Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ) - Танич Таня (читаемые книги читать .txt) 📗
Тем не менее, задетая его откровенным признанием, я не смогла удержаться и задала глупейший вопрос, о котором тут же пожалела:
— Вот как. И… много?
— Смотря с чем сравнивать. Но я не считал.
Полнейшая непоколебимость, с которой он говорил на эту тему, шокировала меня. В то время как я старалась не выдать голосом накатившего отчаяния и прятала руки, чтобы Марк не увидел, как они дрожат, он был совершенно спокоен, будто мы обсуждали что-то незначительное, проходное, какой-нибудь банальный факт из жизни. Голос разума, проснувшийся было на несколько минут, взволнованно зашептал, что лучше бы прекратить эти глупые расспросы, не ворошить прошлое, но необъяснимо болезненное любопытство взяло верх:
— И что же, ты… Ты любил кого-то?
— Что за глупости ты говоришь, Алеша? — в голосе Марка, наконец, проскользнуло раздражение — кажется, мне удалось задеть его. — Причем здесь любовь? Тебе трудно это понять, да я бы и не хотел, чтобы ты понимала. Но если вопрос задан — я отвечу. Да, я пытался научиться жить без тебя. И да — у меня это почти получилось. Я просыпался каждое утро, шел на учебу, даже общался с людьми, но был при этом… выключен. Этот автоматизм, с которым я проживал неделю за неделей, месяц, год — он начал изводить меня. С тобой я горел, и мир вокруг был цветным и ярким. Каждый наш день отличался от предыдущего, и вдруг — сплошная монотонность и однообразие. А еще — скука. Она просто медленно точит изнутри, разъедает тебя. Это хуже, чем болезнь.
— И поэтому ты решил немного подлечиться! — зло подытожила я.
— Да, и я не собираюсь отпираться или оправдываться. Это оказалось так просто — включаться хотя бы ненадолго, как-то разбавлять эту тошнотворную серость. Я был бы полным идиотом, если бы не воспользовался таким доступным способом.
— Просто? Подпустить к себе постороннего человека, дотрагиваться до него, раскрываться перед ним — это просто?! — я была потрясена ходом его мыслей.
— Алеша. Я никого к себе не подпускал. Ни перед кем не открывался, — терпеливо повторил Марк. — Это для тебя все эти чувства всегда на первом месте, и… я действительно этому рад.
— Да иди ты к черту со своей радостью! — не смогла сдержаться я, понимая, что еще немного и разревусь. Почему-то стало так горько и обидно за себя, за все воспоминания и сны о нашей прошлой жизни, в то время как Марк без меня абсолютно не скучал и даже нашел чудодейственный рецепт от тоски.
— Но я другой. Я — не ты, — не принимая всерьез эту вспышку злости, продолжил он, пытаясь раз и навсегда расставить все точки в этом нелегком разговоре. — Я живу здесь, на земле. И способы подзарядки мне тоже нужны земные, ощутимые. Честно, я даже не помню, как все началось. Могу сказать только, что было легко. Я просто выбирал девушку и говорил: "Пойдем со мной" — и она шла. Они все шли! На утро я говорил: "Тебе пора" — и они уходили.
— Все? — ошалело спросила я, пытаясь уложить в свое мировоззрение эту дикую картину.
— Когда я жил в общежитии — все. Некоторые потом возвращались. Я не был против, они мне не мешали.
— В общежитии? — мои глаза еще больше округлились. — Марк, а как же… Как же твои соседи? Ведь я точно помню — ты жил не один!
По выражению его лица я поняла, что он пытается найти самые безобидные слова для ответа, который меня все равно не порадует.
— Ладно, не надо… — прошептала я. — Не надо, не надо отвечать!
— Да нет, не все так страшно, — попробовал ободрить меня он. — Иногда соседи уходили. Иногда уходил я. Не суть важно. Потом, на четвертом курсе я снял квартиру, мне до чертиков надоел общак и студенческая романтика. После этого, как я понял, моя ценность сразу возросла, и появились девушки, желающие построить со мной… — он скептически хмыкнул, — отношения. Я честно не собирался этого делать, о чем всегда предупреждал. А они словно не слышали меня и все равно хотели остаться. Поначалу я закрывал на это глаза. В чем-то мне даже было удобно: когда источник подзарядки рядом, он всегда доступен, им можно пользоваться чаще. А еще я хотел выяснить — зачем? Зачем им такая странная жизнь? Ведь я практически не обращал на них внимания, даже разговаривал редко. А они все старались. Они готовили ужин к моему возвращению, выращивали цветы в горшках и совали в карман какие-то сентиментальные записки, которые я находил в самый неподходящий момент. А потом вдруг говорили — завтра приедет моя мама, она хочет посмотреть, с кем и как я живу. Тогда я просто давал час на сборы и деньги на такси, к маме. Чтобы исключить момент неопределенности насчет того, кто с кем живет.
Я потрясенно молчала, не пытаясь больше его перебивать — такая откровенная циничность просто-напросто завораживала меня.
— Но что действительно осталось за гранью моего понимания — так это привычка торговаться. Почему-то им всем непременно хотелось узнать цену моей несуществующей привязанности. Одни упорно мерили ее букетами: "Почему ты не даришь мне цветы? Неужели ты меня совсем не любишь?" Да, я не любил и не понимал, какое отношение к тому, что между нами происходит, имеют цветы. Другие начинали требовать доказательства своей значимости в виде украшений и подарков. «Неужели тебе жаль для меня такой мелочи?» — говорили они. Мне не было жаль, я просто не хотел этого делать. Третьи начинали вслух мечтать о каком-то общем доме, машине и семейных пикниках, навязчиво упоминая об этом в каждом разговоре. Чаще всего их мечты исполнялись старым, проверенным способом — час на сборы и деньги на такси. Но переживали мои отказы они всегда очень плохо.
Я долго думал, в чем причина такого странного поведения? И потом понял свою ошибку. Я считал, раз между нами нет любви, значит, не может быть никаких общих планов, никаких иллюзий. Ведь все же и так предельно ясно, без слов. Но, оказывается, для построения этих самых отношений отсутствие чувств с моей стороны не имело значения. Главное, был я — объект, над которым полагалось работать. Это придавало их жизни то ли смысл, то ли азарт, я не стал разбираться. Я просто поумнел. И впредь старался не заводить эти встречи так далеко. Вечер знакомства, ночь, утро — и прощание. Я не получал лишних проблем, женщины не успевали меня возненавидеть. Все оставались довольны. Никакого личного вовлечения, чистый выброс энергии, просто борьба против стресса или усталости.
— Марк. Скажи мне… — наконец, смогла подать я голос. — Когда ты говорил, что у тебя была серая и обычная жизнь — ты же шутил, да? Или просто не хотел меня расстраивать?
— Ну а что здесь необычного? — усмехнулся Марк. — Самый обычный суррогат чувств, которым перебиваются многие. Только некоторые ввязываются в это на всю жизнь, а я просто разграничил сферы серьезные и несерьезные. Серьезно я учился и планировал будущее — карьеру, аспирантуру, дела с отцовским наследством. А эти встречи были так, баловством. В меру вредной, но приятной привычкой. Вот как твои сигареты. Ты курила, а я…
— Все, все я поняла, не надо больше! — поспешила остановить его я, с ужасом понимая, что начинаю понимать выводы Марка и даже его цинично-прямолинейное обращение с женщинами. В памяти, тут же отозвавшись на его рассказы о похожих хитростях, всплыли похожие уроки житейской мудрости, которым меня несколько лет назад обучали соседки по общежитию:
«Мужиков, Алешка, надо воспитывать! Никто сам, добровольно тебе колечко на палец не оденет!»
«Да кто его спрашивать будет! Оглянуться не успеет — раз, два, моя мама его знает, мой папа его знает, не отвертится! А тут я ему еще и ребеночка рожу!»
«А я ему и говорю — вот так ты ко мне относишься! Повел в какую-то забегаловку! А денег на хороший ресторан, значит, зажал, да? Так что езжай теперь домой сам! Я к тебе после этого не пойду!»
Торговля чувствами, манипуляция отношениями, пересчет любви на подарки-поездки-банкноты давно стали так привычны и будничны. И стоило ли удивляться, когда желающих поучаствовать в аукционе покупали и использовали по всем правилам игры, в которую они сами же добровольно ввязались?
