Пражский синдром (СИ) - Жилло Анна (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Вот спасибо-то, подумала я. Медленно и печально. Как на кладбище.
11.
После возвращения из больницы глаза у меня постоянно были на мокром месте. Раздражало и расстраивало все, куда ни плюнь. Начиная с квартиры, заросшей за три недели грязью, и заканчивая тотальной несправедливостью мироздания, сыгравшего со мной такую злую шутку.
Группа моя, с которой я до больницы провела всего три занятия, четко зобачила. Даже те, кто до зарезу хотели пражское произношение. Переучивать их было уже поздно. Впрочем, я не обольщалась, поскольку давно себе сказала: перфекционизм – зло. Научить иностранца говорить по-чешски без акцента почти невозможно. Для этого у человека должен быть очень хороший слух и способности к звуковоспроизведению, как у скворца. Даже прожившие в Чехии много лет выдавали себя, сказав всего пару фраз. Я считала большой удачей, если удавалось научить курсантов говорить хотя бы «Брно» и «Плзень» без ударения на гласный звук.
Начитавшись всяких ужасов в интернете, любое, даже самое малейшее неблагополучие в животе я принимала за спайки. И хотя это вряд ли бы уже помогло, везде ходила пешком. И делала дыхательную гимнастику. Больше всего меня эта проблема беспокоила с точки зрения гинекологии. Если раньше я почти не задумывалась, будут ли у меня когда-нибудь дети или нет, то теперь…
Наверно, это было странно, но я действительно хотела бы родить ребенка от мужчины, с которым провела меньше двух дней и пару раз поцеловалась. Хотя… у него и так уже был ребеночек. Вполне взрослый.
Впрочем, о Марте я думала теперь без прежнего ужаса. Еще в больнице эта проблема перестала казаться мне мрачной и неразрешимой. Так осталось и после выписки.
- Ну а чему тут удивляться? – хмыкнула в трубку мама, когда я поделилась этим с ней. – Анька, ты хоть сознаешь, что чуть не умерла? В таких ситуациях люди обычно начинают смотреть на вещи иначе. Фокус смещается. То, что раньше казалось ужасным, выглядит сущей ерундой. И наоборот.
Все так. Вот только шрам в ерунду превращаться никак не хотел. Ни на животе, ни в моих мыслях. У меня выступали слезы каждый раз, когда я раздевалась и одевалась. Хотя, как выяснилось, со шрамом мне тоже повезло. Он был хоть и приличных размеров, но ровный, плоский и розовый. Со временем должен был побелеть, и тогда красивая гирлянда из цветов вполне могла бы его замаскировать. Я даже распечатала с десяток вариантов – на будущее.
Свое нервно-уныло-напряженное настроение я старалась Алешу не демонстрировать, но он наверняка его чувствовал. Может, это его и раздражало, но по нашим разговорам я не замечала. Впрочем, разговаривали мы теперь не так часто, только по вечерам. Днем Алеш был по уши занят новой коллекцией.
- Сначала продумываю главный мотив, - рассказывал он. – Потом на бумаге рисую эскизы. На компьютере подбираю размеры, цвета. По ним - материалы: металл, камни. Иногда после этого цвета приходится корректировать, не всегда удается найти точное соответствие. Продумываю огранку камней, крепления, застежки. Если цепочки – плетение. После этого делаю образцы.
- Все сам? – я спрашивала это не из вежливости, мне действительно было интересно. Всегда интересно слушать человека, который по-настоящему чем-то увлечен. Даже если ничего в этом не понимаешь.
- Если коллекция небольшая, то да. Если много работы, делаю самое сложное, остальное отдаю помощникам.
- А потом в производство?
- Сначала еще художественный совет утверждает, - улыбался Алеш, - но это больше формальность. Все-таки я главный художник. Хотя иногда замечают какие-то недочеты, приходится подправлять.
Коллекция была еще на стадии подбора материалов, но эскизы мне понравились: что-то такое зимнее, морозное, снежное. В белых и голубых тонах. Похоже, эти цвета Алеш любил больше других, в его работах они были самыми частыми. А вот красного и розового почти не встречалось. Из всех украшений, фотографии которых я видела, какие-то нравились мне больше, какие-то меньше, но, наверно, не было ни одного, к которому осталась равнодушна.
Иногда я тихонько думала: может, когда-нибудь он сделает что-то специально для меня. Кольцо? Может быть. Конечно, загадывать о свадьбе было так же преждевременно, как и о детях, но… все равно думалось. Тем более, в этом была и банальная проза жизни. По обычной шенгенской визе я могла находиться в Чехии всего три месяца в полугодие. И даже на краткосрочный вид на жительство нечего было раскатывать губу без официального оформления брака. Разве что получить рабочую визу, но какую работу я могла найти в Праге?
А пока мы вернулись на исходные позиции. Правда, теперь все было несколько иначе. Раньше я боялась, что, если мы с Алешем встретимся и займемся любовью, я потеряю голову и не смогу трезво оценить ситуацию с Мартой. Теперь мне не хотелось видеться с ним в реале, пока секс под запретом. Насчет месяца я ему, конечно, сказала. Срок этот истекал к концу декабря. Я думала, мы смогли бы как-нибудь где-нибудь встретиться после Нового года, но получилось иначе.
- Анна, а как ты смотришь на то, чтобы прилететь на Рождество? – неожиданно спросил Алеш после того, как мы говорили о чем-то совершенно другом. – На твой день рождения?
- В Прагу? – удивилась я. – Но ведь…
- У Марты двадцать первого начинаются каникулы. Я отвезу ее в Брно, к бабушке. Как и обещал.
- Но это же семейный праздник. Как они без тебя будут? Елка, подарки, карп?
Алеш резко махнул рукой: мол, не надо, не начинай.
- Лучший подарок для Марты - если меня с ними не будет. Так что я вполне могу сказать, что должен остаться в Праге из-за работы. Или что куда-то уезжаю.
- Тут, конечно, есть чему возразить, но… Хорошо, - сказала я, подумав. – Приеду.
- Правда? – расцвел Алеш.
- У меня последнее занятие в группе в субботу, двадцать третьего. А следующая уже в январе. Только надо будет тридцать первого вернуться домой. У нас все-таки Новый год – семейный праздник. Я отмечаю всегда дома. С родителями, с бабушкой и дедушкой.
И тут мне в голову пришла довольно странная мысль.
- А когда ты собирался обратно за Мартой?
- На Сильвестра утром. Чтобы первого с ней вернуться. Ей третьего уже в школу.
Сильвестр – Новый год – в отличие от Рождества в Чехии обычно отмечали скромно. Если Рождество считалось домашним праздником, на Новый год, по возможности, шли в гости или в ресторан. Мама Алеша, наверно, расстроится, если его с ней не будет ни на один праздник, но…
- Послушай, а ты не мог бы поехать за ней на день раньше?
- Анна, что ты задумала? – насторожился Алеш.
- Ты бы мог съездить за ней тридцатого с утра. Тридцать первое - это воскресенье, а по воскресеньям вы с Мартой ходите в церковь, ведь так? А после службы мы могли бы с вами где-то случайно встретиться. Ну как будто случайно. Ты бы меня с ней познакомил. Вроде я твоя знакомая, допустим, по работе. Я бы на нее посмотрела. А потом сразу в аэропорт.
- Ну… - задумался Алеш. – Можно и так. А потом мы с Мартой могли бы пойти к Зденеку и Власте. Вот только тебе тогда придется тридцатого весь день одной быть. И ночевать в гостинице.
Я вздрогнула и машинально прикрыла живот рукой – как будто спрятала шрам. Несказанное о том, что все остальные ночи я проведу у него, прозвучало чем-то таким само собой разумеющимся.
Домникова, у тебя так невроз будет. Или еще что-нибудь похлеще. Похоже, его твой шрам беспокоит меньше, чем тебя саму. Если так уж хочется выносить себе мозг, думай лучше о том, как встретишься с Мартой.
- Ничего, - сказала я. - Найду чем заняться. У нас с Прагой и свои дела есть.
Следующие десять дней были сплошной тихой истерикой. Мне все время казалось, что случится еще какая-нибудь дрянь, в самый последний момент. Я без конца прислушивалась к себе, как настройщик к роялю.
А если не со мной – так с кем-нибудь из родных, и мне придется остаться. Или вдруг заболеет Марта. Или двадцать четвертого с утра на город свалится такой туман, что аэропорт закроют на сутки. Или на двое. Или…
