Дом у воды (СИ) - Волкова Виктория Борисовна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Тебя забыли спросить, — огрызнулся он.
— Да она имела в виду лошадь, — хмыкнула Света и добавила тихонько:- Представляю, скольких баб ты сюда за молочком приводил.
— Никого я не приводил, — рассердился Гаранин. — Это Олеськина прабабка. — И словно желая одержать над Светой реванш, бросил раздраженно: — А я смотрю, ты и коня на скаку, и в горящую избу…
— Пою, вышиваю и вкусно готовлю, — продолжила она список, нимало не смутившись.
— Про последнее мне ничего не известно, — хохотнул Арсений. — Но ловлю на слове!
— Обойдешься, — мотнула головой Света. — У нас другой уговор.
— Если б я знал, — искренне пожалел он. — Может, уступишь, а?
— Тут нет таких продуктов, — пробурчала она, с трудом отходя от Звезды.
— А чем продукты в Кемерово отличаются от здешних? — искренне изумился Гаранин.
Свете очень хотелось разузнать у этого странного человека, каким боком в разговор вклинилось Кемерово, но тут на крыльцо вышла баба Клава с двумя невысокими бидончиками молока. И разговор перескочил на сметану, которой мало, и творог, сделанный только для Олеськи. Арсений аккуратно поставил продукты в багажник и протянул бабке пятьсот рублей.
— За все сразу и сдачи не надо, — предупредил он, а старуха хмыкнула только: «Нашелся богатей!», но лишнее не вернула, торопливо засовывая пятихатку в карман жилетки.
В этот момент из соседних ворот показалась точная копия Звезды, запряженная в сани.
— Луна, — весело позвал Гаранин и помахал детям и женщине, укрывшимся овчинным пологом. А затем крикнул мужчине, сидевшему на облучке:
— По насту не езжай, Павка, лошадь провалится!
— Учи ученого! — хохотнул тот в ответ.
Света завороженно наблюдала, как по высокому рыхлому снегу бежит гнедая красавица.
— Вот он, настоящий вездеход! — с гордостью заметил Арсений. — Везде пройдет! До чего же животное выносливое и умное.
— Благородное, — согласилась Света, с болью в сердце вспомнив конюшни Люсьена. Кто сейчас заботится о лошадях? Не разбежались ли работники?
«Нужно узнать у матери», — самой себе дала она поручение. И тут же, положив руку на грудь Гаранина, остановила его:
— Подожди, пусть Луна вперед убежит, а то двигателя испугается.
— Павка другой дорогой поедет, — хмыкнул Арсений, подмигивая, а про себя отметил, что девчонка явно не дура. Ласковая и нежная, но не бестолковая. Да и бабе Клаве понравилась. И всю дорогу размышлял, почему Света так легко прыгнула в его постель, стоило только поманить.
В южном городе с утра срывался снежок, то и дело переходя в дождь.
Иван Григорьевич Бессараб поморщился, понимая, что к вечеру обледенеют дороги и до дома придется ползти со скоростью черепахи.
Он раздраженно перевел взгляд на сидевшую напротив родственницу и по совместительству финансового директора, будто дождь со снегом шел по ее вине. Ангелина Михайловна Лурдина рассеянно читала учредительные документы компании.
«Что она там хочет узнать нового?» — внутренне скривился Бессараб и кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Лина, — резко процедил он. — Протокол собрания учредителей до сих пор не оформлен. И без Светкиной подписи недействителен. А теперь эта красавица оказалась на краю Земли и просит прислать туда пельменей, Митька-Азимут в реанимации, а мы с тобой в тупике.
— Да уж, — крякнула Лина, рассматривая сначала собственные идеальные ногти, а затем часы на стене. — Еще месяц — и никто из нас не сможет подписать отчетность или финансовые документы! Давай отправим к Свете бумаги вместе с пельменями. Она распишется и почтой пришлет обратно. Время еще есть!
— Ты думаешь, она вернется? — не сдержался Бессараб. — Я не уверен. Во всем, что касается твоей сестры и нашей с ней дочери! Вечно какие-то причуды! Вот что ей понадобилось в Зарецке? Что?!
— Не ори, — устало отмахнулась Лина и добавила веско:- Отправь к ней курьера! За неделю обернется.
Иван Бессараб воззрился на нее невидящим взглядом.
— Возможно, ты и права, Ангелина, — пробормотал он. — И другого пути у нас просто нет.
— Можно еще расписаться за нее, — отмахнулась Лина.
— Это подлог, и мы договорились этот вариант не рассматривать, — рыкнул Бессараб. — Еще раз предложишь, вылетишь с работы.
— Ага, — хмыкнула Ангелина. — Напугал, сил нет! На следующем собрании учредителей подговорю Светку и переизберем тебя, Иван Григорьевич! Наши семьдесят процентов против твоих тридцати.
— Я у нее долю выкуплю и наконец уволю тебя, — рассмеялся Бессараб.
— Ты же тогда от скуки помрешь, — заявила Ангелина и гордо покинула кабинет. Иван долго пялился на закрытую дверь, раздумывая и гадая, в какую беду попала Света. Когда сегодня утром по дороге на работу позвонил Михеич и принялся буровить какую-то ерунду про пельмени, то Бессараб не сразу понял, о чем речь. А когда дошло, то, резко перебив бывшего взводного, рявкнул:
— Девушку как зовут? Как выглядит?
Михеич что-то уточнял у жены. А потом, когда все сошлось до малейших подробностей, Бессараб, не сдержавшись, выругался. Грязно и витиевато.
— Твоя знакомая, что ли? — обиженно протянул Михеич, не понявший, каким образом угодил под раздачу.
— Это моя дочь, — рыкнул Иван.
— Дочь? — удивился Михеич. — Так она у тебя только школу заканчивает…
— Та приемная, — уточнил Бессараб. — А эта — родная.
— Так… — попробовал встрять Михеич.
— Головой отвечаешь, Молот — пробурчал Иван, тяжело вздохнув.
Михеич, которого почти тридцать лет никто не называл боевым позывным, внезапно приосанился и тихо пробормотал:
— Понял, Бес. Не боись. Присмотрю.
Глава 8
Олеська без умолку болтала, прижимаясь ручонками к широким бокам Гаранина. А он под смех и визг пассажирок закладывал на узкой дороге крутые виражи, поднимая вверх белые пушистые волны снега. А когда добрались до горки, выяснилось, что Павка с Любой прихватили настоящие санки: тяжелые, с деревянной резной спинкой и толстыми полозьями. В них уже усаживалась вместе с детьми Люба, дородная глазастая женщина в платке и потертой дубленке, когда, спрыгнув с вездехода, к санкам подбежала Олеся.
— А ты в другой раз, — скомандовала Люба. — Все не поместимся!
Света почувствовала обиду за девочку и, наклонившись к Олеське, объяснила:
— Мы сейчас на волокуше поедем. Она легкая и быстрая!
— Эти санки мой дедушка делал, — печально вздохнула малышка. — Витька с Данькой катаются, а мне почему нельзя?
— Кто сказал, что нельзя? — удивился Гаранин, когда тяжелые сани двинулись вниз по накатанной поверхности. — Не вздумай реветь, иначе сейчас домой отвезу, — пригрозил он и, присев на корточки, слегка ущипнул девочку за нос и тихонько добавил: — Мы пока на волокуше, а потом поменяемся. И ты съедешь на санках с горки. Идет?
Олеська радостно кивнула и бросилась к пластмассовому «тазу».
— Подожди, — упредил ее Арсений. — Сначала я, затем Света и ты.
Они уселись друг за дружкой и покатились вниз под крики и вопли поднимавшихся на гору Любы и детей.
— Мама, мама, мы тоже так хотим! А санки тяжелые!
— Дайте и нам прокатиться!
Гаранин в ответ заорал «Йо-хо-хо!» и пронесся мимо, а Олеська пробормотала тихонечко: «Ничего мы вам не дадим!». Волокуша проехала по накатанному снегу, а потом, словно получив ускорение на трамплине, резво плюхнулась в рыхлый снег, погружая своих пассажиров с головой в сугроб. Света одним движением выдернула из белого плена Олеську и сразу поставила на ноги. А потом забултыхалась сама, будто что-то мешало встать на ноги. Она почувствовала, как неведомая сила потянула вниз, в самую снежную гущу, попыталась вырваться, но крепкие руки не отпускали и увлекали дальше в сугроб.
«Гаранин, чтоб тебе!» — хмыкнула она про себя, перестав сопротивляться. Арсений тут же поставил ее на ноги и принялся отряхивать. Света огляделась по сторонам. В двух шагах от нее заливалась от смеха Олеська, ее маленькие неприятели вместе с матерью с любопытством следили, чем кончится снежное противостояние. А вот Павел неподалеку беседовал с щуплым сутулым мужичком.
