Последний вечер (Трудный выбор) - Браун Сандра (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Он принес сверху пиджак и повязал галстук. Шелли отправилась в ванную освежить макияж и причесаться. Вскоре они покинули дюплекс.
Ректор жил в доме, принадлежащем университету. Особняк в колониальном стиле с шестью белыми колоннами вдоль фасада возвышался над остальными постройками в элитном районе города, горделиво расположившись на холме. Грант припарковался у подножия холма, и дальше они отправились пешком. Нарочито невинным голосом он спросил:
– Если дело было не в вашингтонской истории, почему ты меня остановила, Шелли?
Она споткнулась на ровной дороге. Он подхватил ее за локоть и помог идти.
– Извини, но мне нужно время, – тихо призналась она. – Прежде всего, чтобы разобраться, реальны ли мои чувства или это просто след событий десятилетней давности.
Ложь. Она прекрасно знала, что любит его, всегда любила и будет любить. Но пока не хотела ему в этом признаться.
– Не уверена, что вообще хочу сейчас отношений с кем бы то ни было. Мне было непросто снова наладить жизнь. Теперь, когда что-то начало получаться, я боюсь рисковать. Я мало изменилась со школы. Во всяком случае, в плане моральных устоев. Секс для меня – не просто способ провести время. Переспать, а потом пройти мимо, словно ничего не было, – я так не могу.
– Рад, что ты так думаешь. Потому что, если мы переспим, я сомневаюсь, что смогу тебя отпустить.
Это было сказано так искренне и проникновенно, что она остановилась. Ее заворожил его гипнотический взгляд. Наконец, заставив себя выйти из оцепенения, она сказала:
– Но мы все еще учитель и ученик.
Он откинул голову и коротко засмеялся.
– Ты никогда об этом не забываешь, верно? Придумай предлог поубедительнее, Шелли. Кого это вообще волнует?
Ректора Мартина волновало.
Коктейльная – или скорее винная – вечеринка оказалась тесной и скучной, как и предсказывал Грант. На входе их важно поприветствовал дворецкий. Внешность ректора Мартина идеально соответствовала его статусу. Он был строг, седоволос и статен. Он очень любезно поздоровался с Шелли, но она заметила, как в нее впились холодные голубые глаза.
Его супруга, дородная дама с седыми волосами на оттенок светлее, обратилась к Гранту и Шелли с искусственной улыбкой на лице. Казалась, бриллиантовая брошь на собственной груди волновала ее куда сильнее, чем новоприбывшие гости.
– Можешь представить, как миссис Мартин извивается в порыве страсти? – тихонько спросил Грант, когда они двинулись дальше. Шелли чуть не уронила бокал. Она взяла его с серебряного подноса, что проносил мимо еще один нанятый специально для встречи гостей дворецкий. Она беззвучно засмеялась.
– Замолчи, – выдавила Шелли, пытаясь сохранить достойный вид, – не то я опрокину бокал, и придется застирывать блузу – в противном случае она будет испорчена раз и навсегда.
Они смешались с толпой, и Шелли невольно заметила, что все женщины в комнате – сотрудницы университета и жены сотрудников – вились вокруг Гранта и ворковали, словно почтовые голуби. Она устала от их хитрых вопросов, намеренно направляющих беседу в русло обсуждения Мисси Ланкастер и ее самоубийства. Он ловко переводил разговор на другие темы.
Мужчины в основном обсуждали сегодняшнюю игру, весь сезон и шансы команды по американскому футболу выйти в финал. Грант представлял Шелли, не объясняя, кто она такая, но один из прежних преподавателей все равно ее вспомнил. Шелли не сомневалась: новость об их взаимоотношениях быстро разлетится по всем гостям.
Полчаса спустя Шелли и Грант оказались в комнате отдыха ректора Мартина. Они обсуждали преимущества нард перед шахматами, когда в комнату зашел сам ректор.
– Ах, вот вы где, мистер Чапман. Мне нужно с вами поговорить. – Его слова прозвучали достаточно дружелюбно, но то, что он закрыл за собой двойные двери, показалось Шелли подозрительным.
– Мы только что восхищались этой комнатой, – благодушно сообщил Грант, – она прекрасна, как и весь дом.
– Да, что же, – ответил Мартин, ненатурально покашляв, – как вы знаете, особняк принадлежит университету, но когда меня назначили ректором и мы сюда въехали, Марджори заново заказала всю отделку.
Направившись к заставленной книжными шкафами стене, он заложил руки за спину и повернулся на каблуках.
– Мистер Чапман.
– Прошу прощения, – заторопилась Шелли, направившись к двери.
– Нет-нет, миссис Робинс, это касается и вас, прошу, останьтесь.
Она украдкой посмотрела на Гранта, потом согласилась:
– Хорошо.
– Итак, – начал ректор менторским тоном, – как вы знаете, наш университет свято чтит традиции и стремится поддерживать высочайшие стандарты, как образовательные, так и нравственные. Мы, совет директоров университета, заботимся о репутации этого заведения, как института высшего образования, так и научного сообщества в целом. Поэтому, – сказал он, повернув голову и посмотрев на них взглядом, что должен был вселить ужас в сердца всех грешников, – сотрудники университета должны иметь безупречную репутацию в университете и за его пределами.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Грант и Шелли неподвижно сидели, не говоря ни слова, но краем глаза девушка заметила, что Грант сжал кулаки.
– Мы рискнули принять вас на работу, мистер Чапман. Совет тщательно изучил ваше заявление. Они пришли к выводу, что в Вашингтоне ваше имя несправедливо эксплуатировала пресса, и великодушно применили к вам презумпцию невиновности. Кроме того, у вас великолепные рекомендации. Когда вы опубликуете свой учебник, как пожелали, это принесет университету дополнительную славу. Но вы опять ступаете на зыбкую почву: проводите время со студенткой! Да, она совершеннолетняя, но сам факт сожительства делает вас уязвимым перед критикой и представляет университет в самом невыгодном свете. Особенно после столь недавней печальной истории вашей помолвки. Я вынужден настоять, чтобы вы и миссис Робинс, чей развод только обостряет ситуацию, прекратили личные встречи.
Гранта не впечатлили ни призывы, ни разглагольствования ректора.
– Иначе что? – уточнил он. Сдержанный тон не сочетался с его разгневанным видом.
– В противном случае допускаю, что нам придется пересмотреть условия вашего контракта в конце семестра, – заявил ректор Мартин.
Грант подошел к Шелли и взял ее за руку.
– Вы не только оскорбили меня, усомнившись в моих нравственных принципах, которые, я уверен, не расходятся с основными нормами морали, которые мы обязаны соблюдать в стенах университета, но и оговорили миссис Робинс…
– Грант…
– Чья репутация безупречна.
Она попыталась его перебить, испугавшись, что он скажет что-нибудь не то в ее защиту и разозлит ректора. Судя по тому, как побледнел Мартин, ему редко осмеливались перечить.
– Спасибо за гостеприимство, – сказал Грант и потащил ее к выходу, – и поблагодарите от нас миссис Мартин.
Он широко распахнул дверь, гордо расправив плечи, вышел из комнаты и начал пробираться к входной двери сквозь толпу гостей. Если он и замечал, как поворачивались в их сторону головы любопытствующих, то виду не подал. Шелли молилась, чтобы краска на ее щеках оказалась не такой яркой, как она думала, и чтобы колени не подогнулись хотя бы до входной двери.
Ей удалось продержаться всю дорогу до машины. Грант открыл перед ней дверцу, и она, дрожа, повалилась на сиденье.
Уже когда они спустились на главную улицу и встроились в поток машин, Грант сказал:
– Есть хочется. Что ты предпочитаешь? Как насчет пиццы?
Она уставилась на него недоверчиво:
– Пицца! Грант, ректор университета только что грозился тебя уволить.
– Он не сможет этого сделать без большинства голосов на совете директоров. И, несмотря на публичное порицание и окружающую меня ауру скандала, для некоторых я нечто вроде знаменитости, они не захотят со мной расставаться. Другие понимают, что я прекрасный учитель.
– Грант! – выкрикнула Шелли и закрыла лицо руками. Ее страдания отрезвили его. Молча добравшись до ее дома, он заехал на бордюр и резко затормозил. Предложение поужинать было забыто.
