Светлая полночь - Стоун Кэтрин (книги txt) 📗
Но на этот раз она приготовила надменному доктору сюрприз. Она предъявила его сразу же, едва он появился в ее роскошном пентхаусе:
— Что, если я скажу тебе, что беременна?
— А я отвечу, что это невозможно. По крайней мере, — уточнил Джейс, — невозможно, чтобы это был мой ребенок.
— Если младенец есть, Джейс, то он определенно твой.
— «Если», Алексис? Ты не уверена?
— Нет. Но задержка составляет семь дней.
— Выясни.
• — И что тогда? — Алексис знала ответ. Она сделает аборт. И мало того, что она испытает дискомфорт, еще ведь существует риск, что бульварные газеты пронюхают об этом. А что же мужчина, чья потенция стала причиной того, что с ней произошло? Этот мужчина найдет для нее лучшего из лучших специалистов в этой области, наверняка своего коллегу, от которого она вправе ожидать полного молчания и предельной аккуратности.
Однако Джейс не спешил изложить этот очевидный план — дескать, я все беру на себя, — и в воцарившемся молчании что-то происходило.
Две вещи.
Одна происходила с ней, другая — с ним.
То, что происходило с Алексис, было знакомым и понятным — накатывающее тепло в нижней части живота, подающее сигнал о том, что наступило время менструации. Вскоре последуют судороги — неприятные, но не столь уж болезненные, и начнется кровотечение, от слабого до умеренного, которое будет продолжаться пять дней.
Она не беременна, просто случилась задержка, и Алексис, испытав внезапное облегчение, едва не выболтала эту радостную новость.
Однако она все-таки сдержалась — совсем ни к чему позволять Джейсу так легко соскочить с крючка.
Его молчание объяснялось тем, что происходило, — бушующая в нем буря столь заинтриговала ее, что она была не в силах заговорить, даже если бы пожелала. Тем более что она этого и не желала, ей досташшло огромное удовольствие видеть, как он стоит перед ней и смотрит на нее со смешанным чувством ярости, муки, страсти, желания.
Алексис хотелось, чтобы он смотрел на нее вот так всегда, чтобы он прикоснулся к ней и занялся с ней любовью, как делал это раньше.
Она представила себе, как Джейс касается ее, а она начинает дрожать, и теперь просто обязана была заговорить:
— Джейс? Что, если я беременна?
— Тогда, — пожал он плечами, — мы поженимся.
— Поженимся?
— Это мое предложение, Алексис. Мой выбор.
Брак отсутствовал в списке ее желаний, равно как и младенец. Однако все это было в его списке.
Однако Джейс просил ее выйти за него замуж, он хочет этого, он выбирает ее. В качестве невесты. Своей жены. Матери его ребенка.
Судорога в животе напомнила ей, что ребенка-то нет.
Хотя он мог быть. Поэтому ей просто нужно удержать Джейса подальше от постели в течение ближайших пяти дней. У Алексис было тревожное чувство, что подобное воздержание для него не будет трудным, что он отнюдь не жаждет прикоснуться к ней, как жаждала этого она, мечтая о его прикосновениях.
Но Джейс все-таки прикоснется к ней снова и, полагая, что она беременна, станет заниматься любовью, не заботясь о последствиях, и тогда беременность станет вскоре реальностью.
Или же она может продолжать принимать противозачаточные таблетки и, учитывая ее чувствительность к гормонам, станет походить на беременную… И они с Джейсом поженятся до его отъезда на войну… А пока будущий отец будет оказывать помощь раненым солдатам за морем, у нее случится выкидыш… и она будет выглядеть такой несчастной, когда он приедет к ней в День святого Валентина, что он будет вынужден на какое-то время отложить развод.
А что сделает она? Она скажет, что хочет попытаться еще раз, как только ей позволит акушер.
И она действительно попытается?
Да, если ей не удастся к тому времени заставить Джейса смотреть на нее так, как он смотрит сейчас — испытывая яростное, мучительное желание.
А если она не сможет пробудить в нем подобную страсть без помощи ребенка?
Тогда она забеременеет.
А какой матерью она будет? Ответ высветился в его горящих зеленых глазах: хорошей, преданной и неэгоистичной. Другого Джейс не приемлет.
— Алексис?
— Это и мой выбор, Джейс.
— В таком случае выясни окончательно и дай мне знать.
Глава 6
— Она была беременна?
Джейс не успел ответить на негромко заданный вопрос Джулии — помешало появление Марго. С калориями. Оформленными весьма эффектно.
Венок из сахарного тростника окаймлял красную чашу с орехами макадамии и горячий шоколад в зеленых кружках. Кроме еды, были предложены игральные карты, украшенные лентами.
Джейс поблагодарил Марго за калории и карты и заверил ее, что непременно даст ей знать, если им понадобится что-то еще. Они перебросились несколькими фразами, поскольку Марго явно хотелось поболтать с Джейсом.
К тому моменту когда Марго наконец ушла, Джулия решила, что Джейс давно забыл о ее вопросе.
Но она ошиблась.
— Нет, — ответил он так, словно их разговор и не прерывался. — Она никогда не была беременна. Я это выяснил, когда через несколько дней мы встретились, чтобы обсудить наши планы. Алексис была достаточно серьезна, когда мы обсуждали наши планы на жизнь. Но в ней не чувствовалось беспокойства, не было…
— Тревоги.
— Тревоги, Джулия? — Именно это слово он употребил, когда Алексис предстала перед ним со своей ложью. — О чем?
— О том, что она становится матерью. О необходимости заботиться, об ответственности за новую жизнь.
— Да, — мягко произнес Джейс. — Алексис не пугало ничто, кроме потери того, чего ей хотелось.
— Вас.
— Да… меня.
— Но почему?
Его улыбка не была высокомерной — она была сдержанной, даже чуть-чуть суровой.
— Почему Алексис хотела меня? Хороший вопрос. Честно говоря, я не знаю.
— Мой вопрос был не об этом. Почему вы собрались жениться на ней? На женщине, которую вы не любили?
— Обычные причины, — терпеливо пояснил Джейс. — Мой ребенок. Моя ответственность. И прочная вера, я полагаю, в феномен семьи.
— А вы хотели ребенка? — с интересом посмотрела на него Джулия.
Она читает в его сердце, подумал Джейс. В этом средоточии гибельных крайностей — льда и пламени, где ничто не способно выжить. Он ничего не хотел. До младенца. Его младенца.
— Хотел ли я?
— Да. Разве нет?
У него в сердце неожиданно перемешались самые разные чувства. Он никогда бы не смог вообразить, что можно испытывать надежду на фоне ужаса. И радость.
Тем не менее надежда и радость присутствовали. Как и любовь. И когда пришло осознание истины, вскрылась ложь, Джейс испытал сожаление по поводу несостоявшейся прекрасной жизни, словно она уже существовала, но должна была закончиться.
Джейс до сих пор сожалел о той фантомной, замечательной жизни, сожалел о потере того, чего не было.
— Простите, — пробормотала Джулия. — Я не должна была спрашивать об этом.
— Почему же? Я как раз думал об ответе на этот вопрос. Ответ — и да и нет. Ни у меня, ни у Алексис не было особого желания иметь ребенка.
— Но вы были бы замечательным отцом.
Он встретил это уверенное и смелое заявление Джулии с некоторым удивлением. И с удивленной неуверенностью. И тихо прошептал:
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Наступило молчание. Мерцающее, мягкое, многозначительное. Взгляд Джулии упал на рождественскую колоду карт.
— Вы играете в карты? — спросил Джейс.
— Играла, — призналась она. — Когда-то играла.
Когда-то играла, подумал Джейс. Приглашение к рассказу о загадочном прошлом.
— У вас есть любимая игра? — поинтересовался он.
— Кункен.
— Когда-то я тоже играл в кункен. — Это была единственная карточная игра, которую он знал. Научился он ей от медицинской сестры во время командировки в Афганистан и с того времени несколько раз играл на таких же политых кровью землях. Игра в карты была способом скоротать время между боями. И хотя это вряд ли имело какое-то значение, он почти всегда выигрывал.
