Битва за любовь (Запах серы) - Гэблдон Диана (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Отказавшись дальше говорить на эту тему, она крутанулась в вихре зеленых юбок и предоставила мне следовать за ней.
Она повела меня прямиком в предгорье — бегом, когда дорога позволяла, или шагом, когда бежать становилось затруднительно. Примерно через час пути от деревни она остановилась возле ручейка, над которым склонялись ивы.
Мы перешли ручеек вброд и стали подниматься вверх по предгорью, собирая еще не отцветшие растения позднего лета вместе со спелыми ягодами ранней осени, а также плотные желтые трутовики на пнях в затененных маленьких лощинах.
Джейли скрылась в зарослях папоротников выше по склону, а я остановилась содрать немного осиновой коры. Шарики высохшего сока на бледной коре напоминали застывшие капельки крови, отливая темно-малиновым цветом в проникающем сюда солнечном свете.
Какой-то звук отвлек меня от созерцания, я подняла голову и посмотрела в ту сторону, откуда он донесся.
Я снова услышала тот же звук — тонкий мяукающий крик. Он доносился откуда-то сверху, как мне показалось — из каменистой теснины почти у самой вершины холма. Я поставила корзину на землю и начала подниматься…
— Джейли! — окликнула я. — Иди сюда! Кто-то оставил ребенка.
Треск веток под ногами и приглушенные ругательства предшествовали ее появлению на холме, пока она прокладывала себе путь сквозь колючий кустарник на склоне. Лицо у нее было красное и злое, в волосах запутались мелкие веточки.
— Чего ради, во имя Господа… — начала она, но тут же бросилась ко мне. — Кровь Христова! Положи его!
Она выхватила ребенка у меня из рук и положила его туда, где я его обнаружила, — в небольшое углубление в камнях. Оно было гладкое, чашеобразное, меньше ярда в поперечнике. Сбоку от углубления стояла небольшая деревянная чашка, наполовину наполненная свежим молоком, а в ногах у ребенка лежал букет полевых цветов, перевязанных красным шнурком.
— Но ведь он болен! — запротестовала я, вновь наклоняясь к ребенку. — Кто мог бросить здесь больное дитя?
Ребенок и в самом деле был очень болен: маленькое сморщенное личико позеленело, под глазами легли темные тени, маленькие кулачки слабо двигались под пеленкой. Дитя вяло обвисло у меня на руках, когда я его подняла. Удивительно, что у него хватало сил кричать.
— Его родители, — коротко ответила Джейли на мой вопрос, отстраняя меня движением руки. — Оставь его. Идем отсюда.
— Родители? — возмутилась я. — Но…
— Это оборотень, — объяснила Джейли нетерпеливо. — Оставь его, и пойдем. Быстрее!
Увлекая меня за собой, она снова нырнула в подлесок. Громко протестуя, я спускалась вместе с ней до конца склона; обе мы раскраснелись и тяжело дышали, но только в самом низу я смогла ее остановить.
— В чем дело? — спросила я. — Мы же не можем бросить больного ребенка вот так, прямо под открытым небом. И что ты имеешь в виду, называя его оборотнем?
— Оборотень, — все с тем же нетерпением повторила она. — Ты же знаешь, что такое оборотень? Когда эльфы украдут человеческое дитя, они оставляют свое взамен. Такого подмененного ребенка можно узнать по тому, что он все время беспокоится и кричит, не становится румяным и не растет.
— Я, конечно, знаю об этом, — сказала я. — Но ты же не веришь в подобную чепуху, Джейли?
Она вдруг бросила на меня странный взгляд, полный настороженной подозрительности, но почти в ту же секунду черты ее лица расслабились и приняли обычное выражение слегка циничной насмешки.
— Нет, не верю, — согласилась она. — Но здешний народ верит. — Она с беспокойством посмотрела вверх, но со стороны каменной расселины больше не доносилось ни звука. — Родители должны быть где-то поблизости. Давай уйдем.
Я неохотно позволила ей увести себя по направлению к деревне.
— Почему они положили его туда? — спросила я, сидя на камне и снимая чулки, прежде чем переходить ручеек. — Они надеются, что придут эльфы и вылечат его?
Я по-прежнему беспокоилась о ребенке: он был отчаянно болен. Я не знала чем, но, возможно, могла бы помочь.
Что, если распрощаться с Джейли в деревне, а после вернуться? Только надо поторопиться. Я поглядела на восточный край неба, где светло-серые дождевые облака мягко темнели на фоне окрашенных пурпуром сумерек. Розовый свет еще сиял на западе, но сиять ему оставалось не более получаса.
Джейли перекинула витую из ивовых прутьев ручку своей корзины через голову на шею, приподняла юбку и, вздрагивая от холодной воды, вступила в ручей.
— Нет, — ответила она. — Или, вернее, да. Это один из заколдованных холмов, там опасно спать. Если ты оставишь оборотня в том месте на всю ночь, эльфы придут и заберут его назад, а настоящего ребенка вернут.
— Они так не сделают, потому что никакой он не оборотень, — сказала я, задохнувшись от прикосновения к талой ледяной воде. — Просто больной ребенок. Вряд ли он переживет ночь под открытым небом.
— Он не переживет, — коротко ответила Джейли. — К утру он будет мертв. И я молю Бога, чтобы никто не видел нас там.
Я перестала обуваться.
— Мертв! Джейли, я возвращаюсь. Я не могу оставить его там. — И я пошла назад через ручей.
Она схватила меня сзади и опрокинула лицом вниз на мелководье. Барахтаясь и задыхаясь, я пыталась встать на колени, разбрызгивая воду во все стороны. Джейли — вода доходила ей до половины икр — стояла и смотрела на меня, вся промокшая.
— Слушай, ты, чертова безголовая английская ослица! Ты ничем не можешь помочь! Ты меня слышишь? Я не могу остаться здесь и допустить, чтобы ты рисковала своей жизнью и моей из-за твоих идиотских бредней!
Сопя и что-то ворча себе под нос, она наклонилась, взяла меня за руки и помогла встать.
— Клэр, — заговорила она настойчиво, встряхивая мои руки, — выслушай меня. Если ты подойдешь к этому ребенку и он умрет — а он непременно умрет, поверь мне, я на таких, как он, уже насмотрелась, — так вот, родители тогда обвинят тебя. Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно? Знаешь ли ты, что говорят о тебе в деревне?
Я стояла, дрожа на холодном вечернем ветру, раздираемая между ее очевидным страхом за мою безопасность и мыслью о беспомощном ребенке, медленно умирающем в темноте, с полевыми цветами у ног.
— Нет, — ответила я, убирая мокрые волосы с лица. — Нет, Джейли, я не могу, Обещаю, что буду осторожна, но я должна пойти.
Я вырвалась от нее и, спотыкаясь и оступаясь в, воде, на которую уже легли обманчивые вечерние тени, двинулась на другой берег.
Вслед мне донесся приглушенный вопль отчаяния, а затем — бешеный плеск в противоположном направлении. Ну что ж, она по крайней мере не будет мне мешать.
Быстро темнело, и я продиралась сквозь кусты и траву как только могла скорее. Я не была уверена, что найду нужный холм, если не успею добраться туда до наступления полной темноты: поблизости одна от другой было несколько почти одинаковых возвышенностей. Заколдованы они или нет, но блуждать одной в темноте мне совсем не хотелось. К тому же я с немалым беспокойством думала о том, как доплетусь до замка с больным ребенком на руках.
В конце концов я холм нашла — у его подножия росло несколько молодых лиственниц, которые мне помнились. К этому времени сделалось совсем темно, ночь была безлунная, так что я спотыкалась на каждом шагу и часто падала. Лиственницы росли тесно; они негромко переговаривались на вечернем ветру, поскрипывая и шелестя ветвями.
Это проклятое место и в самом деле заколдовано, думала я, вслушиваясь в этот таинственный разговор, пока прокладывала себе дорогу среди тонких стволов. Ничуть не удивлюсь, если за следующим деревом встречу привидение.
Но тем не менее мне пришлось удивиться. Я чуть рассудка не лишилась, когда появилась темная фигура и обхватила меня руками. Я испустила пронзительный крик и замерла на месте.
— Господи Иисусе, — проговорила я, — что ты здесь делаешь?
И я прижалась к груди Джейми, обрадовавшись ему, хоть он меня и напугал.
Он взял меня за руку и повел прочь из леса.
