Победа для Гладиатора (СИ) - Лабрус Елена (читать полную версию книги txt) 📗
Верочка тыкает стрелочкой в «новую игру», и по зелёному сукну её монитора снова ровными стопочками раскладываются карты.
- Гремлин одно время хотел у Берга его клуб выкупить, самый первый, - снова отвлекается на меня секретарша.
- Который «Гладиатор»? - радуюсь я своей осведомлённости.
- Да, но Берг не согласился. Сказал, что он дорог ему как память. Я как раз кофе им приносила, слышала. И, между нами, - она доверительно склоняется через стол. - Павел Андреевич сказал, что всё равно Берг рано или поздно его отдаст. Когда-нибудь он сделает ему предложение, от которого тот не сможет отказаться.
За неплотно прикрытой дверью засмеялись. И я вдруг расценила это как сигнал действию. Подскочила, сбросила на стул куртку и, несмотря на возглас Верочки вдогонку, ворвалась в кабинет.
- Победина, ты что, с ума сошла? Пал Андреич, я ей говорила, - догоняет меня Верочка в дверях.
- Я разберусь, - одаривает Гремлин свою секретаршу улыбкой, ещё не сползшей с лица, и переводит взгляд на меня. - Виктория?!
- Пал Андреич, верните мои деньги, - не желаю я ему здравствовать, когда закрывается дверь за Верочкой. И вообще первый раз за время своей работы смотрю прямо в лицо. Загоревший, посвежевший, явно отдохнувший где-то на морях во время новогодних каникул. Можно сказать, первый раз толком его и вижу. Обычно при одном его приближении я опускала голову так низко, словно надеялась, что он меня и не заметит, как пыль под своими ногами. Но раз это не помогло и от посягательств Гремлина не спасло, то почему бы и не уставиться прямо в его маслянистые карие глазки?
Смотрю с вызовом, хоть и чувствую на себе удивлённый взгляд Берга. Его самодовольную красивую рожу даже видеть не хочу. Усиленно делаю вид, что его не замечаю, хотя сердечко предательски бешено стучит от того, что он так близко.
- Какие деньги, Победина? - кривит свои мясистые губы Гремлин. Чувственные, влажные, пухлые губы. Словно спрашивает: молилась ли я на ночь? Он и вообще смахивает на Отелло своими крупными чертами лица. Очень мужскими, словно распухшими от избытка тестостерона. И есть в нём что-то от того ревнивого мавра - нечто одержимое, коварное. - Ты заявление написала?
- Написала.
- Трудовую получила? - сверлит он меня убийственным взглядом. Такой весь уверенный в своей неотразимости, драматичный.
- Получила, - держу его ударный взгляд.
- Так радуйся, что я тебя отрабатывать две недели не заставил. Хотя была у меня такая мысля, - потирает он руки, словно и правда мечтает меня придушить, и лыбится гаденько. И его оттопыренные уши приходят в движение вместе с этой мерзкой улыбочкой.
- Я написала на отпуск с последующим увольнением, - не заставляет меня свернуть с делового тона его пылкий взгляд.
- Тогда ко мне какие претензии?
- Вы выплатили мне только белую честь зарплаты. Даже без отпускных. Без компенсации.
- Неправда, Победина. Я выплатил тебе положенное всё до копейки. А что недосчиталась, так это за фирменную одежду с тебя вычли. Ты же даже года не отработала, чтобы её компенсировать.
- А неофициальную часть?
Берг явно поменял позу, даже, кажется, фыркнул или усмехнулся, чем привлёк внимание Гремлина, но не моё. Я только ещё демонстративнее разворачиваюсь к нему боком.
— А бонусные выплаты, моя дорогая Виктория, — Гремлин проводит небрежно рукой по своим кудряшкам, стриженным до первого завитка, — на усмотрение начальства. И я, как твоё непосредственное начальство, усмотрел, что они тебе не положены.
— Я хочу свою «чёрную» часть зарплаты, — вскидываю я подбородок ещё выше.
— А я хочу… — начинает Гремлин, потом косится на Берга и снова переводит на меня заинтересованный, даже загадочный, взгляд. — Слушай, Победина, давай-ка выйди. Потом об этом поговорим.
— Павел Андреич, — ещё пытаюсь сопротивляться я.
— Давай, давай, — брезгливо машет он рукой. — Я сказал — выйди. Видишь, я занят.
— Пал…
— Потом поговорим, — практически рычит этот белобрысый мавр, и я сдаюсь.
Одариваю развалившегося в кресле Берга таким взглядом, что будь он лужей — покрылся бы льдом. Но он в ответ лишь вскидывает брови, словно увидел забавную зверушку в зоопарке.
«Весело тебе, гад? Ну, смейся, смейся. А я без своих денег всё равно не уйду», — выхожу я и хлопаю со всей силы дверью.
20. Алекс
- Сотрудница? - спрашиваю намеренно равнодушно, глядя, каким взглядом Громилов провожает Вику. Его, кажется, ведёт конкретно: плывёт, как в нокдауне. Как слюна по губам не течёт - не знаю. Дверь уже закрылась, а он всё так же пялится, завис, ворочая в голове явно похотливые мыслишки. Меня подбешивает, но держать покерфейс - наше всё.
- А? - наконец-то приходит он в себя. - Да, бывшая, - деланно вздыхает и разводит руками: - Ты ж знаешь, каково это - работать с нимфоманками. Вначале сами на тебя вешаются, а потом куча претензий. Разберусь, не первый раз.
- О, да! Ты мастер психологических атак, - не сдерживаю иронии, но озабоченный Громилов сейчас думает головой, которая не знает слова «сарказм».
Все в курсе: Гремлин похотлив, как козёл, и прёт буром, если наметил жертву для своих притязаний. Значит, я не ошибся. Ещё в машине, когда Вика проговорилась про «Олимпикус», я догадался, откуда эти слёзы и бег по пересечённой местности. Приставал, значит, скотина. Ну-ну. Уволил. Не дала.
- Верочка, организуй нам кофейку, - вызывает он по внутренней связи секретаршу. - Мне как всегда, а Александру Юрьевичу - чёрный, крепкий и без сахара.
Я кривлю губы: Громилов единственный, кто пьёт кофе со сгущённым молоком и льдом. Вторая его слабость, о которой все в курсе. Подсадили его во Вьетнаме за первую же поездку. И походу именно от их ядрёной робусты он вечно и выглядит так: хрен стоит, глаза горят, @@@нутый, говорят.
- Значит, совместная промоакция? Как раз то, что нужно после затяжных праздников, - продолжает обрабатывать меня Гремлин, радуясь неожиданно появившейся возможности и прихлёбывая своё бурое сладкое пойло. На него тошно смотреть. Сдалась мне его акция. Чувствую: ещё немного - и меня порвёт.
Страшненькая секретарша услужливо подсовывает мне какие-то проспекты и документы. Повезло девчонке с внешностью, а то долго бы тут не задержалась: слёзы, сопли, декрет.
- Да, - говорю, лишь бы отвязался, и делаю вид, что просматриваю бумаги. - Когда будут готовы эскизы, скинь рекламные материалы на почту.
Встаю и прощаюсь. Дверь за собой закрываю почти с облегчением, но даже выдохнуть не успеваю: Вика сидит на месте секретарши, копается в компьютере. Чёртова дурочка. Сейчас же пойдёт снова требовать деньги у этого «злыдня писюкавого». Внутри клокочет так, что я боюсь, как бы не зарычать. Выхожу из приёмной с каменным лицом. Иду по коридору, машинально натягивая пальто.
«Меня не касается», - повторяю как мантру, а звучит это скорее, как заезженная пластинка.
И я почти ушёл, вышел из этого места, которое меня душит. А потом понял, что никуда я, чёрт побери, не иду. У меня в машине всё ещё лежат её сапоги. И не помешает дождаться, чем закончится дурочкин поход в логово Гремлина.
Возвращаюсь назад в приёмную. Вежливо улыбаюсь секретарше и прошу ещё раз показать документы.
- У меня возникло ещё парочка уточнений, - охотно поясняю я своё возвращение. Снимаю пальто. - Люблю сразу доводить все дела до конца.
- Да, конечно, - щебечет Верочка и шуршит бумагами. Настоящая серая мышка.
Машинально отвешиваю комплименты. Вижу, как розовеют щёчки девушки, не привыкшей к повышенному мужскому вниманию. Уверен, что Гремлин, её не потрахивает, хотя в таких вот застенчивых скромницах порой кипят такие страсти - закачаться можно, - думаю отстранённо, просто констатируя факт, а в голове щёлкает кровавый счётчик, отсчитывая минуты, которые Вика проводит в кабинете своего бывшего босса.
За толстой дверью ничего не слышно, закрыта плотно: как ни напрягай слух - лишь невнятные звуки. Зато воображение услужливо рисует картины одна другой краше.
