Вверх тормашками - Андерсон Сьюзен (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
О Боже, как все так получилось? Она сама ковала свое счастье и только начинала радоваться первым успехам. Карьера ее складывалась удачно. В городе у нее были друзья.
Она следила за культурной жизнью и в сопровождении учтивых поклонников посещала все мероприятия, вызывавшие у нее интерес. Время от времени она проводила уикэнд со своей племянницей, в полной мере наслаждаясь общением с ребенком, не налагавшим на нее строгих обязательств. И вот теперь ей предстояло полностью вступить в новые, родительские права.
Как она могла вновь оказаться в Фоссиле, положив столько труда, чтобы выбраться отсюда? Сейчас она опять будет вынуждена работать в баре и жить в доме, где вся обстановка вызывает у нее скрежет зубовный.
«Экая беда! Не ты одна с такими великими проблемами. Когда ты успела стать таким нытиком, Дэвис?»
Надежды ее вскоре оправдались. Бумажный пакет и углекислота сделали свое дело, и Вероника, закончив эксперимент, поднялась на второй этаж.
Довольно причитать и взывать к сочувствию, приказала она себе. Может, это и приятно качаться на волнах жалости, вопрошая, как все случилось, но совершенно бесполезно. Факт свершился, и нужно приспособиться к изменениям, так как впереди слишком много дел.
Вероника отыскала картонную коробку и еще раз обозрела комнату, решая, с чего начать. Она все еще раздумывала, когда задняя дверь открылась и в дом неторопливо вошел Купер.
Он проследовал в гостиную и, встав прямо у Вероники за спиной, наклонил голову, пока его губы почти коснулись ее уха. Она чувствовала жар, исходящий от его тела, и от теплого дыхания, обвевавшего ее ухо, у нее забегали мурашки по коже.
— Любуетесь всем этим блеском? — сказал Куп.
— Конечно. — Она повернулась к нему лицом. Ей очень хотелось сделать гигантский шаг в сторону, но она подавила это желание. Своим отступлением она доставила бы ему большое удовольствие. Что в нем такого, в этом парне? Когда он подходил ближе, у нее начинался зуд в коже, и гормоны устраивали пляску под мелодию «Кукарачи».Куп быстро взглянул мимо Вероники на гостиную.
— У вашей сестры, несомненно, был занятный вкус. В тайских публичных домах и то меньше блеска.
— Вам это, должно быть, доподлинно известно. Я в этом не сомневаюсь. — Вероника не хотела даже думать о тех образах, которые возникли у нее в уме. — Только не говорите, что вам это не нравится. — Она прикоснулась к груди кончиками пальцев и сделала большие глаза, изображая удивление. — Станете уверять, что вас вовсе не захватывает это зрелище, и будете смотреть мне в лицо честными глазами?
Куп прошелся по ней пристальным взглядом, лишив ее на секунду дара речи. В глубине его глаз внезапно возникло интенсивное свечение, отчего его резкие скулы, казалось, даже заострились больше, чем обычно.
Вероника распахнула глаза от любопытства, но тут же устроила себе мысленную взбучку.
— Разве я вам не говорила, что я специалист по интерьеру? Это особенная комната. Правда, чтобы это понять, совсем не обязательно быть опытным профессионалом. — Она бросила на Купа вальяжный взгляд и мелодраматично вздохнула. — Просто обожаю все блестящее. Это моя жизнь.
Куп окинул ее с головы до ног темными глазами.
— Нетрудно догадаться, судя по тому, как вы одеваетесь.
Вероника посмотрела на свой черный свитер, брюки болотного цвета и гимнастические черные тапочки. Чем плоха ее одежда? Тем, что она неяркая? Но это еще не означает, что она плохая.
— А эта тара, я полагаю, — продолжал Куп, постучав по коробке, которую Вероника держала у бедра, — для того, чтобы…
— Ну, разумеется, чтобы складывать в нее отобранные ценности для моего личного пользования. — Вероника схватила одну из самых уродливых безделушек и показала Купу. — Посмотрите! Ну чем не прелесть? — Она швырнула вещь в картонную коробку и отобрала другую, потом еще одну.
—О Боже, надеюсь, я не обчищу всю комнату, а то иногда я бываю такая жадина. — Своим присутствием он в значительной степени помогал ей паковаться. Но Вероника никогда бы не призналась в этом.
В считанные секунды она заполнила коробку из-под джема — и наконец показался свет в конце тоннеля. Столик для кофе и диван с двумя приставными тумбочками теперь были свободны. Вероника взглянула на Купа, подпиравшего широким плечом витую лепнину арки. Он чувствовал себя прямо как дома.
— Конечно, я зарезервировала для себя и для Лиззи самые сливки. Но вы не стесняйтесь, пожалуйста. Отберите из этого урожая что-то и себе тоже. — Вероника одарила его самым невинным взглядом. — Судя по вашему облику, вы из тех, кто получает наслаждение от хорошего боя быков. Или, во всяком случае, в значительной мере разделяет эту глупость. Так что, возможно, вам понравится та бархатная картина с матадором? У нее такая очаровательная рама в стиле рококо.
Куп едва мог скрыть свое отвращение, взглянув на упомянутую вещь. Но когда он перевел взгляд обратно на Веронику, губы его растянулись в кривой ухмылке.
— Вы очень добры. Но я не смею даже думать о том, чтобы лишить вас такой редкой драгоценности. — Он поднял бровь. — И потом это не бык.
Вероника засмеялась, совершенно искренне. Но потом взгляд ее упал на фото, которое она подобрала, чтобы положить в коробку. В мозгу пронеслась тысяча воспоминаний, и второй раз за этот день она ощутила нехватку воздуха. Куп наблюдал, как ее лицо, только что светившееся юмором, внезапно погасло. Хотел бы он знать, что случилось. Но он тут же сказал себе, что не хочет ничего знать. Черт побери, ему вовсе не улыбалось вновь очутиться втянутым в ее орбиту. Однако дело всегда заканчивалось этим, когда он оказывался поблизости от этой женщины. Вероника Дэвис притягивала его словно магнит. Умный мужчина в таком случае должен был повернуться и немедленно уйти прочь. Но вместо этого Куп наклонил голову, чтобы взглянуть на фотографию, которую Вероника держала в руке.
— Это ваш отец?
— Да. — Вероника удрученно погладила большим пальцем снимок, запечатлевший темноволосого смеющегося мужчину. — Он умер два года назад.
— О, мне очень жаль, — сказал Куп. — Терять родителей всегда тяжело. Мой отец умер, когда мне было пятнадцать, а матери — около сорока. — Он хотел прогнать печаль с лица Вероники. Поэтому, чтобы отвлечь ее, он показал пальцем на женщину в кадре на заднем плане. На фотографии у нее был очень изнуренный вид. — А это кто? Прежняя официантка?
— О Боже! Почти. — Вероника издала нервный смешок. — Это моя мать.
— О, извините. Я просто подумал, что…
— То же, что подумал бы любой другой, — сухо сказала Вероника. — Так что не волнуйтесь по этому поводу. — В голосе у нее звучало своего рода презрение. Но когда она посмотрела на фото в рамке, брови ее сдвинулись над тонкой переносицей, и весь ее вид, казалось, выражал сплошное страдание. — Мама своей работой свела себя в могилу раньше времени, а папа это допустил. Нет — хуже, он это поощрял. Он считал, что долг женщины — делать все, чтобы ее мужу жилось легче. Папа, естественно, принимал клиентов и занимался напитками, а мама протирала пальцы до кости, едва успевая справляться со всем остальным. — Вероника втиснула рамку с фотографией в крошечное пространство в углу коробки, которую еще раньше поставила на диван, и просто смотрела на переполненный контейнер.
Пока она стояла так несколько секунд, наклонив голову, Куп был вынужден засунуть руки в карманы брюк, чтобы преодолеть искушение притронуться к ее обнаженной шее.
— И вас, конечно, возмущало его поведение? — сказал он слегка запальчиво. — В какой-то степени. Но главным образом меня приводило в негодование, что мама это позволяет. За все те годы она могла занять твердую позицию, но никогда этого не делала. — Вероника пожала плечами. — Я только знаю, — сказала она, повернувшись к Купу, — что со мной этого никогда не будет. Я не собираюсь подставлять хребет мужчине. Если я когда-нибудь полюблю, то такого человека, который не станет взваливать на меня свою ношу, а будет видеть во мне равного партнера.
