Просроченное завтра (СИ) - Горышина Ольга (мир книг TXT) 📗

— Мне, кроме тебя, ничего не нужно. Это будет такая вот виртуальная, как вы говорите сейчас, да? Связь с тобой. Хочешь, я получу визу и приеду?

— Как ты ее получишь?

— Как турист.

Конечно… Спросила, как дура, очевидную вещь. Он не нищий, ему не откажут.

— Не надо. Я прилечу, но не раньше июня. Пусть малышу хотя бы полгода исполнится.

— Лена, это почти год, — выдохнул Стас ей в лицо.

Ни намека на табак. Сколько же часов он уже не курил?

— Стас, это не будет раньше. Ну никак не получится.

— Когда ты ему скажешь? — еще жестче спросил он и еще сильнее стиснул ей плечи.

— Я на его страховке. Там медицина очень дорогая.

— Лена, мы о чем сейчас говорим? — от Стаса повеяло холодом, и Алена вздрогнула, и его руки исчезли с ее плеч. — О деньгах? Или о человеческих отношениях? Ты что такое делаешь? Ты собралась вернуться к нему, как ни в чем не бывало? Я у тебя так, как друг из прошлого был?

Алена зажмурилась и зашевелила безмолвно губами.

— Стас, мне нужно два года, чтобы закончить учебу. Я как раз получу гражданство. И никаких проблем не будет, понимаешь?

— Я ничего не понимаю. Ты чего такое говоришь? — он поднял руки, но так и не опустил их Алене на плечи. — Это знаешь как называется? Это официально называется законная проституция. А в народе блядство.

У Алены зарябило в глазах, но схватиться было не за что, только если за него, но он сейчас напоминал трансформаторную будку: тронешь, точно убьет.

— Ты не понял… — прошептала она.

— Так объясни, чтоб понял! — перебил он громко.

Но в шумном зале аэропорта «Пулково» крик его затерялся в общем шуме, но зато трехкратным эхом отскочил от барабанных перепонок Алены.

— Я с ним поговорю, и я уверена, что он не станет ставить мне палки в колеса. Он не такой. Он очень хороший. Мы ведь можем просто жить в одном доме. Он у нас большой. Стас, я хочу доучиться. В России меня такому не научат.

— А что со мной? Что будет со мной эти два года?

— А что было с тобой все эти четыре?

Теперь он молчал.

— Стас, ты сказал, что это не будет легко. Но если мы хотим быть вместе, давай сделаем это как можно безболезненнее для всех.

— Лена, это будет больно всем. Ты посмотри на свою бабушку. На маму… За что они так страдают? Если б они только знали, что ты там не по любви, а из какой-то корысти… Лена, годы идут, их не вернуть. Надо быть с теми, кого ты любишь.

— Стас, но мы уже столько выстрадали, неужели еще чуть-чуть нас добьет? Неужели?

Вместо ответа он сгреб ее в объятия и уткнулся губами ей в макушку.

— Ленка, Ленка…

И принялся раскачивать ее из стороны в сторону, точно укачивал малыша, а у нее и без того кружилась голова. Пришлось зажмуриться. Но слезам это не помешало. Футболка его намокла.

— Ну что ж ты за рева у меня такая! — Стас задрал футболку и вытер Алене лицо, наплевав на людей вокруг. — Ты должна быть сильной. В бизнесе и в жизни выживают сильнейшие.

— Давай будем сильнейшими.

— Давай. Давай будем. Какой у нас выбор…

Он отстранил от себя Алену, и та сразу ухватила его за шею, испугавшись, что они так и расстанутся без поцелуя. Он сжал ее холодные щеки горячими ладонями и согрел до кончиков пальцев. Они отрывались друг от друга, потому что что-то хотели сказать, но потом, наплевав на так и не произнесенные слова, снова соединялись в жарком горьком поцелуе.

 — Я люблю тебя, Лена, — были последние слова, которые Стас выкрикнул ей уже в спину, когда она со всех ног бросилась через пограничную черту, боясь, что один поцелуй и она никуда уже не полетит.

Теперь она радовалась, что женщина в паспортном контроле поставила ей в паспорт штамп молча. Алена ничего не могла бы сейчас ответить. Никаких ответов не было. Были одни лишь вопросы.

Глава 23 "Полчаса до рейса"

Макс купил на вокзале два бургера. Сам не понял, зачем — наверное, чтобы показать американке, что в Европе они вкуснее. В поезде он набрал номер сестры и сказал, что опоздает минут на десять, не больше. Она буркнула, что ничего страшного, и отключилась — режим строгой экономии денег, минут и эмоций. Обнялись они тоже без особого энтузиазма с ее стороны. Пришлось пошутить по- дурацки, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу долгожданной встречи:

— Я думал, ты уже шарик.

— Буду, не переживай, — огрызнулась Алена, и он узнал в ней разозленного подростка, который выжил его из бабкиной комнаты своим желанием устроиться во взрослом мире. Самостоятельно.

Нет, все получилось, как он и думал — через мужика. Пусть и не того, о котором он думал. Прямо каламбур… Но с ней лучше не шутить. Злая, как черт. Может, все беременные такие?

— Ну, как у тебя дела? — а он действительно не знал, что еще спрашивать.

— Файн! — ответила она.

Ну, конечно — все у нее отлично, а как еще может быть под крылышком у программера в Силиконке? Сейчас спросит про него. А хвастаться особо нечем. Впрочем, и жаловаться тоже грех. По мнению парней он вообще сыром в масле катается. Они просто цену всему этому не знают.

— Жаль, что так рано уезжаешь.

Макс не врал. Действительно было жаль — встретились, как не родные. Разговор через столик, а столик, как океан. Океан недопонимания.

— Смотались бы в Ливерпуль вместе. Я как раз на будущей неделе играю в Каверн-Клабе битлов на фестивале.

Алена все время глядела на него исподлобья, точно готовилась сказать какую- нибудь гадость.

— Я беременна, забыл? Какие клубы?

— Не забыл…

Ему в Штаты пока не выбраться. Она с ребенком тоже будет прикована к дому. Заокеанскому. И пять минут на здрасьте-до-свидания.

— У тебя действительно все хорошо? — спросил он то, о чем не хотел спрашивать.

— А то что-то мать злая была по телефону.

— А ты звонил?

Каждое слово у нее что плевок! Казалось бы — все у бабы хорошо, улыбайся как истинная американка во все тридцать два зуба, излучай жизнерадостность, заряжай энергией окружающих. А она сычом глядит — самому даже улыбаться расхотелось.

— Я вообще-то всегда звоню, — и голос сделался таким же злым, как у нее.

Начали за здравие, ее и ребенка, окончили, как всегда, обвинениями в его адрес.

— Даже когда сказать нечего звоню.

— Молодец! — Очередной плевок. Чего уж там, утрется! — Спасибо за бургер. Я действительно голодная. Купи мне еще воды с газом, а то я не проглочу его.

Макс исполнил просьбу сестры, бросив в автомат пару монеток.

— Тебе там через секьюрити долго проходить? Сколько у нас есть времени?

— Ну, полчаса есть, — отозвалась Алена, отпив маленький глоток из бутылки. Было видно, что ей не очень хорошо. — Жалко, что не выйти в город. Прошлый раз же шел мокрый снег. Мы с Димой так и не погуляли толком. Только зря время потратили на поезд из аэропорта.

— Зима действительно не лучшее тут время. Но летом вы в Прагу мотались, если не ошибаюсь?

— Это было два года назад. Прошлым летом мы на неделю после Питера поехали в Лондон. До Ливерпуля не добрались. Ну хоть куда-то хоть так в Европу выбираемся. Отпуска у Димки толком нет да и лететь далеко. Но не было бы у меня того Шенгена, и к тебе б не выйти было.

— Злишься, да? — Макс скомкал промасленную бумагу от бургера в шарик и начал перекидывать из ладони в ладонь. — У меня сейчас реально сезон и может все- таки мы запишем диск. Это большущий шаг вперед. И у меня девушка немка. Куда мне ее, фашистку, в Питер тащить?

Алена вскинула на него глаза. Дикие какие-то. Как в то дурацкое лето, когда она крутила со своим начальником непонятный детский роман.

— У тебя серьезно с ней? — выдала Алена глухо. — Или ради паспорта?

— Ален, вот только не надо, ладно? — Макс швырнул бумагу на столик. — Это вам, девкам, легко: замуж и свалили, и еще делать ничего не надо, мужик кормит…

— Макс, хватит ныть, не надоело? — огрызнулась Алена еще громче. — Ты понятия не имеешь, что я делаю и как живу…