Сердечные риски, или пять валентинок (СИ) - "Awelina" (мир бесплатных книг txt) 📗
Я смогла сама. Вполне удовлетворительно, но все-таки недостаточно хорошо: обнаружила, что в брошюры промоутеров следовало бы добавить еще пару пунктов, необходимо бы проверить, как хорошо работает установленная программа на каждом ноутбуке, не подведет ли оборудование. Также лучше бы расширить презентацию, выделив еще несколько преимуществ у товара… Но все упирается во время.
И все упирается в отсутствие у меня знаний о мерчандайзинге.
Интернет-поиск кое-какие пробелы, безусловно, заполнил, но была нужна конкретная информация. Звонок Артему не дал ничего: сказал, что это первая акция, к которой предъявлен подобный запрос, что мне сможет помочь только Вадим.
Вадим. За сегодняшний день я потеряла счет моментам, когда натыкалась на его присутствие за моей спиной или же изучающе-выжидательный взгляд. Всякий раз казалось, что он хочет мне что-то сказать, возможно, о чем-то спросить, но перебарывает себя.
И вновь та серьезность, дистанцированность, хорошо мне знакомые, заготовленные только для меня. Что очевидно. А вчера меня встревожило, что он оставил их позади…
Упершись локтями в столешницу, я низко наклонила голову, сцепила пальцы в замок на затылке, вдохнула и выдохнула. Утомление апатией и слабостью растеклось по телу.
Заставить себя подняться, выпить очередную чашку кофе, привести волосы и внешний вид в полный порядок, а после… Да, после постучаться в его кабинет с нерешенной проблемой.
Но не бывает нерешаемых проблем. Зато бывают некомпетентные люди, не умеющие обойтись без сторонней помощи.
С резким вздохом я выпрямилась, решительно закликала мышкой, закрывая все окна. Замерла на последнем.
Это было полученное утром письмо от Люси. Три восклицательных знака в графе «Тема» и кричащий капслоком текст: «Наконец-то скинула фотки! Ура!»
Фотографии новогоднего вечера: маленькая елка, спрятавшаяся за матово стальным дождем мишуры, постройки из ярких кирпичиков-подарочных коробок под ней, накрытый стол, больше соответствующий какой-нибудь вечеринке, посвященной Хэллоуину — сестра приготовила блюда только белого, оранжевого и бордового цветов, нашла и посуду тех же оттенков — мы втроем, обнявшись, устроившись на диване, мы с Люсей, смеемся, водя импровизированный хоровод вокруг елки, на сестре этот нелепый парик, синтетический блеск синих и голубых прядей, искры-брызги фонариков, развешанных по комнате, спрятанных в хвойных ветвях, широкая улыбка ярко-красных губ Людмилы, прикрывшей веки, я, выглядящая полностью расслабленной, вот только в глазах какая-то темнота и отчужденность.
Наступивший год я встретила совсем не с тем настроением и мыслями, что ушедший. Находилась словно бы в мясорубке сложившейся ситуации, жесткого диктата желания не поддаваться ничему отрицательному при крайней нехватке хотя бы проблеска положительного, во вращении ножей нервного напряга из-за новой работы, на которой очень хочется закрепиться…
Но многое играет против меня.
И если верна эта несуразная, но пропитанная ироничным суеверием поговорка: как новый год встретишь, так его и проведешь, то, полагаю, стоит привыкнуть к злоупотреблению кофе, бессоннице, своей ауре подмоченной репутации и странному отношению начальника. Только один урок вынести за фигурную скобку и дать зарок: в этом году влюбляться мне больше не следует.
Горько усмехнувшись последней мысли, я встала, оставив открытым письмо. Как обычно, Люся ждет пары слов-впечатлений от меня, ей необходимо ответить по возвращении.
…В комнате отдыха кто-то оставил окно открытым, и зимний воздух выхолодил помещение, вытеснив возбуждающе щекочущий запах кофе и глянцевых журналов, наполнив его покалывающей ноздри и кожу свежестью.
Зябко поеживаясь, усмиряя дрожь и обняв себя одной рукой, я не решилась присесть, пила кофе стоя, заглядывала в окно, покрывшееся около рамы бисеринками конденсата. Морозная зимняя ясность, укутанная снегами, удлиняющиеся сиреневые вечерние тени… Но я едва ли подмечала красоты урбанистической зимы — мысленно все еще прокручивала встречу нового года с Люсей и ее мужем. Погрузилась в воспоминания о других подобных встречах.
Детство… Вкус мандарина на языке, сладкий, с кислинкой, мы с Люсей напополам делим этот сочный фрукт, два своих из подарка она съела накануне, ну а я бережлива, предусмотрительна и терпелива… Игра в снежки во дворе, какой-то мальчуган угодил снегом мне в лицо, сотня морозных иголок будто впилась в щеку, которая мгновенно онемела, я, мокрую, ледяную, тру ее ладонью, а Люся бросается на моего обидчика, валит его в сугроб, сгребенный с дороги на ее обочину, на вершине — забавно кривой частокол из деревянных черенков детских лопаток. И редкие снежинки, словно спохватившись, припозднившись, но все же решив присоединиться к тем своим подружкам, что осыпались гораздо раньше, падают с неба. Они большие, мохнатые, тяжелые…
Встряхнувшись, вернулась в реальность. Итак, какими именно словами сказать ему? И главное: что он скажет мне, как посмотрит? При том наблюдении, что Савельев, похоже, сегодня не переставал вести за мной, стоит предположить, что он в курсе как моих посредственных успехов, так и тотального провала.
Сардонически усмехаясь мысли, что держать голову высоко поднятой и смотреть ему в лицо, четко и прямолинейно излагая проблему, — то, что у меня действительно должно хорошо получиться, я допила кофе.
Однако все развернулось на сто восемьдесят градусов.
Я заметила ее сразу же, как выдвинула лоток с клавиатурой, приготовившись быстро ответить на письмо сестры. Черная флешка. После нескольких секунд колебаний я вставила ее в разъем — и дыхание вместе с возгласом изумления застряло в горле. Такая необходимая и драгоценная информация о выкладке всей линейки продуктов «Шварцкопф».
Положить флешку на мой стол мог только один человек.
***
— Все, спасибо, девушки. Удачи вам завтра на акции.
— Это вам спасибо, Арина Витальевна, — отозвалась одна из промоутеров. Ее длинные светлые волосы были забраны в высокий хвост, полностью одета в черное: блуза, брюки, лишь шейный платок ярко выделялся своим фисташковым цветом. Видимо, пришла на тренинг с другой акции.
Я ее помнила. Находчивая, энергичная девушка, оставляет приятное впечатление.
Ее подруга, ожидавшая у выхода, тоже поблагодарила меня. Я вернула ей улыбку, стараясь не выдавать свою усталость, пульсирующую в висках головную боль и стресс.
В принципе, тренинг прошел не так скомкано и хаотично, как я опасалась поначалу. Под самый конец даже был миг, когда я испытала удовольствие, что что-то все-таки получается… Очень короткий миг.
Выключив ноутбук, я собрала в стопочку листовки, распечатки, спокойно, неторопливо, кожей, будто покалывающей крошечными электрическими разрядами чувствуя его взгляд.
Савельев так и не ушел, продолжал сидеть на своем обычном месте, в середине первого ряда, все то время, пока девушки собирали вещи, о чем-то расспрашивали меня, прощались, уходили.
Теперь — тишина, нарушаемая лишь моими шагами, шелестом бумаг, щелчком при закрытии крышки ноутбука.
Почему он до сих пор молчит?
Это был четвертый по счету тренинг, на котором Вадим присутствовал с самого начала и до конца. Нельзя сказать, что привыкла к его пассивно-активному участию в них, заключающемуся в редких ироничных репликах, выразительных жестах и взглядах. Пару раз он присоединялся к играм, в которых неизменно становился центром внимания… Нет, не привыкла. И вряд ли привыкну. Но не раз уже ловила себя на мысли, что эти красивые серые глаза, смотрящие на меня пронзительно, внимательно, словно все понимающие, предвосхищающие, помогают и мобилизоваться, и найти нужные слова в минуты, когда теряюсь.
В конце тех трех предыдущих тренингов и некоторых других, которые он почтил своим коротким появлением, Савельев указывал на то, что у меня получилось, и на то, где следует еще поработать. Коротко, выдержано, практически благодушно и абсолютно верно.
Обладатель редкого таланта хвалить критикуя.
