Ущемленная гордость - Николаева А. Ф. (прочитать книгу TXT) 📗
Николо открыл дверцу и помог Дайане выйти из машины. Дайана снова была в состоянии сильного напряжения, ее била мелкая дрожь. Задавая себе вопросы, она боялась даже подумать об ответах на них, которые напрашивались сами собой.
Но Дайана убедила себя, что не она нужна была Николо семь лет назад. Иначе он не обчищал бы столь беспардонно ее отца за игорным столом.
– Пойдем, тебе и так досталось сегодня, – ворчливо поторопил ее Николо.
Дайане действительно хотелось сейчас одного – лечь в кровать и заснуть.
Николо отвел ее в спальню. У Дайаны не было сил даже на то, чтобы раздеться. Николо смотрел, как она опустилась на край постели и прикрыла рукой уставшие глаза. Дайана слышала, как он открыл стенной шкаф, и вскоре на ее колени упало что-то шелковое. Она отняла руку от глаз и увидела, что это ее ночная сорочка. Николо поднял Дайану за плечи и подтолкнул к ванной.
– Прими душ и переоденься.
Дайана делала все автоматически. Когда она вышла из ванной через несколько минут, Николо в спальне не было. Облегченно вздохнув, Дайана скользнула под одеяло и растворилась в блаженном небытии. Однако через некоторое время она услышала позвякивание льда о стекло и, открыв глаза, увидела, что Николо поставил на тумбочку графин с водой и два стакана. И ушел в ванную.
Дайана не знала, что делать: бежать отсюда сломя голову или остаться и позволить событиям развиваться по сценарию Николо.
Она осталась. У нее не было сил двигаться куда бы то ни было. Впрочем, желания не было тоже.
Николо появился из ванной в коротком халате и принес с собой свежий запах мыла и дополнительное напряжение. Он, очевидно, настолько уверен в своих мужских чарах, что даже не сомневался в том, что проведет ночь со мной, неприязненно подумала Дайана.
– Я не буду с тобой спать, – сухо сообщила она.
Николо, убиравший свою одежду в шкаф, обернулся и спокойно уточнил:
– Спать – в смысле спать или заниматься любовью?
– И то и другое. И я не понимаю, с чего ты взял, что я буду.
Николо не спеша продолжал заниматься своим делом. Дайана следила за каждым его движением, одновременно пытаясь справиться с сильным сердцебиением.
Но сердце забилось еще быстрее, когда Николо закрыл дверцу шкафа и подошел к кровати. Опершись на руки – одна на подушке рядом с головой Дайаны, другая на одеяле около ее согнутых коленей, – он заговорил тихо, сдержанно-холодно:
– Давай проясним кое-что. Что касается меня, наша сделка остается в силе. Если ты решила отказаться от нее, последствия тебе известны. Они не изменились из-за того, что твой отец заболел. Но если ты хочешь сохранить нашу договоренность, то тебе придется убедить своего отца и всех остальных в том, что я единственный, кто тебе нужен. Понятно?
Что уж тут непонятного, мысленно огрызнулась Дайана. У меня по-прежнему нет выбора.
– Если с отцом что-то случится, я тебе этого не прощу, – сказала она.
– Это я давно понял.
– И если ты попытаешься дотронуться до меня сегодня ночью, меня, возможно, стошнит.
Николо вздохнул и наклонился к ее лицу.
– Если я сейчас дотронусь до тебя, то ты, возможно, расплачешься и прижмешься ко мне так, словно от этого зависит твоя жизнь.
И будто в подтверждение своих слов он скользнул губами по ее губам. Не успел Николо выпрямиться, как глаза Дайаны наполнились слезами. Никакой тошноты она не почувствовала, у нее лишь осталось ощущение беззащитности. Николо щелкнул выключателем и лег в постель.
Он лежал на своей половине кровати, не пересекая тот невидимый барьер, который разделял широкое ложе на две части. Дайана заснула, борясь со своими противоречивыми чувствами и ненавидя себя за то, что она, как и утверждал Николо, действительно отчаянно хотела прижаться к нему.
Где-то ближе к рассвету Дайана проснулась, так и не поняв, что разбудило ее. Она лежала на животе по диагонали широкой кровати и чувствовала себя необыкновенно хорошо и уютно. Но, как только Дайана осознала, что находится в постели Николо, ее словно током ударило. Когда же она увидела, что прижимается щекой к его гладкому плечу, а одна ее рука лежит на его груди, ей стало еще хуже.
Николо не спал. Дайана поняла это по тому, как он нежно проводил пальцами по ее руке, покоящейся на его груди. В этой ласке не было ничего сексуального, скорее это был машинальный жест человека, занятого своими мыслями. Но Дайане все равно было очень приятно, настолько приятно, что она не хотела, чтобы это кончалось. Правда, она не знала, как долго ей удастся притворяться спящей, – удары ее пульса становились все громче, дыхание более частым.
Она давно – целых семь лет! – не ощущала мужского тепла. И даже тогда это было тепло того же мужчины. То, что она оказалась сейчас в этой постели, Дайана посчитала иронией судьбы. Именно Николо избаловал ее в сексуальном плане настолько, что начисто отбил желание ложиться в постель с другим мужчиной.
Николо легко вздохнул, и Дайане захотелось сделать то же самое, но она боялась выдать себя. Однако вздох все равно слетел с ее губ, и Дайана воспользовалась им как предлогом, чтобы отодвинуться от Николо будто бы во сне. В этот момент он тоже поменял позу – повернулся на бок, лицом к Дайане, его пальцы сплелись с пальцами ее руки. Дайана увидела в его глазах отражение собственного напряженного состояния. Он хотел ее, Дайана легко прочла это в его взгляде. Она не сомневалась, что Николо увидел такое же желание и в ее глазах. Было уже поздно притворяться, поздно бежать и прятаться.
Николо привлек ее к себе и впился в губы жадным, голодным поцелуем. У Дайаны появилось ощущение, что к ней наконец вернулось то, что она давно считала утерянным и чего ей так сильно не хватало. И, возможно, потому, что она не боролась с ним и даже не пыталась протестовать, Николо целовал ее с огромным наслаждением. Дайана даже допускала, что в данную минуту он испытывает к ней такие же чувства, какие испытывает к нему она.
А может быть, все дело было в предрассветном часе, когда они оба находились после сна в расслабленном состоянии, и в темноте, которая поглощала все вокруг и делала их едва различимыми друг для друга.
Как бы там ни было, но этот поцелуй был не похож ни на один из тех, которые они дарили друг другу в прошлом. Он продолжался так долго, что Дайана уже засомневалась в реальности происходящего и коснулась ладонью щеки Николо, желая убедиться, что это не сон. Затем ее пальцы скользнули по его скулам, по носу, нащупали уголок рта, где он соприкасался с ее губами.
Николо застонал, будто прикосновение задело в нем чувствительную струну. Он перевернул Дайану на спину и стал исследовать пальцами ее лицо, повторяя все ее движения. Но его поцелуй постепенно становился более чувственным, в движениях Николо появилось сладострастие, и от этого их чувства обострились, хмелем забродила кровь в жилах, появилось невыносимое томление, которое жгло и мучило обоих.
Дайана обхватила его руками за шею, и губы Николо, оторвавшись от ее рта, скользнули вниз, к шее, затем к упругим полушариям грудей. Соски стали твердыми и вызывающе торчали, приглашая вкусить этот сочный упругий плод.
Она чувствовала его руки, скользящие вдоль ее тела, гладящие ее медленными, завораживающими движениями. Николо взял ее ладонь и прижал к своему животу. Это было сигналом для Дайаны, чтобы она начала ласкать его тело подобно тому, как ласкал ее он. Однако семь лет воздержания сделали Дайану неуверенной в себе. Ее пальцы робко скользили по груди Николо, покрытой завитками волос. Наткнувшись на крошечный сосок, они начали мягко сжимать его. Николо громко застонал и осыпал поцелуями шею, лицо, глаза Дайаны. Молниеносным движением сдернув с нее и нетерпеливо отшвырнув в сторону ночную сорочку, он принялся ласкать внутреннюю сторону бедер Дайаны.
Из ее груди вырвался громкий стон, она припала губами к его плечу и стала нежно покусывать гладкую кожу. Не оставляя в покое ее бедра, Николо начал играть языком с ее сосками. Она ощущала дрожь в его теле, его растущее возбуждение, которое опаляло ее своим жаром.
