Неизменная любовь (СИ) - Горышина Ольга (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Я подарю тебе платье, — произнес он медленно, не меняя позы. — Платье принцессы.
— Зачем? — искренне удивилась я будущему подарку.
Теперь дядя Слава подтянул себя в пассажирском кресле в нормальную позу.
— А чтобы ты наконец поняла, что ты женщина, — сказал он довольно резко. — И сняла эти дурацкие джинсы. И идиотские футболки. Ты бы с мамой хоть раз в магазин сходила. Она же у тебя нормально одевается. В кого ж ты такая?
Это уже проходило на конкретный наезд. Как тогда в отцовской офисе. И мне снова некуда было деваться.
— Это модно. Вы просто ничего не понимаете!
У меня снова язык не повернулся сказать ему «ты», потому что дядя Слава исчез, а с Вячеславом Юрьевичем говорить мне не хотелось совершенно.
— Это ужасно, Яна. Так же ужасно, как и твое вождение.
Вот тут бы выскочить из машины и шарахнуть дверью. Но у меня в кармане нет даже рубля! А сумка в багажнике.
— Ну давай, разревись мне здесь еще!
Это он загнул. Плакать при нем? Не дождется, козел!
— Давай, заводи машину и постарайся держать ряд. Давай! Тебе домой пора. И пока ты не перестанешь шарахаться от машин, я не смогу сказать Володе, что посадил тебя за руль.
Скорее, матери. Отец только бы рукой махнул — типа, машину не жалко! Мне тоже не было в тот момент жалко его несчастный бумер. Дорога пустая, и я без всякой жалости вдавила в пол педаль газа. Пусть только посмеет сказать, что я боюсь скорости. Об этом он заявил мне по дороге сюда.
— Съезжай на обочину!
Я не сразу заметила вынырнувший из кустов милицейский жигуль. А потом забыла, какая педаль какая, и Вячеслав Юрьевич крутанул за меня руль. Колеса подняли столб пыли. И я была такая же серая сейчас, как и наша черная машина. Глаза теперь явно блестели слезами.
— Рот не открывай, поняла?
Ну, а чего тут непонятного… Непонятно, как нас все эти два месяца ни разу не остановили. Наверное, только после майских праздников гаишники вернулись в кусты. Обычное приветствие, горькое слово «нарушаем» и требование показать права, которых не было.
— Она только учится, — проговорил тихо Вячеслав Юрьевич.
Где буква «У» и прочая фигня, которая, ежу понятно, являлась прелюдией к «дай денег». Парень в фуражке, впрочем, оказался по-дурацки настырным: взял у хозяина машины документы, крутил их в руках и на фразу владельца бумера «это моя дочь» потребовал от меня паспорт. Дурак… Я ведь реально могла быть Березову дочерью. Да и выглядел он на сорок, хотя было ему всего тридцать восемь. А я? На мне нет зеленой туши, лосин с лайкрой, кружевной юбочки и даже юбочки из плюша. Только мокрые подмышки и в душе проклятия пасте Теймурова. Да, до Рексоны оставалось еще целых два года!
Не знаю, во сколько тогда встал Вячеславу Юрьевичу тот урок, но я футболку выкинула. И вообще заявила, что больше не хочу водить. Вот исполнится восемнадцать, пойду в автошколу!
— Дура ты, Яна! Хочешь, чтобы я тебе врал, что у тебя все хорошо получается? Нет, не получается. Но обязательно получится. Если ты втянешь сопли и прекратишь вести себя как… — он на секунду замолчал. — Нет, в тринадцать ты была взрослее…
Серьезно, что ли? Или быстрее выучивала уроки? Я давно аккуратно стригла ногти, хотя и ленилась следить за лаком. Наверное, только один раз, перед маминым днем рождения, сходила с ней в салон сделать французский маникюр. И тогда в ресторане я была в платье. Пусть Вячеслав Юрьевич не врет, что я хожу только в брюках. Он, конечно, не танцевал со мной, чтобы не злить маму, но платья не мог не заметить. Мужчина всегда смотрит на то, во что одета женщина. Особенно когда она раздета.
Паясо не сводил с меня взгляда, пока шел, тряся мокрой головой, от кромки воды до сухого песка, где я сидела на юбке все еще сухая. Смотрел так внимательно, что я опустила глаза к груди, испугавшись, что что-то не так с лифчиком. Все было так — и с купальником, и с моим телом, и с Паясо. Конечно, он смотрел на меня. Было бы довольно странно и некрасиво, если бы он рассматривал на пляже девушек. Этим он займется, когда я уйду на заплыв. Я пустила его в море первым, чтобы он избавился наконец от грима.
— Вода шикарная, — сказал он, остановившись в шаге от меня, чтобы не замочить мне ноги стекающей с длинных шорт водой.
Кто бы сомневался! По такой погоде. И я ушла в море. Подальше от его оценивающего взгляда и от своего. Я тоже разглядывала своего случайного знакомого. Тело худое, гибкое, не накаченное, но довольно пропорциональное во всех местах. Впрочем, разве я смотрю? Я просто ловлю его взгляд. А вот Паясо, наверное, мысленно рисует выходящую из морской пены Афродиту. Он же художник. А художники не мужчины. Художники в первую очередь творцы.
— Сеньора, вы знаете, кто такой Осмар?
Я осталась стоять. Сесть мокрой на юбку — лишить себя одежды.
— Не знаю.
— А хотите узнать?
Узнать или познакомиться? Я что-то потеряла смысл фразы за коварной улыбкой клоуна.
— Это местная звезда. Он выступает сегодня в клубе тут недалеко. Учитывая, что вечером нам абсолютно нечем заняться, можем сходить послушать.
Это вопрос? Или констатация факта? И откуда взялось это «мы»? Мы делим комнату, но не вечер.
— И потанцевать.
И тем более — танец.
— У него музыка из вашей юности.
Ну раз я такая древняя, то чего тащиться со мной в клуб, мальчик?!
— Вы когда в последний раз были в клубе?
Я молчала. И парню ничего не оставалось, как продолжать сыпать вопросами. Когда? Когда я была младше тебя. Один единственный раз. Но подробностей лучше тебе не знать. А мне лучше не вспоминать. Надеюсь, Слава благополучно все забыл.
— Давно. Можно и сходить…
Да, что там Мишаня говорил про единственный шанс? Потом пожалею, если не узнаю, кто такой Осмар.
— Если вы любите Фредди Меркьюри, он вам понравится, — говорил уже Паясо, выковыривая из пиццы креветок. Без пиццы они были вкуснее, что ли?
Мы зашли поесть в ближайший ресторанчик, вернее просто уселись за столик на улице, потому что решили не переодеваться до душа и были до трусов мокрые.
— Он тоже импозантен в одежде и гриме. И… Но вам же это не важно…
— Не важно, — догадалась я, что парень намекает на ориентацию певца. — Ты его поклонник?
— Я о нем ничего не знал, — улыбнулся Паясо. — Пока не открыл страницу клуба. Говорят, знаменитость. Проверим. Тем более, он поет в основном на английском.
— А билеты?
— Разберемся на месте. Проблем не будет.
Какая уверенность! Юношеский максимализм. Аж завидно!
P.S. Дорогие читатели, не читайте молча. Для автора очень важно услышать от читателей хоть какой-то отклик. Заранее спасибо!
Глава 12 "Простите, сеньора!"
Идти пришлось чуть дальше римского форума, но к вечеру не по жаре шагалось намного легче. Пришлось, правда, дойти до машины, чтобы продлить парковку и взять новый сарафан. Чуть длиннее колен, зато чуть больше открытый на груди, чем майка. Но я взяла шарфик — для прикрытия груди от чужих взглядов и от ночного ветра. Руки пустые — крохотная сумочка под телефон и пару купюр с паспортом лежала на бедре. Брать Паясо под руку на этот раз я не планировала, а он и не предлагал. Наверное, это у них за океаном не практикуется. Как и говорить о себе. Поэтому мы говорили обо мне.
Обошлись без бестактных вопросов. Хотя мне скрывать нечего. А уж красоваться перед мальчишкой, которому я завтра помашу ручкой, подавно. Чем я занимаюсь в свободное от отдыха время? Сказать сложно — вернее, разложить по полочкам все мои дела. Занимаюсь всем и в то же время ничем. Одно из коммерческих помещений мы переработали под арт-студию, где я номинально числюсь директором, но с некоторых пор там всем заправляет расторопная студентка пятого курса. Она ищет идеи для мастер-классов и соответственно мастеров, занимается рекламой в соцсетях и прочее и прочее. Я появляюсь лишь на благотворительных вечерах — это мой личный проект: сбор денег с богатых скучающих дам. Это когда устанавливается минимальная цена за участие в мастер-классе, например, по лепке или росписи по стеклу и шелку, а все что сверху идет в счет того или иного благотворительного фонда.
