Музыкальный приворот - Джейн Анна (книги .TXT) 📗
Гордо дав мальчишкам номер местного отделения Федеральной службы безопасности, выдавая его за свой собственный, Нинка наконец покинула территорию гостеприимного зоопарка, нашла такси и повезла себя и меня ко мне домой.
— У меня скучно, — заявила она мне свой выбор, — а у тебя всегда что-нибудь веселое происходит.
Увы, в этот день у меня ничего интересного не происходило. Родственнички еще не вернулись, потому что у кого-то там сломалась машина. Поэтому мы с Нинкой ограничились громкой музыкой и пространными разговорами, пятьдесят процентов которых было посвящены тому, какой же «Кеечка милый и классный, так и хочется его всего зацеловать»; процентов тридцать — ярому негодованию подруги на неандертальца Валерия; а еще двадцать тому, какое ей купить новое платье — красное или оранжевое, а то она, видите ли, не может выбрать цвет.
И только поздно вечером она позвонила Келле на телефон, чтобы убедиться, что он «жив-здоров и что голову ему заштопали», лишив волос только на виске. Таким образом, неугомонный барабанщик стал обладателем новой прически — над одним ухом волосы были модно сбриты, а над другим свисали длинные синие пряди.
— А ты мне почему раньше не позвонила, королева? — укоряюще спросил безвинно пострадавший от рук Бабы-яги.
Связь была очень громкой, и я прекрасно слышала каждое его слово.
— Это ты почему мне первым не позвонил? Я же ждала. Волновалась, — тут же нашлась девушка.
Ждала она, как же!
— Да-а-а? И, малышка, — продолжал парень, не слыша ее слов, — это вообще что за хрен с горы был?
— Да так, — не стала рассказывать девушка о Валерии.
— У тебя с ним что-то есть? Вы встречались? — задавал все больше вопросов Келла серьезным тоном.
— С кем? С этим хмырем? Ты что, умом двинулся? Нет, конечно! — в ужасе проговорила подруга.
Я представила ее в обнимку с Бабой-ягой и захихикала. Они вообще-то неплохо бы смотрелись вместе, если бы подружка не была бы выше молодого человека на сантиметров десять. Журавль показала мне кулак.
— Детка, ты только моя, — убежденно заявил Келла в телефон, — так что осторожнее, иначе судьбу Дездемоны можешь разделить. Поняла? Я ревнив, как ее негр. — И довольный своей шуткой, он рассмеялся.
Нинка скорчила неприятную рожу, беззвучно произнося проклятия на чью-то синюю голову, но вслух сказала преувеличенно задумчиво:
— А ты… а ты… а ты разделишь роль… Ой, я даже не знаю, кому из героев Шекспира по башке бутылкой прилетело. Такие вообще были?
— Не смешно, — надулся Келла.
— Милый, — брезгливо проговорила Ниночка, — не обижайся. Ты ведь такой туп… хм… сильный.
— Да, я такой. Не надорвался же я, когда тебя столько времени на руках держал…
В результате эти двое еще раза три поругались и помирились, а как только Ниночка закончила разговор, она стала злобно распространяться по поводу Келлы, его характера и семьи. А потом выдала:
— Видишь, как здорово приворожился Келла. Надо к этой Альбине еще съездить. Чтобы Кея точно… А, блин, звонят. Неймется какой-то собаке.
С этим словами Нинка вновь взяла трубку.
— Моя любимая королева, как мне попросить у тебя прощения? — Раздался заунывный голос Валерия.
— Отправься к праотцам, — никогда не была доброй Ниночка. — Или просто оставь меня в покое.
— А этот Келла, что тебя с ним связывает? Нина, не шути со мной. И скажи мне все. Я найду его и продолжу наше общение.
Ого, сколько у них с барабанщиком «На краю» общих интересов. Во-первых, Нинка, во-вторых, встретиться друг с другом оба хотят. Не иначе взаимная симпатия.
— Я тебе найду, козлина ты эдакая. Найду и убью. И королевой меня может называть только он.
И Ниночка со злостью нажала на красную кнопочку.
— Знаешь, — задумчиво поглядела на меня Нинка, — я, пожалуй, обращусь к Альбине, чтобы она Бабу-ягу того… наоборот приворожила.
— Как это наоборот?
— Чтобы он обо мне забыл! — выдала Нинка, выхватила у меня из-под носа последние два печенья и запихала их в рот под мой негодующий возглас.
— Обжора.
— Зануда.
— Проглот!
— Тройная зануда! Занудище!
— Кретинка!
И мы, как маленькие, стали кидаться подушками…
Нинка не ушла, а решила остаться ночевать тогда, когда мои родственнички наконец прибыли в родной дом вместе с Крабом и двумя какими-то длинноволосыми мужиками, которых я не знала.
— Кто меня потревожил? Убью на хре-е-еен! — проорало басом на весь дом, но нам с Нинкой было не привыкать.
Нелли, Томас и гости пребывали в прекрасном расположении духа, наперебой рассказывая, как классно они отдохнули. Небритый Леша, ничего не говоря, ушел в ванную комнату, а вот Эдгар пребывал в самом мрачном настроении и почти сразу же кинулся к любимому. Вернее, к компьютеру.
— Компонарик, — проводила его взглядом Нинка и убежала куда-то на кухню. А я отправилась спать. Вот так глупо и закончился этот странный день. А ночью мне совсем ничего не снилось.
Следующий день веселым и хорошим я никак не могла назвать, да и среду тоже. С одной стороны, благодаря неоценимой помощи подруги-шантажистки, в учебе все было нормально. Статью Сеточкину Нинка все же написала, но велела мне передать ему с рук на руки, сказав, будто это моя работа. Со Славиком она видеться не желала, мотивируя это тем, что он «теперь на фиг не нужен, этот тощий раздолбай». Я пришла к главному редактору университетской газеты вместе с назойливой Татьяной, прилипшей ко мне, как банный лист. Каким-то невероятным образом Сеточкин принял старосту группы в свою редакцию, взял статью и, печально возведя свои унылые глаза на меня, осведомился:
— Что случилось с Ниночкой? Почему она не берет трубку и в Интернете больше не отвечает?
Я отвела глаза и сказала, что моя подруга больна. Она ведь действительно больна — не дружит с головой. Таня жадно ловила мои слова насчет Нинки и прекрасно все поняла, потому что на следующий день раззвонила всей группе, а также девчонкам из параллельной, что «Журавль бросила Сеточкина и, наверное, у нее какой-нибудь новый кавалер появился».
Узнав, что место на должность нового молодого человека ангела Ниночки свободно, пара рекламистов, учащихся на соседнем этаже, а также один физик и парень из физвоза тут же предприняли пару попыток привлечь внимание Журавлика. Только она, кажется, никого не замечала и отшивала молодых людей не так резко, как обычно. Ее мысли были поглощены Келлой.
— Кать, а если это рыло в повязке бабке Эльзе не понравится, то что делать-то? Мы уже всей семьей извелись, между прочим. Отец лучшего врача ему нашел! — Шептала она мне на очередной паре, совсем не слушая лекцию про уголовное право, которое вел наш декан Александр Борисович. — Представляешь? Впервые в жизни видела, как папочка заботился о левом человеке.
— Да? — удивилась я такому. — А что Келла?
— А что этот лох? — пожала плечами девушка. — Ты же знаешь, отлежался в больнице один день, поприставал, мерзкая морда, к медсестрам молоденьким, и свалил оттуда на фиг. Сбежал.
— Ты ревнуешь, что ли? — изумилась я.
— К кому? — волком уставилась на меня Нинка.
— Ну, к медсестрам.
— Ты дура? У него лечащим врачом была пятидесятилетняя тетя, мне что, и к ней надо было ревновать? Да и что там ревновать-то? Битую синильную тыкву?
— Ну хотя бы.
— А вон эта мисс Кривой Нос, — с неприязнью уставилась она на Ольгу, которая посоветовала обратиться Нинке к экстрасенсу Альбине, — счастлива. До сих пор со своим Толиком ходит-бродит, задом водит. Почему у этой дебилки все получилось, а у меня нет? Пойду-ка я сегодня к этой Альбиночке, — сделала какой-то нелогичный вывод подруга.
Я про эту ведьму и забыла уже…
— Зачем? — поразилась я.
— Затем. Бабу-ягу отворожу. Может быть, твоя маленькая память еще помнит, что я тебе про это говорила в понедельник. А во-вторых, на всякий случай еще и Кея к себе примагничу. Снова.
— Что значит «примагничу»? — стала сверлить я взглядом светловолосую девушку.
