Испытание верностью (СИ) - Александер Арина (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Как-то у нас всё не так с самого начала. И в то же время, я четко чувствовала к нему непонятное влечение. Бесспорно, он мужчина с изюминкой. Не красавец, но и не урод. В строгом лице имелись весьма привлекательные черты, заставляющие наперекор всему исподтишка бросать мимолетные взгляды и напрягаться от наэлектризованного вокруг нас воздуха.
— Так к кому едем всё-таки? — переключил скорость, разогнавшись до сотни. Для такой машины это так, черепашьи шаги, для меня – приговор. — Слышишь?
Было желание настоять на общежитии, а потом здравый ум подсказал, что от общаги ещё пилить и пилить, а желудок поддержал.
— К отцу. Отвезите меня, пожалуйста, домой.
Больше я ничего не смогла сказать. Сцепив на коленях руки, уставилась на угольно-чёрной бардачок и попыталась сосредоточиться на едва уловимом мужском парфюме, лишь бы не замечать мелькавших за стеклом огней.
— На этом перекрёстке направо. Во-о-он у того газетного ларька, остановите. Дальше я сама.
— Уверенна? Я могу и к подъезду.
— Не стоит. Спасибо, что подвезли, — выдавила улыбку, разомкнув вспотевшие ладони.
— Угу.
Студинский наклонился над рулём, всматриваясь в окружающие дома. На меня не смотрел, от этого не подозревал, что мне пришлось испытать. Наступил тот неловкий момент, когда не мешало бы что-то сказать, но после всего озвученного ничего не шло на ум. Я была подавлена, разбита и ужасно уставшая.
— Значит, завтра не приходить? — толкнула от себя дверцу, бросив на прощанье пытливый взгляд.
Он посмотрел на часы, поправляя ремешок.
— Приходить… Заберёшь диплом.
Если я сначала воспряла духом, то последние два слова приложились кирпичом.
— Тогда, до завтра?
— Пока.
Я так и не поняла, ждет меня завтра работа или нет. На дрожащих ногах вышла из салона и неспешно пошла во дворы. Егор не отъезжал до тех пор, пока я не скрылась за углом девятиэтажного дома.
Было такое состояние… просто непередаваемое. Состояние, когда хочется напиться, накуриться, учудить такое, что перекроет горечь, накопившуюся в груди.
— Тёть Люб, добрый вечер.
— Салют, салют. Что, хлебушек закончился? Аль чего другого душа возжелала?
Я пристрелялась к витрине за спиной продавщицы местного продуктового магазинчика и нашла интересуемую покупку.
— Возжелала, тёть Люб, возжелала. Дайте мне… — что-то выбор не особо, — L&M, синие, если есть.
У Любани глаза на лоб полезли.
— Синих нет. Тока красные. Давать?
Я вздохнула. Какая разница, чем травиться. Таких, как у Илонки тут отродясь не было.
— Давайте, — рассчитавшись, забрала покупку.
— А ты себе или бойфренду?
— Или… Только отцу не говорите.
Любаня хорошая тётка. Работает среди нас уже годков так с десять. Знает всех и обо всём. Местная газета, теле и радио вещание в одном лице, но лишнего никогда не сболтнет.
— Да без проблем, — бросила мне в спину. — Ты главное потом жвачкой мятной зажуй. Ага?
Чёрт. Я об этом как-то не подумала. Пришлось вернуться и запастись ещё и Диролом.
Думала, посижу во дворе, успокою нервишки, поэкспериментирую. Да какой там. Детворы, молодёжи – на каждом углу. Днем пенсия, ночью эти покою не дают. Уже и не помню, когда последний раз на этих лавочках сидела. Значит, не судьба.
Зато у самого подъезда мне навстречу вылетел, едва не сбив с ног… Тарановский.
— Лидка! — обрадовался, закружив меня над землей, словно не виделись два года. — А я только от тебя. Батя сказал, на работе задерживаешься.
— Есть немного, — улыбнулась. Как же рада его видеть. Поехала бы в общагу, могли разминуться. — Ты как: по делу или соскучился?
Не смотря на тяжелый день, захотелось пококетничать, увидеть в глазах знакомый блеск, запалиться от него, почувствовать себя самой-самой.
— Соскучился, — признался, опуская меня на землю, и в свете фонаря я заметила ссадину на правом виске. — Уже второй раз прихожу и всё не могу застать. Ты где пропадала в субботу?
Пришлось повторить байку про отдых с коллегами по работе.
— Это как тебя угораздило? — рука сама потянулась к гематоме, но Серёжа перехватил, мягко сжав гибкими пальцами.
— Какая разница.
— Мне интересно. Вдруг накрыли притон или… полночи носились за нелегалами. А может… о, придумала, заступился за проститутку на районе…
Он улыбался. Только губами. Глаза оставались сосредоточенными, серьёзными. Они-то меня и остановили.
— Что, не угадала? — высвободила руку, неожиданно испытав неловкость.
— Совсем мимо.
— Не скажешь?
— Не скажу.
— Ладно, как хочешь. — Можно и помолчать. Совсем не напрягало. Это не Студинский, подавляющий своей энергетикой. Тарановский свой, родной. С ним легко быть не накрашенной, растрёпанной, сонной, пьяной. Легко быть самой собой.
— А давай покурим?
Схватила его за руку и потащила в сторону гаражей, утопающих в густой мгле. Сама бы не осмелись, а с Серёжкой ничего не страшно.
Он начал вырывать руку, упираясь ногами.
— Матвеева, ты очумела?
Раз не хочет, и сама справлюсь. Сколько раз наблюдала за Илонкой. Дело не хитрое. Прошмыгнула в узкий проход и прислонилась к кирпичной кладке, прислушиваясь к быстрым шагам.
Серёжка вылетел из-за угла, уставившись на пачку сигарет.
— Лид, не гони. Ты серьёзно?
— Угу. — Разорвала упаковку и дрожащими пальцами потянула золотистый фильтр. — Пока не попробую, не успокоюсь. Говорят, — попыталась улыбнуться, хотя было не до веселья, — отлично успокаивает нервы.
— Дурочка! Они отлично вредят здоровью. Особенно женскому. Прекращай! — выхватил сигарету, отбросил в траву и, схватив за плечи, принялся трясти. — Что случилось? Это из-за Даньки? Ну!!.. Не молчи!
Я мотала головой, не желая отвечать. Открою рот – разревусь.
— Хорошо… — резко отпустил, отчего я едва не упала от неожиданности. — Покурим.
Вырвал с онемевших пальцев пачку, раздраженно достал губами сначала одну, потом вторую сигарету и, протянув мне, прикурил свою. Я ошеломлённо следила за его действиями: как прикрыл ладонью огонёк; как медленно, втягивая носом воздух, вобрал в легкие едкий дым.
— Давай, чего стоишь, — прохрипел сипло, начав кашлять от последовавшей затяжки. — Попробуй, — направил мою руку к губам, проверяя на вшивость, — ты ведь этого хотела.
Перед глазами чиркнула зажигалка. Встретившись с потемневшим взглядом, смело обхватила губами фильтр.
— Постой, — на секунду убавил огонь, пытливо всматриваясь в глаза. — Ты действительно этого хочешь?
— Хочу…
Тарановского уже попустило. Щеки порозовели. На дне карих глаз заплясали огоньки.
— Тогда, — снова поднес зажигалку к кончику сигареты, — втяни через неё воздух, будто пьешь коктейль. Не спеши… Вот так… Правильно. Не делай слишком сильные затяжки.
Да было уже поздно. Я не только побледнела, а и позеленела. Дым заполнил легкие до упора, ударил в нос, достиг, кажись, мозгов. Начала кашлять, давясь от жжения. Из глаз полились слёзы. Тарановский засмеялся, похлопав меня по спине.
— Ну как, нравиться?
— Да иди ты…
— Ага… Уже пошел.
Не поняла, как оказалась прижатой к его груди, как по волосам, успокаивая, заскользила ладонь с зажатой между пальцами сигаретой.
— Зачем тебе это понадобилось, а? — приглушенный голос запутался в прядях, опустился теплым дыханием на висок. — Что могло случиться, что ты надумала курить?
Сигарета выпала из моих рук и я сильнее обхватила Тарановского за талию, уткнувшись лицом в отворот голубой рубашки.
— Ничего… — слёзы полились сами собой. Всё навалилось: и арест брата, и знакомство с Удовиченко, и провальное общение со Студинским. Это взвинченное состояние начинало доставать. Дожить бы до завтра.
Серёжка начал убаюкивать меня размеренным пошатыванием и бормотать на ухо разные глупости. Так хорошо и легко было с ним. Непринужденно. Жаль, довериться не могла.
— Ты спрашивала, где меня так угораздило? — прозвучало гортанно над головой. — Так вот пытался узнать, кто такой этот тайный свидетель, испоганивший жизнь Даньке.
