Прошлые обиды - Спенсер Лавирль (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗

Долина реки Сент-Крой на следующее утро, когда Бесс уехала из дома в магазин, лежала под покровом снега. На юге от высокой каменной трубы теплоцентрали Нортен-Стейтс вяло поднималась струя пара и скапливалась в густое неподвижное облако. Дальше к северу иней рисовал ювелирные узоры на металлических кружевах разводного моста, соединяющего Стилуотер с Хаултоном, штат Висконсин.

Стилуотер называли речным городом. Он уютно устроился среди лесных холмов, рек, оврагов, залежей известняка и примыкал к реке, чьим именем и был назван. В 1880 годах это было прибежище лесорубов, которые прожигали свои заработки в пятидесяти городских кабаках и шести борделях. Теперь их давно уже здесь нет. Исчезли и прекрасные белые сосны, окружавшие город, но Стилуотер ценил свое наследство лесопилок, складов и домов в викторианском стиле, построенных состоятельными лесопромышленниками, чьи имена до сих пор сохранились в местном телефонном справочнике.

На подъезде к городу казалось, что он состоит из одних крыш. Шпили, мансарды, колокольни, башенки причудливых форм, построенные в прошлом, окружали маленький центр, обрамляемый западным берегом реки.

Бесс наслаждалась видом, пока ехала вдоль Третьей авеню мимо старого зала суда. Поворот на Олив – и она уже на Мэйн: полмили занимали торговые ряды, протянувшиеся от пивоварни Джозефа Вулфа на юге до стен мельницы Стэйплза на севере. Уличные строения на Мэйн-стрит относились к другому веку, другой архитектуре – дома из красного кирпича, с аркообразными окнами второго этажа, старомодными фонарями перед фасадом и узкими переулочками со стороны черного хода. Булыжные мостовые вели в боковые улицы, спускавшиеся через квартал к реке. Летом по ее берегу бродили туристы, наслаждались садами роз, сидели в тени застекленных балконов в Лоувел-парке, нежились на солнце на зеленых лужайках со стаканчиками мороженого в руках, наблюдая за прогулочными катерами, бороздящими голубую воду реки Сент-Крой.

Они толпились на корме «Андьямо» и сидели в ресторанах на палубах, потягивая напитки из высоких пластиковых бокалов, поглощая бутерброды, щурясь на зыбкую воду в тени великолепных матерчатых козырьков, раздумывая, как хорошо было бы жить здесь.

Так было летом.

Сейчас зима.

Теперь, в январе, розы не цвели. Прогулочные катера сушились в пяти доках. Фургон для жареной кукурузы на Мэйн-стрит был перевернут и покрыт шапкой снега. Ледяные скульптуры, которые были ангелами во время Рождества, расплылись и превратились в неясные намеки на парусные лодки.

Бесс, как всегда, заказала горячую булочку и чашку кофе в ресторане и уселась за стол рядом с веселым газовым камином. Покончив с завтраком, захватила с собой еще кофе в закрытом стаканчике и направилась в магазин.

Он находился на Честнат-стрит, в старинном здании с двумя коробками голубых окон, голубой дверью и вывеской «Синий ирис. Все для дома» с изображением подобия этого цветка.

Внутри было темно, но пахло сухими цветочными духами и ароматическими свечами, которые здесь продавались. Зданию было девяносто три года, оно было едва ли шире больничного коридора, но длинное, фасад смотрел на север, поэтому летом здесь было прохладно и затененно. Этим зимним утром здесь гуляли сквозняки.

Стены магазина были оклеены кремовыми обоями, гармонирующими с окрашенным деревом, лепнина под карнизом, бордюр из синих ирисов такого же цвета, как ковер. Синие ирисы украшали также марку фирмы, висевшую на стене у лестницы, и повторялись на пакетах, в которые укладывали покупки.

Бабушка Молли выращивала синие ирисы во дворе на Норт-хилл. Еще ребенком Бесс мечтала иметь собственное дело и уже тогда знала, какое она даст название своей фирме.

Бесс прошла через груды ламп, эстампов, рамок для картин, низких столиков, засушенных цветов в маленькой конторке в центре стены у старинной лестницы, которая вела на крошечный чердак. Он едва ли не смыкался с потолком – волосы Бесс почти касались его. В период расцвета города здесь проводил свои рабочие часы какой-то бухгалтер, заполняя расчетные книги и проверяя счета. Бесс часто приходило в голову, что он был, наверное, карлик, а может, горбун.

Она поискала за кассой и нашла несколько записок, оставленных Хидер накануне. Взяла их и стаканчик с кофе с собой наверх. Там так все было завалено, что ей пришлось балансировать на одной ноге, наклонившись над грудой образцов тканей и обоев, чтобы включить сначала торшер, а потом лампу дневного света на своем письменном столе. Так же, как и офис, чердак был слишком мал, но каждый раз, когда она решала переехать в большой магазин, именно чердак держал ее здесь. Возможно, из-за утренних часов, как сегодня, когда маленькое пространство вбирало в себя поднимающееся тепло, отражая свет от кремового потолка, и над головой витал аромат кофе. Или, может быть, это был вид из окна на. фасад здания, а быть может, и просто потому, что у чердака был свой характер, была история. И то и другое импонировало Бесс. И мысль о современном офисе в стерильном деловом центре не привлекала ее.

Бесс привыкла приходить рано. Время между семью и десятью часами, когда телефоны молчали и не было посетителей, было самым продуктивным за весь день. После десяти, когда магазин открывался, работать с бумагами было уже нельзя.

Она сняла крышечку с пластикового стакана с кофе, прочла записки Хидер, просмотрела бумаги, папки, сделала несколько телефонных звонков и кое-какие наброски до того, как в половине десятого пришла Хидер и крикнула снизу:

– Доброе утро, Бесс!

– Доброе утро, Хидер! Как ты?

– Холодно.

Бесс услышала, как открылась и закрылась дверь подвала, когда Хидер вешала свое пальто.

– Как прошел обед с Лизой?

Бесс задержалась с ответом, переворачивая страницу. Хидер уже достаточно знала об их взаимоотношениях с Майклом, чтобы снова открывать перед ней банку с червяками.

– Прекрасно, – ответила она. – Она становится очень приличной кулинаркой.

Голова Хидер показалась над перилами лестницы, и ступеньки заскрипели под ее ногами. Она остановилась на верхней – сорокапятилетняя женщина с соломенного цвета волосами, приведенными в выверенный беспорядок, в модных черепаховых очках. Холеные руки с ногтями темно-красного цвета, широкие скулы, маленький симпатичный рот. Одевалась она с кажущейся небрежностью, в которой обнаруживался безупречный вкус, что и создавало первое положительное впечатление у покупателей.