Офисные записки (СИ) - "Кьяза" (читать полную версию книги .txt) 📗

— Я ее взял, ручками.

— Вне графика и не уведомив меня.

— Еще скажи, что я сам виноват.

Я многозначительно промолчала.

— Ландыш, ты до сих пор не выучила мое отчество? Похвально, что прилагаешь столько усилий, но я удручен.

И я вновь промолчала, уж больно пол тут интересный, ровный, без единого узора, просто мечта. Пока все изучишь.

— Ландыш, сделай кофе. И себе.

Когда я вернулась с заказанным, Витольд уже достал шоколадные конфеты. При виде одной чашки он удивился:

— А себе?

— Витольд Лоллиевич, рабочий день закончился.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич.

— Извините.

— Не извиню, пока не принесешь и себе напиток. До конца рабочей недели десять минут. Твоей первой рабочей недели. Я хочу узнать, как она прошла. Поторопись.

— Витольд Лоллий-евич, — наконец получилось у меня, — у вас сегодня вечер джаза.

— Я помню, Ландыш. Поэтому не задерживай меня.

— У меня там вавилонские башни на полу валяются, — сделала последнюю попытку отвертеться от общения наедине.

Его внимание и пугает, и завораживает. И конфеты он слишком вкусные приносит, что отказаться чрезвычайно сложно. Вишневский вздохнул и направился в сторону выхода, по пути подхватив меня под локоток. Дойдя до разваленных по полу папок, он присел, начиная их собирать, бросив мне:

— Иди делай кофе.

Я подчинилась. Уже из кофе-пойнта услышала удивленный голос Марины:

— А где Ландыш? Вы что делаете, Витольд Лоллийевич?

— Ландыш слишком миниатюрная и не достает до полок, так что как видишь помогаю ей. Что-то срочное?

— Да, вопросы возникли, надо подписать изменения в штатное, и по должностной инструкции…

— Марина, рабочий день закончился, так что все в понедельник. В папку к Ландышу положи, я в понедельник все подпишу. Антон, а тебе чего?

— А где Ландыш?

— Зачем она тебе? — раздражение прямо чувствовалось.

— Она обещала помочь с заявкой, я все поправил, меня только смутило, какую лучше дату поставить.

— Счет где?

— Вот же, я его степлером пришпилил.

— А сразу нельзя было сделать?

— А раньше Ландыша не было.

— Дай сюда. Вот. Можешь отнести в бухгалтерию.

Я тихонько хихикнула. Не знаю почему шеф злится, но Антон наконец получил свой сервер.

— А почему Антону вы подписали, а мне нет?

— Потому что ты еще не переделывала столько раз документы как Антон, но я могу устроить. Антон, я же сказал, что в бухгалтерию неси. В понедельник оплатят, потом водителя пошлешь.

— А Ландыш где? — сисадмина сложно сбить с пути.

Пора спасать одного шустрого сисадмина от не менее злого шефа, хотя мне кажется, Вишневский больше развлекался. Я вышла с чашкой кофе в руках.

— Витольд Лолли-й-евич, — ура, не опозорилась, — ваш кофе. Антон, дай заявку. Ты зачем вчерашнее число поставил?

— Ландыш, ты зануда, — радостно заявил сисадмин, — между прочим, Витольд Лоллийевич все подписал.

— Антон, — повысил голос Вишневский, и подчиненные дружно отступили на шаг назад.

У меня не получилось, за спиной стоял шеф, сбоку стойка, а впереди коллеги, к которым опасно сейчас подходить.

— Чисто документально ты мне вчера принес заявку со счетом от сегодняшнего дня, — тихо пояснила, стараясь не заострять внимание на запахе парфюма шефа, который ненавязчиво окутывал, — я не зануда. Бухгалтерия завернет документы, да еще мозг ложечкой скушает и будет права, не ищи того, чего нет. Правила созданы, чтобы облегчить жизнь, а усложняют ее неправильные документы.

На плечо легла рука. Я вздрогнула, глаза коллег округлились.

— Антон, документы… — тихо сказал Вишневский.

— Понял, переделаю. Извини, Ландыш, я не прав.

— Марина, — переключил внимание на эйчара директор.

Та быстро положила бумаги в папку и ушла вслед за Антоном.

— Пойдем, Ландыш, чашка кофе с конфетами в приятной компании — это прекрасное завершение трудовой недели.

— Отпустите, — я сделала слабую попытку вырваться, но вместо этого лишь прислонилась к нему. Как же я действительно устала.

— Не упрямься, пойдем.

Он довел меня до диванчика и усадил:

— Устраивайся удобней.

Думаю, наших офисных обитателей хватила кондрашка, если б они узрели, как их кумир самолично принес кофе и конфеты на маленький столик у дивана. Мне же было все равно. Скинув туфли, я сидела, поджав под себя ноги.

— Устала?

— Да, день суматошный.

— Ландыш, я домой! Легкой дороги и хороших выходных! — прокричала снизу Софья.

— Счастливо, и тебе! — отозвалась я.

Вишневский с улыбкой наблюдал за мной:

— Ну и как работа?

— Необычно, но нормально.

— Емкое определение. Есть вопросы?

— Да.

— Какие?

Я покосилась поставила чашку на стол и выпрямилась:

— Почему такое отчество? По правилам словообразование оно… — подобрать слова было сложно, но Вишневский мне помог:

— Ты хочешь сказать, что ты как раз говоришь правильно, а я ошибаюсь?

Под его ироничном взглядом я стушевалась:

— Простите.

— Мне нравится твое любопытство и любовь к мелочам. Отца звали Лоллий, и правильно действительно было бы Лоллиевич. Я старший сын в семье, и у брата отчество как раз написано верно. А вот со мной работница ЗАГСа так впечатлилась сочетанию, что допустила описку при заполнении свидетельства о рождении. Отец пожал плечами и ничего не стал менять. Так что теперь я Вишневский Витольд Лоллийевич. А некоторые вредные рыжие личности все пытаются изменить ошибку почти пятидесятилетней давности.

— Сорокашестилетней, — машинально поправила я.

— Я же говорю вредная. А ты знаешь как переводится мое имя? У меня польские корни. Имя Витольд означает 'лесной повелитель'. А вот Лоллий с греческого переводится как 'сорняк, плевел' Так что я лесной повелитель сорняков. Впрочем, это заметно и по работе.

Я фыркнула, пытаясь сдержаться, но карие глаза напротив лишь улыбались, нисколько не сердясь. Вишневский протянул еще одну конфету:

— А вот у тебя красивое имя. Милый и славный майский цветок. Вроде и нежный и беззащитный, но ведь подрастет немного, освоится, и недовольные пожинают ядовитые ягодки. Когда ты только начинала работать, и особенно после того срыва, боялся, что не справишься. Однако Ландыш пообжился и показывает зубки, при этом оставаясь все такой же сладкоежкой.

— Витольд Лоллиевич, — для того чтобы встать и уйти, мне пришлось бы шагнуть к нему, что хотелось меньше всего.

— Лоллийевич, мы же выяснили причину происхождения моего отчества. Спокойно, Ландыш, я просто рассказываю свое впечатление о новом сотруднике.

Он откинулся на спинку дивана и спокойно продолжил:

— Меланхолик, интроверт, при этом с сильной внутренней референцией. Воспитывали тебя достаточно консервативно. Отсюда болезненная реакция на некоторые подковерные игры. Ландыш, не хмурься. Ты еще молода, не превратилась в стерву. Искренняя, настоящая. Такие сейчас редки, как цветы из Красной книги.

— Витольд Лоллийевич, вас ждет Паулина, через час начинается концерт.

Он позволил мне встать, пропуская на свободу. Проследил как я устраиваюсь за компьютером.

— Ландыш, собирайся домой, потом все доделаешь.

— У меня в полночь поезд, я не успею доехать и вернутся. Я здесь посижу, потом отправлюсь на вокзал.

— Хорошо. До встречи в понедельник.

Он на мгновение исчез в кабинете, чтобы выйти с портфелем. Проходя мимо стойки, где я пыталась спрятаться от его ошеломляющих откровений, тихо сказал:

— Вызови такси, не ходи одна по вечерним улицам. Я могу оплатить тебе такси?

— Спасибо, у меня есть деньги.

— До свидания.

— До свидание, — эхом ответила я.

Когда шаги шефа затихли, я подняла глаза. На стойке стояло блюдце с конфетами. Осторожно обойдя лакомство, унесла чашки в кофе-пойнт и все так же не обуваясь, спустилась вниз.

— Ландыш, ты босиком, — осторожно заметила Алевтина.

— Я знаю. За последние полчаса кто делал попытки подняться к Витольду Лоллийевичу? Антона, Марину я засекла.