Вынужденный брак - Герцик Татьяна Ивановна (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– И после этого ты еще можешь смотреть мне в глаза, хотя ты в ногах у меня должна валяться, прощения просить!
Она негромко хмыкнула. И как он себе это представляет? Чтобы на них пялилось еще больше народу? Негромко попросила:
– Давай поедем домой, Анюта уже спит.
Он заглянул в машину. Дочка, утомленная бурным днем, спала на своем креслице, раскинув в сторону ручки и ножки. Юрий сел на место водителя, подождал, когда жена устроится сзади и нажал на газ, продолжая бурчать:
– О дочери она беспокоится! А обо мне ты беспокоилась, когда выставляла на посмешище?
Она внезапно догадалась:
– Да ты просто ревнуешь! Точно! Бесишься от того, что я не с тобой флиртовала, а с соседом! Вот из-за чего сыр-бор!
Он хотел возмутиться, но роль водителя плохо сочеталась с исполнением роли оскорбленного в лучших ожиданиях мужа, и Юрий был вынужден замолчать, внимательно следя за дорогой.
Затормозив у подъезда, подождал, пока жена достанет из машины спящую дочь, и погнал Тойоту на платную стоянку. Вернувшись домой, обнаружил Анютку уже спящей в кроватке. Уведя жену в другую комнату, продолжил головомойку.
Саша чувствовала себя фантастически. Наверное, это от излишне выпитого сегодня вина, ведь она почти никогда не пила. И, самое странное, – недовольный муж казался ей не сердитым, как обычно, а смешным. Очень смешным. Этакий чопорный зануда воспитывает свою глупенькую жену. Вот если бы он ее любил, это было бы другое дело, а так… Его речи говорили лишь об оскорбленном самолюбии, не более того.
Она впервые его не боялась и даже сдавленно хихикала в особенно патетических местах его гневной речи. Вино сделало ее раскрепощенной и свободной. Настолько свободной, что она совершенно не боялась его потерять. Тем более, что он ей никогда и не принадлежал, что усердно подчеркивал.
А что тут такого? Все разводятся – и ничего. Подумаешь, она и без него проживет, просто будет жить, как все, только и всего.
Юрий же никак не мог остановиться. Словоблудие засасывало, толкая на всё новые и новые оскорбления. Ему почему-то очень хотелось увидеть слезы раскаяния на ее лице, но оно выражало лишь искреннюю заинтересованность и одобрение после его особенно удачного стилистического оборота. Казалось, она сейчас воскликнет: Лихо! – И громко захлопает в ладоши, но она молчала, лишь пристально следя за его губами.
Он замолчал и прошелся по комнате, начиная понимать, что она слишком пьяна, чтобы всерьез воспринимать случившееся. Сухо скомандовал:
– Ложись спать! – и хотел пройти в ванную, как она неожиданно спросила:
– Юрий, а зачем ты вообще со мной живешь? Ведь мы бы могли давно развестись. Правда, где бы мы жили в этом случае, ведь квартира принадлежит твоему отцу?
Он с нарочитой усталостью поднял глаза к небу, вопрошая, что делать с пьяной бабой, но Саша не отставала.
– Да не смотри ты так, я вовсе не так пьяна, как ты думаешь. Просто храбрости немного добавилось, только и всего. Я всё понимаю и язык, как ты слышишь, не заплетается. Если надо, я даже по одной половице без труда пройду!
И она действительно прошагала по прямой, ни разу ни пошатнувшись.
– Ну, убедился? Давай поговорим, а то завтра у меня уже не хватит на это смелости, а мне почему-то кажется, что нам надо кое-что прояснить.
Она подошла к нему и положила руки ему на грудь, прямо посмотрев в глаза.
– Или ты просто трусишь? Признайся, что тебе очень нравилось владеть бессловесной женой. Но мне это надоело. Или, вернее, – она торопливо поправилась, – не надоело, а… – она не смогла подобрать нужное слово. – В общем, больше я так жить не могу. Я тоже человек, хоть ты этого и не замечаешь.
Он холодно заметил:
– Ну, если ты так трезва, что считаешь себя человеком, то объясни мне, почему заставила пойти на этот идиотский брак? Если бы ты тогда отказалась, меня никто бы силой под венец не затащил! – и он рассеянно прикоснулся к пострадавшей когда-то от отцовского кулака скуле.
Она с горечью проследила за его жестом.
– Дура была. Почему-то думала, что ты оценишь меня, привяжешься, может быть, даже полюбишь. Извини, была не права. Но тебе-то что мешает развестись со мной сейчас?
– Да то же, что и тебе – квартира. – Он лукавил, и прекрасно это понимал, но гордость заставляла играть принятую на себя роль до конца. – Если бы она была моя, я бы просто ее разменял на две однокомнатных, попроще. А так – куда мне деться? С родителями жить я больше не буду. Не маленький.
Саша уныло всхлипнула.
– Ты намекаешь, что уйти должна я?
Он потемнел.
– Ты хочешь сказать, что уйти должен я?
Она не хотела, чтобы он уходил, она мечтала о его любви, но вместо этого робко подтвердила:
– Ну, это было бы правильнее, всё-таки со мной останется ребенок. Ты же не собираешься воспитывать Анюту?
Взвившись от ее беспощадных слов, Юрий завопил:
– Правильнее! Ты сама такая правильная, что тошнит! Порядочность, достоинство! Да откуда ты выпала? Из какого века? Глупости всё это!
Она развела руками.
– Прости, но уж такая я есть. Вряд ли стану другой. Да и не хочу.
Юрий внезапно остановился, на что-то решившись.
– Ладно! Завтра я уйду, а ты подавай на развод. Так будет лучше для всех. По крайней мере, перестанем жизнь друг другу портить, но вначале… – не договорив, он схватил ее на руки и бросил на кровать.
Затем, второпях сдернув рубашку и брюки и задрав на ней подол, вонзился в нее в неистовом стремлении наказать. Успокоившись, упал рядом и прошептал:
– Наверное, вот поэтому я и жил с тобой почти три года. Мне просто хорошо с тобой в постели.
Глотая слезы она уточнила:
– Но ведь это вовсе не главное, к тому же легко заменяемое.
Он с удовольствием согласился:
– Ага, легко заменяемое!
Поднялся и пошел в ванную. Вернувшись, подвинулся к ней ближе, повернул к себе и снова впился в ее губы. Саша не могла понять, что это – наказание, попытка показать ей, что она теряет или нечто большее? Он был горяч, так горяч, как никогда не бывал за годы их такой странной совместной жизни. Почему? Пытается наверстать упущенное, или запастись впрок незабываемыми воспоминаниями?
Во всяком случае, он не был безучастно-спокоен, как обычно. Он стал похож на себя прежнего, таким, каким она помнила его в их первую ночь. Привычный ритуал, похожий на чистку зубов перед сном, был нарушен. Он брал ее снова и снова, словно пытался заставить просить пощады.
Но она не собиралась его останавливать. Эта утомительная любовь внушала некую призрачную, но надежду: возможно, она не так безразлична ему, как он пытается показать.
Успокоился Юрий только под утро, и Саша уснула, потная и всклокоченная, не имея сил принять душ после постельных излишеств. Но Юрий не спал. Он лежал рядом с ней и раздумывал, в какую же дурацкую западню загнал сам себя.
Ведь, по сути, всё это время он вел себя как глупый избалованный мальчишка, которого заставили сделать нечто им нежеланное. Он дулся, пытался отомстить за это всем, кто попадался под руку. Больше всего, конечно, доставалось Саше, как главной виновнице принуждения.
А если бы он женился на ней сам, без вмешательства отца? Он искоса посмотрел на лежащую рядом девушку. Она тихо спала, утомленная его ласками. Ему пришло в голову, что сегодня он впервые любил ее так, как любят по-настоящему желанную женщину. Эта мысль принесла странное удовлетворение. Возможно, она будет вспоминать их прощальную ночь с сожалением и досадой.
А если не уходить? Попробовать всё сначала? Но фантазия тут же представила молодежные дискотеки, полные сговорчивых девиц, ночи, проведенные без сна в поиске удовольствий, и откинул дурацкую мысль о продолжении вынужденного брака.
Это они правильно сделали, что решили развестись. Слишком они разные. Она чересчур правильная, скучная и неприметная. А он – о, он совсем другой! Он яркий, видный, и как, говорит мать, брутальный. В общем, из тех, кому улыбается жизнь. И нечего тратить ее на такую недотепу, как эта Маруся.
