостью он явно не страдал. Не с моим везением было попасть к терпимому пастырю.
– Тогда откуда вы знаете?
– Я думаю, как раз по этой причине вы и выбрали своего «плохого человека». Вы подсознательно стремились избавиться от родных и друзей, и этот брак оказался наилучшим средством для достижения цели. Вам не удастся ничего изменить в своей жизни до тех пор, пока вы не посмотрите в глаза правде. Пока же вы только пытаетесь свалить на других вину за собственные ошибки.
– Что?! – Я пришла в такую ярость, что забыла о слезах. – Значит, вы утверждаете, что подсознательно я хотела остаться одна как перст? Чтобы мне не с кем было поговорить, кроме умника в рясе?!
– Совершенно верно, – сказал он со смешком.
Я до скрипа сжала зубы, чтобы не разразиться ругательствами в храме Божьем. Теперь-то мне было ясно, почему кающиеся не рвались в эту исповедальню.
– Спасибо за бесплатный сеанс психоанализа! – процедила я.
– Вы рассердились?
– Мягко выражаясь!
– Вот и хорошо. Это первый шаг к переменам. «Первый шаг к переменам!» – гримасничая, передразнила я. Но беззвучно. Чтоб их всех, умников в рясе!
– Хотите знать, что меня беспокоит? – вдруг спросил священник.
Это был неожиданный поворот.
– Валяйте, выкладывайте.
– Вот я сижу здесь, за этой решеткой, изо дня в день, и выслушиваю исповеди. По большей части речь идет о таких мелочах, что становится смешно. «Отец мой, я скрываю сбой истинный вес». «Отец мой, меня посещают нечистые мысли». «Отец мой, я желаю своей бывшей половине всего самого худшего».
– Как, это тоже грех? – взвилась я. – В смысле, и за такое не допускают в царствие небесное? Да я только этим и занимаюсь!
– Существует негласный список мелких грехов, в которых незазорно и покаяться, – продолжал священник, не слушая меня, – и мне их день за днем перечисляют. Я в ответ отвечаю всем одно и то же: «Прочти столько-то раз «Отче наш», иди и больше не греши». Снова и снова, изо дня в день! Вы можете себе это представить?
Он умолк, и некоторое время мы молчали.
– Да, но… так ведь и должно быть, – сказала я наконец. – Именно так это и работает, разве нет?
– В определенном смысле, – вздохнул он. – Беда в том, что люди почти никогда не признаются в подлинных грехах, в том, что ломает жизнь им самим и их близким. А знаете почему? Потому что не ведают, что творят. Валят все на судьбу или на других.
Я так глубоко задумалась, что молчание затянулось.
– Вот почему вы сказали, что это не Джордж разогнал всех моих близких…
– Правильно.
– И вы настаиваете на том, что я оказалась одна как перст, потому что сама предпочла полное одиночество?
– Верно.
Слезы полились снова. Они капали мне на руки, а я следила за этим и не знала, что еще сказать. Однако нельзя же было молчать до бесконечности, и я жалобно прошептала:
– Почему я не выбрала в жизни лучшую дорогу?
– Не всегда лучшая дорога ведет к лучшему.
– Допустим. – Я сделала над собой усилие, чтобы опять не разрыдаться. – Так как мне теперь быть, отец мой? Сколько раз прочесть «Отче наш»?
– А вы знаете «Отче наш»?
– Нет.
Из-за решетки послышался тихий смех.
– Тогда просто идите и сделайте хоть что-нибудь стоящее.
– Что вы сказали?!
– Что-нибудь, что, на ваш взгляд, стоит потраченных усилий.
– Ах так! – Я тоже засмеялась – сквозь слезы. – Надо было мне сразу сообразить, что это Месячник стоящих дел.
– Что вы имеете в виду? Впрочем, не важно. Главное, что идея-то сама по себе неплохая, верно?
– В общем, да, – неохотно признала я, вытирая слезы. – Но что, если я не найду ничего стоящего?
– Тогда оно само вас найдет.
Я кивнула, хотя не имела ни малейшего представления, о чем речь. Надо признать, ответ был абсолютно в духе служителя Божьего, я же предпочла бы четкое, по шагам, руководство к действию, на манер инструкции по эксплуатации. К примеру, как для шампуня. «Вылить немного на ладонь, взбить на волосах пену, сполоснуть. И так два раза». Просто, доступно, не надо ломать голову.
Простившись со священником и отдернув занавеску в знак того, что исповедальня свободна, я ступила в проход между скамьями. На передней молилась женщина средних лет. Заметив меня, она тут же поднялась. Проходя мимо, я сунула ей в руку последнюю упаковку бумажных платков.
– Это на случай, если у вас нет своих, – сказала я со вздохом. – Платки вам там понадобятся, будьте уверены.
– «Хейстингс дейли репортер», отдел объявлений, у телефона Дженнифер. У вас есть уникальная возможность: первая неделя – четыре строчки всего за четыре доллара! Вас это интересует?
– Ох, ради Бога, Дженнифер! Я сыта этим по горло. Я говорила в трубку, зажатую между ухом и плечом, и одновременно пыталась стянуть майку (такие блестящие идеи приходят мне в голову сплошь и рядом). Понятное дело, трубка полетела на пол и оттуда начала что-то вещать мне с масленым южным акцентом.
– Что?
– Я спрашиваю: кто звонит?
– Ванда. Ванда Лейн. Помните меня? Я обращалась к вам насчет объявления «Делай хоть что-нибудь стоящее».
– Ах да, припоминаю.
Наступила такая полная тишина, словно нас разъединили, но это, конечно, было не так. Я взяла с постели газету и многозначительно зашуршала ею, как бы разворачивая. Видеть меня Дженнифер не могла, но я очень надеялась, что это шуршание отзовется страхом перед Божьей карой в ее пустенькой душе.
